Там было сто пятьдесят коек, дополнительный персонал, прошедший специальное обучение, служба обеспечения безопасности, наружная охрана с грозными и безжалостными собаками. В общем, тюрьма при тюрьме. Пять с половиной лет назад сюда поступил Владимир Тычковский. Киба, который работал в стационаре общего типа, поначалу дела с ним не имел, но был о нем наслышан.
Дело в том, что Тычковский даже внешне не походил на маньяка-убийцу. Во всяком случае, на тот образ, который сформировался у обывателя благодаря заполонившим экран кровавым триллерам и мрачным газетным статьям, где маньяки выглядели просто омерзительно. Да что там! Это были нелюди, к которым при одном только взгляде на них начинаешь испытывать отвращение. И внешность обязательно должна выдавать в них маньяка. Низкий лоб, угрюмый взгляд, нервозность, нелюдимость, ну и так далее.
У Тычковского же было открытое лицо с правильными чертами, можно даже сказать, красивое, ясный взгляд, широкая улыбка. Движения обычно спокойные, плавные, речь грамотная, убедительная. К тому же он оказался человеком на редкость обаятельным и покладистым. Не буянил, не матерился, беспрекословно выполнял все предписания врачей, покорно сносил неизбежную в таких местах жестокость охраны и младшего медперсонала, ни разу не дал отпор, следовательно, не получал убойную дозу лекарства или электрический разряд, способный поджарить мозги так, что память отшибло бы начисто. За пять лет в этом аду Тычковский сумел остаться человеком, так, во всяком случае, казалось со стороны.
И за эти же пять лет он умудрился снискать расположение заведующей спецстационаром Маргариты Павловны Абрамовой, дамы мужеподобной, властной, жестокой и не отличающейся ни сентиментальностью, ни склонностью к какому бы то ни было проявлению чувств вообще. Но, как это часто бывает, при таком жестком характере и к тому же облеченная властью женщина обречена на одиночество. Со временем ее начинает точить тоска. Ей ведь тоже хочется побыть женой или возлюбленной, но кто ж ее такую рядом с собой потерпит? Командный голос, непривлекательная внешность, неизменная сигарета во рту, неумение вести домашнее хозяйство, казарменная обстановка в квартире, из еды только полуфабрикаты – надо все это уставшему мужчине, который приходит домой с работы? Ему нужны любовь и ласка. Нежность. Внимание к его работе и проблемам, а не бесконечные рассказы о своих, которые растут как снежный ком при такой-то должности! Маргариту Павловну мужчины откровенно побаивались, и до сих пор героя романа для Абрамовой не нашлось. Ей явно не хватало любви, хотя она изо всех сил это скрывала.
Видимо, Тычковский это почувствовал. Он великолепно разбирался в женской психологии, его жертвы шли в расставленную им ловушку, словно под гипнозом. Он прекрасно знал, чем поразить, удивить, заинтриговать, как к себе расположить. Подобрал он ключик и к сердцу грозной начальницы. Маргарита Павловна взялась лечить Владимира Тычковского с особым рвением. А через пять лет она поднялась вверх по служебной лестнице, стала главврачом всей больницы, обросла связями. И, используя свое влияние, убедила коллег подать представление в областной суд о переводе Тычковского в стационар общего типа, приведя неоспоримые доводы о его стабильном состоянии. Суд, у которого к психиатрам было особое отношение, счел эти доводы вполне убедительными. Тычковского из-под охраны и усиленного наблюдения перевели в обычную больницу, где был вполне свободный режим и не имелось спецперсонала. И все отнеслись к этому вполне нормально, ведь за прошедшие годы у пациента не было отмечено ни малейшего признака агрессии.
