Закрыв глаза, я слушал перестук колёс и чавканье двигателя, который поглощал уголь, чтобы его сердце продолжало пылать в своей железной клетке. Я представлял поезд жадным существом, которое вгрызается в землю, хватает на своём пути всё, что в состоянии проглотить, и никогда не может насытиться.
— Оно убьёт всех нас!.. — вдруг сказала проститутка.
Я открыл глаза и посмотрел в её сторону. Проститутка корчилась на скамье, как будто её тянули чьи-то невидимые руки. Она выгибалась дугой и хватала ртом воздух.
— Оно ударит с такой силой, что сотрёт нас с лица земли, — размахивая руками, продолжала женщина. — Дыхание Бога не остановить, оно рождается в раскалённых недрах мира.
— Может ей кто-нибудь помочь? — Я вскочил и попытался схватить несчастную за руки.
— Помощи ждать неоткуда, — проговорил старенький священник, словно прочитал эти слова в Библии. — Мы все сгорим.
— Дайте ей умереть, — ровным тоном в унисон произнесла пара влюблённых. Глаза у обоих одновременно закатились, челюсти синхронно задвигались. Смотреть на них было жутко. — Эта шлюха недостойна нашего внимания. Раскалённая кочерга и очищающий огонь — вот всё, чего достойно её грязное тело.
Я не оставлял попыток утихомирить проститутку, а бездушие молодых людей только придало мне сил.
— О боже, Джон! — произнесла проститутка голосом моей покойной Мэри. — Их руки… Я чувствую, как чёрные когти раздирают мою кожу. Неужели ты не можешь меня спасти?
— Мэри!.. — закричал я, словно в бреду.
Мне казалось, что наш похожий на гроб вагон всё глубже уходит под землю.
— Она принадлежит нам! — сказал один из парней, стоявших в конце вагона.
— Будем играть с ней, пока не порвётся, — поддержал его второй, и они направились в нашу сторону. — Твоя маленькая тряпичная кукла, твоя бедненькая Мэри..
Поезд сильно тряхнуло. Я потерял равновесие и отпустил женщину, говорившую голосом моей жены. Вагон подпрыгивал и раскачивался; я упал на пол и откатился к дальнему окну.
— Осторожно! — вскрикнула пожилая леди.
Она по-прежнему возилась со шляпкой, только теперь я увидел, что нитки влажные и красные: старушка чистила себя, как рождественский апельсин.
— Берегитесь! — снова закричала она.
Все пассажиры в вагоне встали; их рты открылись, превратившись в огромные чёрные дыры — бесконечные тоннели, по которым ехал наш поезд. Из этих ртов-тоннелей задул сильный ветер. Он с шипением вырывался наружу, раздувал пассажирам щёки, наполнял их тела и превращал в уродливые воздушные шары.
Ветер принёс с собой запах могил и смешанной с кровью земли с полей сражений моей молодости. Это был ветер канонады, грозный шквал, ураган смерти… Страшно было подумать, что я могу его вдохнуть. Сейчас ветер занесёт в меня загробную вонь — и я исчезну навсегда.
Я поднялся с пола, одним рывком открыл окно и глубоко вдохнул чёрный дым, который тут же начал заполнять вагон.
— Он сошёл с ума! — закричал кто-то… и этого оказалось достаточно, чтобы привести меня в чувство.
Сильные руки молодого мужчины оттянули меня от окна, а старенький священник, кашляя от дыма, закрыл окно.
Оказалось, что оттаскивал меня один из тех парней. Я поднял руки, демонстрируя всем в вагоне. что разум ко мне вернулся и я снова самый обычный пассажир. Но, глядя на испуганные лица, я понял: эти люди ничего не знают о моих видениях. Никто не сдвинулся с места, все пассажиры находились там же, что и в тот момент, когда я закрыл глаза. И теперь они смотрели на меня с ужасом и сочувствием одновременно. Я встретился взглядом с проституткой: в её глазах читалась откровенная насмешка. И ничего, что напоминало бы мою Мэри.
— Я, как его увидела, сразу поняла, что ненормальный, — сказала женщина, с презрением оглядывая меня с головы до ног. — Знавала одного такого.
«Клиента вспомнила», — не без злости подумал я.
— Тот вечно, как полнолуние, орал на весь дом, будто полоумный.
Мне было неловко ехать дальше в этой компании, и, как только поезд остановился, я схватил шляпу и трость и поскорее вышел из вагона. Я пробирался сквозь толпу на платформе и готов был бежать из тоннеля на поверхность. В горле всё ещё першило, я чувствовал привкус крови, ядовитый дым заполнял мои лёгкие.
Я поднялся в город неподалёку от Риджентс-парка и решил посидеть на скамейке — отдышаться и прийти в себя.
Мог ли я заснуть в вагоне? Нет. Я был уверен, что не спал. Тогда как объяснить два похожих эпизода за один день? Что со мной творится?.. Я понимал только одно: есть нечто общее между тем, что мне пришлось испытать, и сюрреалистическими видениями, которые недавно описывал доктор Сайленс. Мог ли он каким-то образом на меня повлиять? Или нас обоих настигла Божья кара? Последнее предположение мне нравилось меньше и не соответствовало моему рациональному взгляду на мир. Я решил вечером понаблюдать за Сайленсом и разобраться, что с ним не так.
Отдохнув, я вышел из парка и зашагал по Бейкер-стрит. Нужно рассказать обо всём Холмсу. Мой друг, естественно, отнесётся к этой истории скептически, но наверняка предложит какое-нибудь логичное объяснение. Сам я, как ни старался, не мог ничего придумать.
Однако по возвращении домой я понял: разговор придётся отложить. Холмс уже успел побывать в квартире. К каминной полке стрелкой от духовой трубки была приколота записка следующего содержания:
«Встретимся на вокзале. Прихватите свой револьвер».
«Типичный эрудит», — подумал я, а затем скомкал записку, бросил её в огонь… и пошёл паковать вещи.
Глава 10
ПУТЬ НА СЕВЕР
С небольшим портпледом в руках (мой старый армейский револьвер был аккуратно завёрнут в чистую сорочку) я отправился на вокзал Сент-Панкрас, чтобы встретиться там с Холмсом и доктором Сайленсом. Впечатления от пережитого в метрополитене были ещё слишком свежими, поэтому я решил не экономить и нанять кеб.
На вокзале было, как всегда, людно. Я не люблю вокзалы — эту массу растерянных людей, снующих во все стороны и переживающих, что могут разминуться со своими близкими или знакомыми. Меня напрягает атмосфера всеобщей паники и замешательства, и облегчение я испытываю лишь тогда, когда мой поезд отходит от платформы.
Я занял место в очереди за билетом. Времени, чтобы дойти до вагона, было ещё предостаточно, но всеобщее нетерпение вскоре передалось и мне: я начал притопывать. Пожилая дама впереди изогнула шею, подставляя менее глухое ухо к окошку кассы.
— Инвернесс, — прокричала она так громко, что ни у кого из окружающих не осталось сомнений по поводу пункта её назначения. — Только мне не донести все эти сумки.
— Буду рад помочь вам с багажом, — вызвался я только для того, чтобы ускорить весь этот процесс.
Старушка взглянула на меня с благодарностью.
