– Андрей! Откуда?!
– Премию дали.
– Какую, блин, премию? За что?!
– Бандита поймал, – на голубом глазу соврал он. – Особо опасного преступника. Девки, накрывайте стол! Это дело надо обмыть!
– Ой, девочки, гуляем! – закричала Олина подружка. – Ну, повезло тебе, Олька!
Оля какое-то время колебалась, но сила денег была так велика, что и она завизжала:
– Гуляем!
И бросилась ему на шею. Проблема больничного была решена.
О потраченных деньгах он не жалел. Погуляли здорово, в лучших традициях людей, в простонародье именуемых «бюджетниками». Если в не эта отдушина, посиделки под праздники и в честь очередных именин, отпусков или крупных покупок, им бы жилось несладко. Скучно бы им жилось. Жизнь расписана на много лет вперед, утром на работу, вечером с работы, где изо дня в день одно и то же. А тут посидели, выпили, разоткровенничались, помирились те, кто были в ссоре, служебные романы, которые крутились, получили продолжение. Костер, в который подбросили дровишек, запылал, и долго еще будет хранить тепло. А потом коллеги станут дуть на остывающие угли и вспоминать: «А хорошо посидели...» И самое смешное пересказывать по пятому разу.
Оля была ему благодарна. Он ей тоже: пока сидели за столом, врач-терапевт оформила больничный листок, а Оля смачно его проштамповала. Поставила все положенные печати и, подмигнув, спросила:
– Хочешь еще?
– Это же должностное преступление! – возмутился он.
– Да за такой стол... – рассмеялись люди в белых халатах.
Кто скажет, что это коррупция, пусть всю жизнь ест и пьет в гордом одиночестве, у себя дома.
* * *
На следующий день он явился на работу и был тут же вызван на ковер. Молча положил на стол больничный и стал ждать распоряжений начальства.
– Это дело, – обрадовался подполковник. – Сам знаешь, Андрей, с кадрами проблема. Ты ведь очередного звания дожидаешься. Я же все понимаю, засиделся ты в капитанах, и приказ уже был готов. Пора тебе на повышение. А тут... В общем, опять затормозилось. – И строго: – Сам знаешь, идет борьба с коррупцией. Каждый сигнал тщательно проверяется службой собственной безопасности.
– А что, был сигнал?
– Да как тебе сказать... Ты демонстративно раскатываешь по городу на красной «Бентли»...
– Далась вам эта «Бентли»! – с досадой сказал он. – Это не моя машина!
– Так-то оно так, – поморщился подполковник и поднял вверх указательный палец: – Но! Поаккуратнее надо, Андрюша. Выбирай, с кем дружить. Давай приходи в чувство. И чтоб больше никаких загулов, понял?
– Да я болел.
– Вижу, что болел. Все. Иди.
– Есть!
В его кабинете сидела зареванная девчонка. Короткая стрижка, узкие плечи, джинсы на бедрах, топик задрался по самые лопатки, когда уселась на неудобный казенный стул. Взгляд Андрея уперся в полоску загорелого тела, пониже спины. Вспомнил невольно: «голозадые» и усмехнулся.
Сашок Феофанов, увидев его, обрадовался:
– А вот и Андрей Митрофанович! Вы, гражданка, расскажите все это ему. Он будет заниматься вашим делом. А я пошел.
– Как так, пошел? – оторопел он.
Сашок махнул рукой: выйдем в коридор, не при ней же. Они вышли.
– В общем, так, – сказал Феофанов. – Я тут парился за тебе, пока ты болел. Дел у меня по горло. Подключайся. Выслушай гражданку и прими у нее заявление.
– Изнасиловали, что ли?
– Именно. Ну что, лады?
– Лады, – нехотя сказал он. Работать не хотелось. Все это было... скучно.
Сашок ушел, а он вернулся в кабинет. Сел на стул, вздохнул и спросил, глядя на девчонку:
– Как зовут?
– Мария.
И тут он ее узнал. Внучка дяди Коли! Конечно! Да она ж несовершеннолетняя! Но на всякий случай спросил:
– Сколько тебе лет?
Она всхлипнула:
– Шестнадцать.
– Ну, рассказывай: что случилось?
Она порозовела. Видимо, тоже его узнала, а рассказывать о таких вещах соседу по даче... Маша заколебалась.
– Родители знают? – спросил он.
Она еще раз всхлипнула:
– Нет.
– А дед?
– Я сразу к вам. Дядя Андрей, что мне делать?
Он вздрогнул: «Да какой я тебе дядя!». Но потом вспомнил: она ж вдвое моложе! Он невольно вздохнул и велел:
– Рассказывай.
– Он... Я... – решилась, наконец, девушка. – Мы были на дискотеке.
– Пили?
– Нет, что вы!
– А правду?
– Он пил, – нехотя призналась Маша. – Ну и я... чуть-чуть.
– Что пили?
– Пиво.
– А он?
– Я не знаю, – она отвела глаза.
– Он старше тебя? Насколько?
– На пять лет.
– Совершеннолетний, значит. Ну, пиши заявление. Когда это случилось?
– Вчера. Вот. – Она указала на исписанный листок бумаги. – Я уже написала. Мне Александр Юрьевич продиктовал.
– Плохо. Плохо, что это было вчера. Время упущено. Тебе надо сейчас поехать к врачу.
– Ой, я боюсь! – испугалась она.
– Родителям все равно придется сказать.
Она отвела глаза.
– А ты самостоятельная. Как решилась-то сюда прийти?
– Я просто не знаю, что мне делать. Родителям сказать боюсь, но ведь он же меня изнасиловал! Я не хотела!
– Ты уверена, что не хотела?
– Дядя Андрей!
– Тогда едем.
... Врач-гинеколог Вера Станиславовна была его хорошей знакомой, поэтому он без колебаний и повез Машу к ней. Лена, вторая жена, ходила к Вере Станиславовне на консультации, когда вынашивала Игореху, и он на последнем месяце ее беременности частенько сидел в коридоре, ждал. Потом и его долго инструктировали, Вера Станиславовна была разговорчивой, а беременность проходила с осложнениями. Осмотрев Машу, она вызвала его в кабинет, а девушка отправилась в коридор, ждать. Медсестра тоже ушла. Они остались вдвоем.
– Ну что? – спросил он.
– Я дала ей таблетку. Противозачаточную. Но, боюсь, не поможет. Ей надо было сразу прийти. Взяла мазок, дала направление на анализ крови. На предмет венерических заболеваний и прочих инфекций. Еще дала успокоительное. Разрывов нет, швов накладывать не придется. В общем, никаких травм, кроме душевной. Но это уже не ко мне, это к психологу. Я все написала в заключении.
– Погодите-погодите... Она была девственницей до вчерашнего дня?