Так врач-психиатр Киба лично познакомился с Владимиром Тычковским. И первым делом усомнился в его диагнозе. Потом усомнился в себе, в своих знаниях и опыте. Перед ним был человек-загадка. Владимир Тычковский вовсе не старался «косить» под психа, напротив, говорил грамотно, вполне осмысленно, был начитан, эрудирован, пациенты меж собой даже звали его уважительно – «Профессор». Он так старался походить на нормального человека, что в голову Кибы волей-неволей закрадывалась мысль, что Владимир Тычковский относится к категории наиболее сложных пациентов, умных, терпеливых, наблюдательных, тонко чувствующих людей, в том числе и лечащих их врачей. Последних Профессор, едва почувствовав слабину, переигрывал влегкую, заставляя их делать то, что ему хочется, как это случилось с Абрамовой. Причем болен он был неизлечимо, и, несмотря на все старания психиатров, той же Маргариты Павловны, рано или поздно должен был случиться рецидив болезни. «И это будет страшно», – думал Киба. Неужели опытный врач, заведующая психиатрической больницей, этого не видит и не понимает?
Стабильное же его состояние выражается в том, по мнению Кибы, что Тычковский терпеливо ждет своего часа, он затаился, полностью себя контролирует, но это хитрость безумца, маньяка-убийцы, который выбрал себе жертву и запасся терпением на многие годы. И непонятно, что его на это сподвигнет. Пистолет заряжен, курок взведен, жертва намечена. Киба не сомневался: Тычковский выбрал Маргариту Павловну. Это может случиться сейчас, а может еще через пять лет или даже через десять. Но держать его необходимо под особым контролем.
«Надо сказать Рите», – подумал Киба. Абрамова была ненамного старше его, к тому же в приятельских с ним и его женой Верочкой отношениях, они жили в одном подъезде, иногда заходили друг к другу в гости, поэтому Киба мог позволить себе называть грозную начальницу просто Ритой. В больнице даже ходила сплетня, что Абрамова его любовница. Мол, запираются в кабинете, сидят там часами, неизвестно чем занимаются. А они просто работали. И вовсе не так долго, как всем казалось. Но у сплетни глаза велики, а уши размером со спутниковые тарелки-антенны, принимают не один десяток каналов и одновременно транслируют увиденное в больнице на весь город, безбожно перевирая. Хорошо, что Верочка Киба женщина умная и полностью доверяет мужу.
Представив, как он обнимает дебелую Абрамову и валит ее на диван, чтобы заняться с ней любовью, Киба невольно улыбнулся. Его Верочка была женщиной хрупкой, изящной, с огромными печальными глазами лани. Тип женщин, который всегда нравился Кибе и коему Маргарита Павловна никак не соответствовала. И они с Верочкй до сих пор друг в друга влюблены, словно молодожены. Киба был абсолютно счастлив в браке, жена умница и красавица, двое сыновей его только радовали, один уже учился на первом курсе медицинского в Москве, другой в седьмом классе гимназии – самом престижном учебном заведении города. Для сыновей Киба ничего не жалел, да и для обожаемой Верочки тоже.
– Я еду домой. Где Маргарита Павловна? – спросил Дмитрий Александрович у Оли, юной хорошенькой медсестры, которой явно здесь было не место. «Уйдет», – подумал Киба, глядя на ее милое лицо с родинкой на левой щеке.
– Она у себя в кабинете с Володей.
– С каким Володей?!
– Я хотела сказать – с Тычковским, – порозовела медсестра. – Она решила изменить его лечение.
– Ты-то откуда знаешь?
– Маргарита Павловна сказала. – Оля стала бордовой, как вареная свекла.
– С каких это пор Абрамова с тобой откровенничает?
Он не стал больше слушать глупенькую Олю, стремительно прошел в левое крыло, где находился кабинет главврача. Здание больницы было старое, еще дореволюционной постройки, расположенное буквой «П». В левое крыло вход разрешен только персоналу. Вообще-то это против правил – пускать сюда Тычковского. Пациенты не должны здесь находиться. В конце длинного коридора есть черный ход, который почти не охраняется, ключи от его двери, как и от всех прочих, есть у Абрамовой. Для проныры Тычковского, похоже, везде сделаны исключения. Вот до чего дошло! Абрамова откровенничает с какой-то медсестрой о своем романе с пациентом! Они хотя бы почитали постановление суда! И газетные статьи, где журналисты с наслаждением заядлых любителей сенсаций смаковали кровавые подробности!
