Наконец свет в спальне погас. Мика посмотрела на часы. Половина первого ночи. Еще полчасика, и можно подниматься. Сегодня был рабочий день, да и завтра опять на работу. Значит, будут спать как сурки.
Ночной городдремал вполглаза, словно огромный, затаившийся зверь в своем логове. Мика, никого не встретив, поднялась пешком по лестнице на десятый этаж. Если и есть полуночники, то они на лифте поедут. А она уж пешочком. Застревать в этой клетке сейчас никак нельзя.
Вот и ее квартира. Замок все тот же. Любимый муж так и не удосужился его поменять — уверен, что остался здесь полновластным хозяином. Как бы не так! Мика осторожно вставила ключ. Она уже научилась обращаться с дверными замками нежно, словно с детьми. Маленькими, спящими детками!
Она осторожно открыла дверь. Дело пяти минут. Вошла в прихожую. Все здесь было знакомо, и Мика уверенно двигалась на ощупь. Она сразу определила, что в прихожей лежат чужие женские вещи. Конечно: разулись, разделись — и сразу в постельку. Кожаная сумочка висела на ручке шкафа. Мика аккуратно сняла сумочку, приоткрыла дверь в квартиру, впустила в темную прихожую узкий лучик света. Возиться с изящными замочками в перчатках было не слишком удобно.
В кошельке никаких ключей не оказалось. Сердце опять знакомо екнуло. Ну вот, где ж их теперь искать? В пиджаке? Но пиджака нигде не видно. Мика нащупала молнию на внутреннем кармашке сумочки. Ну наконец-то! Ключи были там. Те самые, от родительской квартиры, потому что свои Мика прекрасно знала. И она переложила Маринины ключи к себе в карман. Отлично!
Теперь можно уходить. В кармане пиджака лежал пистолет, тяжелая папина «Берета». Ох, как ей захотелось вдруг его достать! Эти двое и не думали просыпаться. Мика видела, что дверь спальни плотно прикрыта. Ее спальня. Там сейчас чужая женщина. Спит с ее мужем. Ведь это пока ее муж. Они не в разводе и врядли когда-нибудь теперь разведутся. Тимка на всю жизнь так и останется ее мужем. Хотя и не будет этого знать.
Мика на цыпочках подошла к двери спальни. Рукой нащупала пистолет. Вот сейчас и надо все решать! Что еще может произойти хорошего в ее жизни?
«Стреляй! — сказала она себе. — Это как решиться на самоубийство: страшно и мучительно жалко себя, но жизнь-то все равно кончена. И нет другого способа избавиться от боли. Стреляй!» А потом вдруг подумала: «Да, им-то будет легче. Они отмучаются, а мне еще предстоит долгий-долгий путь. Нет, мы должны пройти его вместе». Она и не собиралась облегчать Тимкину участь. Свою чашу с ядом он выпьет до дна. Судьба справедлива, теперь Мика это знала. Если она уже получила свое, заслуженное, значит, свое получат и другие.
И она попятилась к двери. Тихонько закрыла дверь, так же по лестнице спустилась вниз. Адрес Марины она, разумеется, не помнила. Но проследить за ней до дома — пара пустяков. Мика уже знала, что иногда девушка уходит с работы раньше Тимки и добирается до родительской квартиры пешком. Надо только опять дождаться «своего» дня.
…С этой третьей квартирой получилось совсем уж просто. Или она привыкла? Всего-то надо выждать момент, когда дома никого не будет, глубокой ночью тихонько открыть дверь «родным» ключом. Тихо и спокойно. Если уж папа Сальников не сменил замок, понадеявшись на сигнализацию, то простые смертные тем более беспокоиться не будут. Тысячи людей в мире каждый день теряют ключи от дома, что ж им всем теперь, замки менять? Рассеянность — одна из человеческих слабостей. А их надо уметь эксплуатировать, чтобы хорошо устроиться в этой жизни.
Конечно, Мика была разочарована. После папиных хором поживиться здесь было почти нечем. Все-таки родители Марины оказались людьми небогатыми. И главное, она не знала, где лежат деньги. На всякий случай проверила в бельевом шкафу и на кухне. Вдруг в банки с крупой прячут?
Деньги лежали в самом пошлом месте: в серванте. И в рублях, а не в валюте. Наверное, на новый холодильник копили или на стиральную машину. Сумма смехотворная, по сравнению с прежней добычей. Ох, бедность, бедность! Еще немного денег, видимо отложенных на черный день, Мика нашла в томике Пушкина, на книжной полке. Пролистала на всякий случай несколько книг и случайно наткнулась. Потом поняла, что больше и искать нечего. Пришлось набить сумки всякой ерундой. Со стены сняла икону, показавшуюся старинной, да в серванте прихватила несколько побрякушек.
Маринины вещи, найденные в маленькой комнате, ей просто хотелось порвать на части. Сегодня днем Мика проследила, как девушка вместе с родителями уехала на дачу. Куда ж еще с набитыми едой сумками? Тимка с ними не поехал, — видимо, еще не был принят в доме официально. Интересно, как он собирается жениться на Марине при живой жене? Неужели же при венчании гром над ними не разразится? Ведь их с Тимкой тоже венчал священник. И как же Бог, который видит все? А хорошо было бы явиться на церемонию бракосочетания и испортить им всем праздник!
Мысль эта Мике очень понравилась, жаль только, что тогда придется признаться во всех своих делишках. Ведь если она оживет, и Варька, и подружка догадаются, кто так уверенно похозяйничал в их квартирах. Оказывается, чтобы что-то иметь, надо чем-то жертвовать. Не дай бог, если они с Тимкой встретятся еще раз!
В эту квартиру возвращаться во второй раз она не собиралась. Что тут брать? Если честно, больше хотелось насолить, чем поживиться. Имущества папы Сальникова хватит надолго. А экономить Мика уже научилась. Теперь она не будет транжирой. И шоферу на чай много не даст.
Этот мужик сразу же показался ей подозрительным. Косился на нее как-то странно, все время подергивался. Мика насторожилась: маньяк? И, сидя на заднем сиденье, достала из кармана пиджака пистолет, положила его на колени. Она всегда садилась сзади со своими сумками и внимательно следила за водителем. Когда машина неожиданно свернула в темный переулок, Мика, отлично знавшая этот район Москвы, спокойно подняла двумя руками тяжелую «Берету»:
— Эй!
Он тут же обернулся:
— Ты чего?
— Сейчас разворачиваешься, выезжаешь на проспект и высаживаешь меня напротив кинотеатра. Понял?
Он испугался не пистолета. Того спокойствия, с которым девушка себя вела. Такое выражение лица бывает только у мертвых. Вроде и жив человек, двигается, дышит, а душа его давно уже отлетела. И никаких мук она испытывать не будет, если придется кого-нибудь прихватить с собой на небо.
— А может, я тебя у милиции сейчас высажу? — ощерился водитель.
— Нам с тобой обоим там делать нечего, — ответила Мика. — Ты просто ошибся, парень.
— Понял. — Он послушно развернул машину. Мика следила за его руками внимательно, готовая в любой момент нажать на курок. Странно, но страха не было.
«Жить или умереть — какая разница? — скучно подумала она. Стало даже как-то лень держать этот пистолет. — Убить его, что ли?» — мелькнула мысль.
Он затормозил у кинотеатра. Оглянулся несколько раз, ища глазами ментов. Где-то вдалеке патрульная машина свернула за угол. Но, видимо, за мужиком кое-какие грехи числились. Сам боялся милиции, Мика это поняла.
