— А как насчет оружия, похищенного из вашей коллекции? — прервал его майор. Не на митинге же. По делу.
— Да‑да, конечно. Проходите. Поднимайтесь наверх. Валя, это по поводу моей коллекции, — сказал Барабанов появившейся на пороге жене.
Волнистому показалось, что и та вздохнула с облегчением. А Барабанов продолжал:
— Валентина, нам все в кабинет. По сто грамм, закуски. И чаю, — и, услышав протесты гостей, добавил: — Нет‑нет, никаких отговорок. На работе все не пьют, знаю. Сам выговоры за такое делал не раз. Пьянству, как говорится — бой! Но бутылочку хорошего коньяка в кабинете всегда держал. Да… Я все вам покажу. Вообще‑то я об оружии не распространяюсь. Держу свое хобби, так сказать, в секрете. Только одно утешение и осталось на старости лет.
Он по‑стариковски вздохнул, но по лестнице на второй этаж поднялся бодро. Оперативники еле‑еле за Барабановым поспевали. Похоже, здоровье у заслуженного пенсионера было отменное. На втором этаже оказался просторный холл, две спальни и то, что Барабанов назвал кабинетом. Большая светлая комната, в углу которой Волнистый сразу заметил огромный металлический сейф.
— Она? — спросил майор, имея в виду коллекцию.
— Было время, когда оружие на стенах развешивал. Да и сейчас, когда важные гости, достаю. Вешаю. — Барабанов кивнул на ковры ручной работы по стенам кабинета. — Вот сюда.
— Так нельзя же, — удивился Волнистый. — Оружие все‑таки!
— Ну, тогда мне все было можно, — невольно вздохнул Барабанов. — Начальнику районной милиции лично распоряжения отдавал. Тот тоже оружие коллекционировал, только холодное. В гости ко мне ходил, смотрел, а я к нему. А сейчас кто ко мне поедет? Редко приходится сейф открывать.
Барабанов, широкой спиной закрыв от гостей замок, набрал код, загремел дверцей сейфа. При этом он рассказывал.
— Первый пистолет мне подарил ветеран Великой Отечественной войны. Я ему с квартирой помог. Вот он и принес мне презент: трофейный немецкий «Вальтер». До сих пор храню. Смотрите.
Семен Михайлович аккуратно развернул промасленную тряпицу, выложил на стол оружие. Любовно провел по нему рукой.
— ХП. «Херес‑пистоле», одна тысяча девятьсот тридцать седьмого года. Был одобрен армейской испытательной комиссией для вооружения немецкой армии. С него‑то все для меня и началось.
Он с сожалением убрал пистолет обратно в сейф. Но дверцу закрывать не спешил. Барабанов был настоящим коллекционером. О своих приобретениях мог говорить бесконечно, когда предоставлялась такая возможность. Вот и сейчас не выдержал, достал из сейфа еще одну промасленную тряпицу, развернул.
— Теперь, конечно, всякого оружия стало полно. Телевизор‑то я смотрю, вижу, как баулами отгружают. Железо и железо. А я по‑другому на эти вещи смотрю. Оружие — это как песня, для каждого человека своя. У меня, например, есть такая любовь. Вот, прошу взглянуть: «Беретта». — Семен Михайлович затаил дыхание, приглашая гостей полюбоваться на небольшой пистолет, на рукояти которого была гравировка на итальянском языке. — Сколько существует ее моделей, вы себе даже не представляете! Около шестидесяти. А эта вот — самая первая модель. Как досталась мне, не скажу. Дело прошлое. Но штучка хороша! Производитель «Пьетро Беретта», Италия. Тысяча девятьсот пятнадцатый год. Если интересно…
— Интересно, конечно, Семен Михайлович, — перебил его майор. — Только вопрос у нас конкретный. Спортивный пистолет «Марголин». МЦЗ‑1. Помните такой?
— Да, помню. Жалко было. До слез. — Барабанов невольно вздохнул. — Дело было в разгар перестройки. Но еще до того, как нас от власти отставили. Ох, как же я тогда злился! Я был при большой должности. Говорю же, начальнику районной милиции лично распоряжения отдавал. Даже не мог подумать, что кто‑то покусится на мою квартиру! Смысл? Тут же подняли бы на ноги всю районную милицию. Так оно и произошло. Ну обидно, честное слово! Оказалось, что какой‑то алкаш, местная шпана, зашел в гости к своему другу. А тот сантехником в жэке работал. Посидели они, выпили, а моя жена кран, как нарочно, сорвала. Пришлось срочно вызывать сантехника. Я‑то, понятное дело, был на работе. А сантехник пришел с дружком залетным, чтобы, значит, побыстрее управиться. Вода‑то хлещет! Ковры жалко, обои опять же. Сделали они кран, моя Валька, как водится, отблагодарила. Сунула трешку. Они пошли в магазин, купили пузырь, выпили, показалось мало. Жена моя в то время отлучилась, позвонили ей насчет дубленки, а эти двое вернулись в квартиру, сломали замок да взяли что под руку попалось. Золото, камни. Пистолеты мои бесценные в сумку покидали. Ну я, понятно, такой переполох учинил! Этой же ночью голубчиков взяли, они даже протрезветь не успели. И вся ценность моя при них.
— Как же случилось, что не досчитались «Мар‑голина»?
— Так они, голубчики, сразу пошли в студенческое общежитие. И предложили за бесценок мое оружие, чтобы еще водки купить. Причем редкое оружие никто приобрести не захотел. «Беретту» мою бесценную. Кому надо? Пропал «Макаров» да небольшой пистолетик американский, «Норидж армс». Мини‑револьвер со складной кобурой‑рукояткой. Очень удобная штучка, можно сказать, дамская. В милиции мне сказали, что был продан в общежитии за двадцать пять рублей — по тем, советским еще деньгам. Какая дешевка! Не нашли. — Барабанов с сожалением покачал головой. — Жалко‑то как, а? Ну и «Марголин» тоже не нашли. А все остальное вернули. Я обрадовался, что самое ценное возвратили. «Беретту». На эти два пистолета просто махнул рукой. Хотя, конечно, жалко. Но что делать?
Сергей Павлович слушал очень внимательно. Потом спросил:
— Суд был?
— А как же! Все как положено. Чтоб, значит, знали, у кого воровать. Получили оба на полную катушку.
— Дело, значитца, теперь в архиве. Надо бы взглянуть. А вы, Семен Михайлович, сами присутствовали на суде?
— Конечно! И речь сказал. В назидание. Я ведь за порядком в районе следил. В наше время такого безобразия не было, как сейчас. Преступников ловили и наказывали. И Ленин в Мавзолее лежал навечно. И…
— Фамилии не помните? — вновь прервал его майор. — Кто продал ваше оружие? Кто ходил по общежитию?
— Молодой парень. По фамилии Пентюхов. Я этого ворюгу на всю жизнь запомнил. «Марго‑лина» у меня увести и «Норидж армс»! Ах, злодеи! Скажите, а я могу получить его обратно?
— Возможно. Но дело еще расследуется, Семен Михайлович, вы должны понимать…
— Конечно‑конечно! Все понимаю. Вы не сомневайтесь, я знаю, куда надо написать. Связи‑то у меня остались. Не все наши, как я, на заслуженной пенсии. Как там в песне поется? «Броня крепка, и танки наши быстры!» Мы еще вернемся! И Ленин в Мавзолее…
— А сейчас коллекцию свою пополняете? — поинтересовался Волнистый.
Барабанов замялся и сразу же стал закрывать сейф, загораживая широкой спиной то, что в нем лежало. Сказал неохотно:
