Отчаявшись, она решила устроиться официанткой в какой-нибудь ресторан. Раз обязательно надо взять в руки метлу, она это сделает. Но даже эту метлу получить оказалось не так-то просто. Только в четвертом ресторане владелец посмотрел на Люсю благосклонно. И предложил… место посудомойки.
— Сто баксов в месяц. Сутки через двое.
— Мыть посуду?! Мне?!
— А кто ты такая?
— Я — женщина, — гордо ответила бывшая Людочка Сальникова. Прелестная девочка с каштановыми кудряшками.
— Да ну? Впрочем, похоже. Все вроде на месте. М-да… Руки-ноги задирать умеешь?
— Что?!
— Моему приятелю девочка нужна в кордебалет. Громко сказано, а на деле простое виляние задницей. Чтоб публика мужского пола как следует завелась. У меня здесь без этого обходятся, а у дружка заведение покруче будет. У меня перед ним должок. Так что?
— Нет, не умею, — с сожалением сказала Люся. — Я танцами никогда не занималась.
— Тогда забудь о том, что ты женщина.
— Может, официанткой?
— Официанткой? Тебя? — Хозяин ресторанчика с сомнением оглядел ее лицо и фигуру. — Да у меня такие девочки работают! Закачаешься! А твое место на кухне. И то скажи спасибо, что я не обращаю внимания на твою прописку.
— А при чем здесь это, когда я только посуду буду мыть?
— Милая, ты где живешь? Кого проверяющие за задницу схватят — тебя или меня? Милиция на порог — ты за порог. Поняла?
— Нет.
— В оранжерее тебя выращивали, что ли? И учти: не вздумай что-нибудь украсть. Я таких, как ты, знаю. И посуду бы мыть не доверил, только мне сегодня другую девку искать некогда. Эта сучка сбежала, хотя мне ее сюда и приятель прислал. По знакомству. Верь после этого людям! Так что считай, что тебе повезло. Сто баксов в месяц и харчи. Но не увлекайся. А то буду вычитать из зарплаты.
У него и в мыслях не было, что девушка не согласится. Она решила, что все это временно. Вот все узнают, какая она, Люся, замечательная, и предложат что-нибудь другое. Не может быть, чтобы ее не оценили.
Но, увы, ценить ее, собственно, было некому. Особенно в таком виде, с пегими волосами, в старом свитере и за горой грязной посуды. Эти тарелки снились ей во сне. Каторжная работа. Легко сказать: сутки через двое. А как их выдержать, эти сутки? Сколько же в них часов! После смены все были не просто усталые, а убитые. И пили водку, чтобы забыться. Те самые харчи, обещанные хозяином, оказались остывшими блюдами, не востребованными клиентами. Сморщенная, посиневшая картошка в пластмассовой коробочке и горка салата, заправленного жидким майонезом. Ресторанчик был дешевым, и публика в нем подозрительная. Забегали, чтобы наспех перекусить, выпить кружку-другую разбавленного пива. Может, барменам и официанткам и перепадало что-то посытнее и повкуснее, но Люся довольствовалась тем, что ей оставляли. И она поняла главное: каждый сам за себя. Аза жирный кусок надо бороться. Должно быть, папа Сальников так и делал, а его семья принимала это как должное.
Как она теперь понимала и его, и синеглазую акулу! Да покусись сейчас кто-нибудь на часть заработанных ею ста баксов, Люся бы его просто разорвала! А месяц между тем подходил к концу. И все яснее она понимала, что это не выход. Что лучшего здесь не светит, а жить где-то надо. Она все больше превращалась в заморенную клячу и не видела никакой возможности скинуть с себя лягушачью кожу. Пусть под ней пряталась даже сама Василиса Премудрая, но кто об этом знал?
«Будь ты проклят, Тимка!» — думала она, обдавая кипятком ненавистные тарелки. Как же хотелось теперь вернуться в тот день, на дорогу, по которой она так опрометчиво отправилась в город, а не к любимому мужу! Какая ошибка! Она могла бы измениться, сделать так, чтобы Тимка ее полюбил, и вернуть назад и свою квартиру, и машину, и деньги папы Сальникова. Ведь это же все ее, черт возьми!
Силы кончились, Люся пошла к дому, где еще месяц назад жила вместе с мужем. Как же хотелось воскреснуть! Черт с ней, с гордостью.
…Конечно, он приехал на машине. На ее машине. Вышел, элегантный, тонкий, весь наполненный звенящей силой, словно кувшин с ледяной ключевой водой. Тронь его, и вода расплещется, обожжет чью-нибудь теплую кожу. Люся наблюдала, как муж подошел к правой передней дверце, открыл ее, подал руку сидевшей там девушке. Опять эта Марина! Улыбается, и какая же счастливая! Еще бы! Тимка от нее просто глаз не отводит.
И неожиданная мысль пришла в голову: да он же ее на самом деле любит! И Люся вдруг впервые представила себя и Тимку со стороны. Почему она никогда этого не замечала?! Он же всегда был с ней удивительно спокоен! Это спокойствие может означать только терпение, но никак не любовь. Любовь — это вечное нервное движение вслед тому, кто не может постоянно находиться рядом с тобой. Потому что расставания неизбежны, а значит, и покой невозможен. Любить — это значит мучиться возможной потерей, постоянно доказывать себе и ей или ему, что ты лучше всех, оставаться счастливым в любом обрушившемся на тебя несчастии только потому, что оно не отняло у тебя главного. Любви. Потому что любовь — это стержень для человека, решившегося на этот великий подвиг. И он вращается вокруг этого стержня, пришпиленный им, словно гвоздем, к поверхности земли.
Почему она раньше этого не знала?!
И вот она стояла теперь совсем близко, и в витрине маленького магазинчика отражались ее грязная куртка, старые ботинки, найденные в кладовке у подруги, потому что ноги уставали в сапогах, и пегие волосы, которые некогда было привести в порядок. А эти двое были такие молодые и красивые! Отличная пара!
Она вовсе не намерена была их оберегать. Каждый за себя. А это ее дом и ее машина. Ее муж, в конце концов. Она просто сравнивала эту Марину и женщину в магазинной витрине и не хотела увидеть их вместе Тимкиными глазами. Ведь он может подумать только одно: я был прав в своем выборе. Мало того, что моя жена — избалованная эгоистка, она еще и неряха. Осталась без денег папы Сальникова и опустилась вконец.
А как ей не хотелось, чтобы он был прав! Неужели стоило все это затевать, чтобы явиться перед ним грязной посудомойкой? Женщиной с такими руками, что не надо никаких визитных карточек. Вытянуть перед собой эти руки и крикнуть: «Все видели, кто я такая?!»
Они прошли мимо, причем оба на нее посмотрели. Скользнули по женщине в грязной куртке два взгляда, загадочный карий и открытый голубой. Красивые, счастливые. Даже не подумали о том. что видят ту, которой обязаны своим счастьем. Она не пряталась, ждала. Но им было все равно. Похоже, что эти двое никого не собирались замечать. Ведь так хорошо все для них устроилось!
Хлопнула дверь подъезда. Она расхотела воскресать. В другой раз и при других обстоятельствах. Еще будет повод испортить им праздник. Только надо бросить жить по правилам, которые придумали для тех, кто никогда не добьется успеха. Придумали те ревнивцы, которые давно уже научились эти правила обходить. Потому что честным путем в жизни ничего не добьешься. Кто верит в эту сказку, тот живет и умирает в нищете. А она этого не хочет. Ни за что. Надо просто как следует подумать. И решение найдется.
