— И вы послали?
— Ну а что тут такого? Конечно, послала. Написала благодарственное письмо, как вон Людмил‑ке. — Белова со злостью глянула на младшую сестру. — Только опять ни ответа, ни привета.
— Значит, Раскатова давно знала, что ее воспитанница вовсе не Наталья Белова. Очень интересно, — усмехнулся майор Волнистый. — Я, пожалуй, пойду. Навещу их бывшую квартирую хозяйку.
— А чай? — встрепенулась Людмила Васильевна. — На дорожку?
— В другом месте попью. Я воспользуюсь еще раз вашим телефоном?
Сергей Павлович опять набрал номер домашнего телефона Раскатовой. Горничная Дашенька сообщила, что хозяйка заезжала, да не одна — с Диком и Олегом Новлянским. И вся компания потом отправилась в агентство. О том, что с Евгенией Львовной срочно хочет поговорить майор Волнистый, Дашенька не сказала. И Сергей Павлович тут же поменял планы. Он поехал не комнату смотреть, в которой когда‑то жили подруги, а в модельное агентство Евгении Львовны Раскатовой. Потому что это показалось важнее.
Евгению Львовну майор нашел в ее кабинете. Она громко говорила по телефону. С особой женского пола, судя по тому, как часто употреблялось слово «дорогая». Увидев непрошеного гостя, Раскатова сморщилась, словно бы проглотила лимон, и кисло сказала:
— Слушаю вас. Но сразу предупреждаю: у меня очень мало времени. Вы отрываете меня от дел.
— Отлично вас понимаю, — кивнул Сергей Павлович. — Придется повестку прислать и проследить за исполнением. Прислать за вами машину и конвой. Хотите беседовать у меня в кабинете? Или в прокуратуре?
— Так уж и в прокуратуре? — усмехнулась Раскатова.
— По вам, Евгения Львовна, давно тюрьма плачет. Вы не хуже меня это знаете.
— У вас есть доказательства? — напряженно спросила Раскатова.
— Есть.
Без лишних слов Сергей Павлович положил перед ней документ, который получил сегодня от ее бывшего мужа.
— Садитесь, — сказала Раскатова, едва взглянув на текст.
— Дозволяете, значит.
Сергей Павлович сел, предусмотрительно убрав со стола подписанное Евгенией Львовной признание. От нее можно было ожидать всего.
Раскатова держалась хорошо. Даже предложила майору минеральной водички перед тем, как налить себе. Сергей Павлович вежливо отказался.
— Значит, не сдержал Коля своего слова, — сказала Раскатова, выпив минералочки. — Все‑таки сдал. За что?
— За то, что вы убили Нэтти. — Что?!
Евгения Львовна Раскатова потеряла душевный покой, когда поняла, что Нэтти знает про убийство Анжелики. Раскатова до сих пор не понимала, что на нее тогда нашло. Это была слепая ярость, не поддающаяся контролю. Подруга покусилась на ее собственность. А Женечка с детства не умела делиться, хотя у нее всего было много. Но что мое — то мое. Муж — мой. Деньги, которые он зарабатывает, — мои. А денег в доме было много. Евгения Львовна сама привела в квартиру Анжелику — показала импортную мебель, дефицитные по тем временам сервизы, ковры, набитый продуктами холодильник. И все хвасталась, какая она пробивная, как умеет достать, перепродать, прокрутить деньги. Твои, мол, идеи — мои деньги и связи. И дело пойдет. Мода — прибыльный бизнес. И мужа своего Евгения Львовна выставила напоказ, словно породистого пса. Когда песик сделал стойку при виде Анжелики, Раскатова и не заметила.
А Николай Раскатов к Анжелике потянулся. Вскоре Евгения Львовна, женщина неглупая, что‑то почувствовала. И опомнилась: так можно и мужа потерять! И в это время Николай заговорил о разводе. Полюбил другую женщину, хочу уйти. Разобравшись в ситуации, Евгения Львовна поняла, что ее позиция проигрышная. Детей иметь она не могла. Да, квартира, да, прописка, папины связи. Но муж всегда был холоден. Если б ребенок — отогрелся бы. Но связи между супругами, и без того непрочные, рушились. Николай стал приходить домой заполночь, появились срочные командировки, работа сверхурочно, по выходным. В конце концов Евгения Львовна их выследила. И потеряла покой.
Убила она подругу в состоянии аффекта. В голове помутилось. Когда ехала на встречу, собиралась просто поговорить. Убедить Анжелику отказаться от чужого мужа. И вдруг увидела, как та переходит дорогу. Налетел ветерок, Анжелика остановилась, придерживая косу. Волосы закрыли лицо, и машину подруги Анжелика не видела… Неожиданно для себя Евгения Львовна вдавила в пол педаль газа. Глухой удар. Тело подруги отлетело на несколько метров.
Испугалась Раскатова уже потом, когда скрылась с места наезда. Она понимала: необходимо что‑то придумать, чтобы избежать тюрьмы. Замести следы. Сюжеты детективных романов всплывали в памяти, пока Евгения Львовна не зацепилась за один: надо попасть в небольшую аварию, чтобы помять машину. Не было наезда — была авария. Она заметно нервничала, когда на перекрестке заприметила дожидавшийся зеленого сигнала светофора старенький «Москвич». Надо было стукнуть его чуть‑чуть, но нервы не выдержали. Раскатова не рассчитала силу удара, да и затормозила поздно. Ее «Жигули» врезались в стоящую впереди машину и вытолкнули ее на перекресток. И тут же в легковушки, сцепившиеся друг с другом, ударил ехавший с хорошей скоростью микроавтобус.
Очнулась Евгения Львовна в больнице, чувствуя, как голова раскалывается от боли. Ее тошнило, перед глазами все плыло. Жизнь раскололась на две части: до аварии и после. Муж навещал ее регулярно. Говорили на общие темы, Николай передавал приветы от знакомых. Евгения Львовна начала думать, что все обошлось. Об Анжелике не было сказано ни слова. О разводе тоже.
Целый месяц Раскатова и ее муж делали вид, что ничего не случилось. Николай Васильевич привез супругу домой на служебной машине, отпросившись с работы. Спросил как бы между прочим:
— Тебе больше ничего не надо?
Она рассеянно, потому что голова еще побаливала, обронила:
— Нет, все хорошо.
И тогда муж вынес из спальни заранее подготовленный чемодан. Спокойно сказал:
— Тогда все, Евгения. Прощай, наверное.
— Как это «все»? — не поняла она.
Муж объяснять ничего не стал. Вскоре она услышала, как хлопнула входная дверь. Хотела за ним кинуться, но началась ужасная мигрень. С тех пор мигрени преследовали Евгению Львовну постоянно. Она сделалась желчной, раздражительной, потеряла аппетит. Еще в больнице она похудела, а тут и вовсе начала таять, как свечка. Металась от адвоката к родителям. Отец по‑прежнему занимал важный пост, но и он не помог дочери. Сказал, что надо дать мужу развод, и только.
Вторым ударом было известие о том, что муж собирается жениться на собственной секретарше. И что у него есть внебрачный ребенок. Сын. Подумать только! Все эти годы муж ее обманывал! Жил на две семьи! Раскатова затаила злобу. Здоровье ее пошатнулось, да и дело надо было налаживать. Она оставила месть на потом. Всерьез занялась собой, через несколько лет сделала пластическую операцию, стала преуспевающей деловой дамой.
