– Ирина Федоровна.
– Ирина Федоровна, девушка принесла заявление сегодня утром. Завтра я хотел бы видеть у себя в кабинете вашего сына.
– Но утром он уехал в институт!
– А вчера вечером где был?
– Вчера... Я, если честно, не знаю, где Павел бывает вечерами. Он мне звонит иногда, говорит, что все в порядке, он у друга, или еще где-нибудь.
– А пришел во сколько?
– Как обычно, – пожала она плечами.
– То есть?
– За полночь.
– Дело серьезное, Ирина Федоровна. Девушку сегодня освидетельствовал врач-гинеколог. Которая подтвердила факт...
– Нет! Не может быть! Это не Павел!
– Придется провести экспертизу.
– Какую еще экспертизу?
– Сравнительный анализ спермы.
Она побагровела. И тут хлопнула входная дверь. Этого никто из них не ожидал. Он вздрогнул, а женщина закричала:
– Это мой муж! Сергей!
– Это не Сергей.
В гостиную заглянул светловолосый парень:
– Мама, это я.
«Еще и смазливый», – с досадой отметил Котяев.
– Паша... Вот, – Ирина Федоровна взглядом указала на него. – Из милиции. К тебе.
– Ко мне-е? И что я натворил?
– Павел Сергеевич? – официально спросил он. – Проходите, не стесняйтесь.
– А чего мне стесняться? Я у себя дома.
– Паша, скажи, что это неправда! – взмолилась мать.
– Что именно? – парень уселся в кресло и взял из вазочки шоколадную конфету. Зашуршала фольга.
– Вы знаете Марию Иванову?
– Какую-нибудь знаю, – пожал плечами Павел. – Ивановых много.
– Машу Иванову, с которой вы вчера были в клубе, на дискотеке.
– Ах, эту...
– Паша, она говорит, что ты ее изнасиловал! – закричала Ирина Федоровна.
– Чего?
– У вас с ней был половой контакт? – спросил Котяев.
– Ах, контакт...
– Хватит паясничать! – рявкнул он. – Вот мое удостоверение! Я из уголовного розыска. Капитан милиции Котяев, старший оперуполномоченный. Ты знаешь, сколько дают за изнасилование?
– Да какое изнасилование? Она сама ко мне липла! Стал бы я ее насиловать! Уж этого добра...
– Сергеев, она несовершеннолетняя.
– Ну и что?
– А то. Даже если она сама, знаешь, сколько тебе светит? Шесть лет, не меньше! В колонии строгого режима! – припугнул он.
– Шесть лет! – ахнула Ирина Федоровна. – Паша!
– Да я не знал. Я что, должен у них спрашивать, сколько им лет? – огрызнулся парень.
– Ну, все понятно, – он встал. – Значит так, Сергеев. Вот ты – ты совершеннолетний, значит, отвечать будешь по всей строгости.
– Погодите... – парень тоже поднялся. – Вы это серьезно?
– Я вижу, ты не понял. Думаешь, капитан Котяев шутки пришел шутить? Она сегодня принесла заявление. И ее освидетельствовал врач. Или ты будешь отрицать, что имел с ней половой контакт?
– Ну, было.
– Сколько ты выпил?
– Я не помню.
– Значит, признаешь, что был в состоянии алкогольного опьянения?
– Ну, был.
– Завтра я жду тебя в отделении милиции. Знаешь, где это?
– Погодите... – Павел, похоже, растерялся. – Она ж сама! Я ее давно заметил. Крутилась возле меня, напрашивалась. По ней было видно, что на все согласна. Мы и пошли ко мне в машину.
– Ты обещал, что будешь с ней встречаться?
– Да я всем обещаю.
– А утром обещал позвонить?
– Я не помню.
– У нее дед работал участковым. Сейчас, правда, на пенсии, но связи остались. И она неплохо знает уголовный кодекс. Попал ты, Сергеев.
– Паша! – ахнула Ирина Федоровна.
– Завтра я тебя жду. Устроим вам очную ставку. Когда дозвонитесь до отца... В общем, знаете, где меня найти.
Он вышел из гостиной, зная, что сейчас там будет истерика. Он, видишь ли, не думал! А они никогда не думают. Считают себя взрослыми, но для них взрослая жизнь – это возможность без проблем покупать водку и сигареты, водить машину и до утра торчать в ночных клубах. А то, что к правам прилагаются обязанности, которые неплохо бы изучить, выясняется потом, когда они звонят родителям из милиции. Разумеется, «дети» ни в чем не виноваты. Такие невиноватые, действительно, встречаются. И с этим надо разбираться отдельно.
Но Павла Кузнецова не мешало бы осадить. Он пьяный не только девчонок в машину затаскивает, он и за руль садится. Хорошо, не убил никого. Хотя, за наезд со смертельным исходом наказание было бы гораздо мягче, чем за Машу, если, конечно, девчонка пойдет до конца. Надо бы с ней поговорить.
* * *
Вообще-то, утром следующего дня он ждал не Павла Кузнецова, а его отца. Так и вышло. В начале десятого в кабинет вошел высокий, под стать ему, мужчина, грузный, с седеющими висками, и спросил:
– Котяев – вы?
– Он самый. А вы Кузнецов? Проходите, садитесь.
Кузнецов сел.
– А где Павел? – спросил он.
– Девчонка, действительно, написала заявление?
– Да.
– И у нее дед – бывший участковый?
– И мой сосед по даче.
– Хорошо.
– Чего ж хорошего?
– Хорошо, что сосед. Договориться проще. Послушай... – Кузнецов оглянулся, – ...те. Может, мы поговорим в другом месте?
– Не вижу необходимости.
– Хотелось бы по душам.
– А здесь чем не нравится?
– Я, понимаешь ли, бизнесмен. Всякое бывало. В общем, не люблю официоз. Я ведь понимаю: все у них было полюбовно, я Пашку своего знаю, девчонки за ним сами бегают, а потом она решила «ну и не доставайся ты никому!» И рванула в милицию. Поэтому хотелось бы поговорить.
– Ну, хорошо, – он поднялся. – Идем... те.
Через полчаса они сидели в шашлычной. Место проверенное, это он знал, да и Кузнецов, видимо, тоже. В зале они были одни, сели в углу, за самый дальний столик. Пить никто из них не стал. Заказали чай.
– Как бы нам договориться? – спросил Кузнецов.
– О чем?
В ответ Кузнецов взял со стола салфетку, достал из кармана авторучку и написал «5000 $». Он покачал головой. Кузнецов поставил знак вопроса.
