Книга Я стану тобой, страница 4. Автор книги Наталья Андреева

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Я стану тобой»

Cтраница 4

Тычковский любил кровь, в этом заключалась его особенность. Мало того, у него было какое-то извращенное пристрастие к запаху свежей крови, к ее цвету, а главное, к ее количеству. Места его преступлений были буквально залиты кровью. Это удовлетворяло его потребность в мести всему женскому полу, в жажде убийства, жажде власти над насмерть перепуганной беззащитной жертвой. Поистине, не видя, не верим. Женщины слабы, жалостливы. Небось думают, что произошла судебная ошибка и в психиатрическую лечебницу засадили не того. Ошибка, как же!

Киба вот уже полгода работал с Тычковским и сделал для себя потрясающее открытие. А может, и не только для себя, но и для науки, он просто об этом еще не задумывался. У Тычковского была излишне активна система награды мозга. Любой человек, поставив перед собой цель и добившись ее, испытывает удовольствие. Но степень этого удовольствия далеко не одинакова, потому что мозг разных людей устроен по-разному, он так же индивидуален, как отпечатки пальцев. Одни относятся к полученному результату спокойно: ну, добился и добился, что ж, пойду дальше, к новой цели. А другие впадают в щенячий восторг и надолго тормозятся. Надо же! Я этого добился! Я гений! Я великий!

Процессы, происходящие в мозгу у Владимира Тычковского, по мнению Кибы, имели явные отклонения от нормы. Это выявилось в результате долгих бесед с пациентом, который охотно шел на контакт. Похоже, Тычковского это развлекало. Киба слушал его с интересом, все больше убеждаясь: у пациента – аномалия головного мозга, скорее всего, врожденная или являющаяся последствием родовой травмы. Этого теперь не узнаешь, карта из детской поликлиники давно утеряна, а мать Владимира Тычковского умерла от обширного инфаркта вскоре после того, как узнала о сыне ужасную правду, еще до суда над ним. Спросить не у кого, хотя случай с точки зрения медицины весьма интересный. Тычковский стремился сделать нечто из ряда вон выходящее, на что никто больше не способен, этого требует его больной мозг. А что такого может сделать человек, никакими талантами природой не одаренный? Он, конечно, не глуп, много читает, имеет хорошую память, но сколько вокруг ему подобных? И как утвердиться в собственном величии? Оказаться на вершине блаженства?

И он нашел-таки способ. Да, на это способен далеко не каждый. Кровавые маньяки, да еще с изюминкой, моментально становятся героями журналистских романов, продолжающихся из номера в номер, пока читатели совсем не потеряют к ним интерес. Ни один благородный поступок не получает такую прессу, спаси ты из бушующих волн хоть роту утопающих или нарожай с десяток детишек, дай им образование и выведи в люди. Вряд ли столь подробно будут разбирать твое детство, юность, школьные романы, брать интервью у твоих учителей и соседей, анализировать твои поступки на протяжении всей жизни. Во всяком случае, недолго, ну, напишут заметку и разместят где-нибудь в разделе «События за день», в самом углу. А вот маньяка журналисты ведут до суда, потом до тюрьмы, потом приезжают в тюрьму, следят за тем, как он пишет опус о том, как убивал. Ругают, конечно, при этом и осуждают. Но уже сложился стереотип: смотреть, читать и слушать надо то, что все ругают, это не скучно в отличие от того, что все хвалят. Тычковский это просек, и жертвы мигом нашлись. Он ведь был хорош собой и умел красиво говорить. Что еще надо женщине?

Получив удовольствие от очередного убийства, Владимир Тычковский впадал в состояние эйфории. Причем чем больше было при этом риска, тем сильнее ощущалась награда, то есть эйфория. Зато чувство страха оказалось нивелировано: Тычковский не боялся, что за совершенное преступление его сурово покарают. Ему было все равно. Он готов был искать удовольствия любой ценой, а в случае с Абрамовой дожидаться годами, проявив неординарную выдержку и терпение, чтобы потом испытать настоящий взрыв эмоций. Оказаться на пике блаженства.

Киба, чувствуя тревогу, постучался в дверь кабинета с табличкой «Абрамова Маргарита Павловна, главный врач». Эта дверь в длинном ряду безликих белых дверей была последней. Вообще-то стучаться здесь, в медицинском учреждении, было против правил, но Кибе не хотелось стать свидетелем неприятной сцены. Кто знает, как далеко у них зашло?

– Рита! Маргарита Павловна! Я сдал смену и еду домой!

Кстати, и ее рабочий день уже закончен. Больные отужинали и обрели временный покой в своих кроватях с панцирными сетками, кто добровольно, а кто принудительно, на улице давно стемнело. Но, видимо, Тычковский – особый случай. Ради него можно и задержаться.

– Маргарита Павловна!

И вдруг он похолодел. На двери, чуть выше медной ручки, Киба увидел кровавый отпечаток пальца. Он почему-то сразу решил, что это кровь. Отпечаток был оставлен явно намеренно. Взгляд скользнул ниже, и Кибе стало совсем не по себе: кровь была и здесь. Боясь коснуться заляпанной ручки, Дмитрий Александрович плечом толкнул дверь. Она оказалась не заперта. Увиденное повергло Кибу в такой шок, что он невольно задержал дыхание и сделал два шага назад.

Весь кабинет Абрамовой был залит кровью. Стены забрызганы, обивка мебели испорчена, пол в кровавых пятнах. Ее было так много, что это казалось невероятным: как может быть столько крови в одном человеке? Грузное тело Маргариты Павловны лежало на полу, у стоящего в углу дивана. Рядом с ним валялись осколки синей чашки. Киба прекрасно помнил эту чашку. Милая глупость, а что еще дарить дамам на Восьмое марта? Дамы думали так же и о 23 февраля. У него была чашка с надписью «Дима». А у Абрамовой – «Рита».

Тычковский кромсал ее дородное белое тело острым осколком синей чашки. Это было против всяких правил: приводить его сюда, доверять ему, пить с ним чай из обычных чашек. Она не должна была так поступать. Киба шел, чтобы ее предупредить, но… Опоздал…

«Рита, Рита, как же так? Почему? И как я теперь буду здесь без тебя?» Он с тоcкой подумал, что потерял чуть ли не единственного друга в этом городе. Городе, который хоть и принял его, но так и не стал второй родиной. Все равно чужой. И люди здесь… Просто люди. А с Ритой они могли разговаривать часами, отсюда и сплетни. Но они только разговаривали, и пили крепчайший кофе из этих самых чашек, синих с золотыми буквами. У него «Дима», у нее «Рита». Она обожала черный, как южная ночь, ароматный кофе из больших чашек и пила его «вприкуску» с такой же крепкой сигаретой. Так не по-женски, но зато процесс сопровождался остроумными замечаниями в адрес персонала вверенной ей больницы и пациентов. Из-за Маргариты Павловны и этих вечерних посиделок он с радостью ходил на работу. Теперь осколки «Риты» валяются на полу, в луже крови. Жаль. Очень жаль.

Киба обрел наконец способность дышать и шагнул в кабинет. Подойдя к лежащему на полу телу, он первым делом стыдливо одернул задравшуюся юбку. Маргарита Павловна почему-то была не в белом медицинском халате, а в юбке и нарядной кофточке. Она хотела любви. Что ж, она ее получила.

Киба посмотрел на свои руки и вздрогнул: они были в крови. И ботинки тоже испачкались. Он торопливо стал вытирать руки о белый халат. Потом спохватился: надо же вызвать охрану! Сообщить в милицию! Поднять собак! Из психиатрической больницы сбежал опасный преступник! Сбежал маньяк!

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация