Повезло ему на едва ли не последней попытке: тревожить родителей Аиды детектив лишний раз не хотел и поставил их в самый конец списка.
Ирина Анатольевна отозвалась сразу.
– Да, в тот вечер я попыталась связаться с дочкой. Хотела напомнить ей о своем концерте, который должен состояться через неделю… Я забыла, что она собиралась на какой-то спектакль, и позвонила… Но телефон доченьки не отвечал, и я повесила трубку.
«Повесила трубку». Трубки уже давно никто не вешает, а нажимают на кнопку, но выражение это еще часто можно услышать, особенно от людей за тридцать.
– При этом ее мобильный не был выключен?
– Не знаю…
Мать, как и дочь, была явно не от мира сего – жила музыкой, ограждая себя от низменной действительности. В последнюю входили и технические аспекты современных средств коммуникации.
– Когда вы набрали номер дочери, – мягко пояснил Алексей, – вы услышали сообщение, что «абонент не доступен»? Или гудки?
– Гудки, кажется… Точно, гудки! Я долго звонила, пока не включился автоответчик. Но оставлять сообщение не стала. А зачем вам… Это важно?
– Ирина Анатольевна…
Детектив хотел сказать: «Сам пока не знаю», – но тут же осознал, что подобный ответ прозвучит для нее полным бредом. Причем шокирующим: коли ты не знаешь, то кой черт раны матери бередишь?
А дело все в том, что «не знаю» детектива сильно отличается от обычного человеческого незнания: оно не плоское, как плитка, а полое, как коробочка. И в коробочке той множество догадок, подозрений, предположений… К которым необходимо добавлять новые и новые, чтобы они выстроились в цепочки с прежними.
Но делиться содержимым «коробочки» с Ириной Анатольевной он не считал возможным: мало ли кому она об этом сболтнет! Мало ли где обретается убийца! А вдруг он близок к семье?
Посему он выбрал опцию полуправды. О письме любовника с приглашением в сад «Аквариум» она не знала, как и Манон: разговор происходил с семьей одновременно, и ни Громов, ни прокурорский следак ничего родственникам о письме не сказали по каким-то своим соображениям. И Алексей, решивший доверить эту информацию Манон, мать Аиды посвящать в нее не стал. Чувствовал: не стоит.
– Получается, что в тот вечер Аида не ходила в театр, как все думали…
– Почему вы так решили?
– Потому что в театре она всегда отключает телефон, – терпеливо пояснил детектив.
– Действительно… А где же она была?!
– Именно это я и хотел бы узнать. Она встречалась с кем-то, думаю. Возможно, с тем человеком, который убил ее на следующий день… – произнес он в надежде, что Ирина Анатольевна обронит какое-нибудь восклицание, драгоценное для расследования.
– Почему вы так думаете? – поразилась Ирина Анатольевна.
– Да потому, что Аида пошла поздним вечером в сад «Аквариум» на встречу… с кем? Этого мы не знаем, но ясно, что ее позвал туда хорошо знакомый человек. Которому она доверяла. Вот я и пытаюсь очертить для себя этого человека.
Ирина помолчала. Затем произнесла глухо:
– Найдите его! И обращайтесь ко мне в любое время дня и ночи!
– Ирина Анатольевна… – вдруг отважился Кис. До сих пор и в полиции, и у него самого существовало убеждение, что ни мать, ни отца погибшей особо беспокоить нельзя. Отчасти из деликатности, отчасти, без сомнения, потому, что эта семья занимает слишком высокое положение и в любой момент сумеет крепко дать по шапке излишне назойливым сыщикам. Однако что-то в голосе матери Аиды заставило его поверить, что она не станет отмахиваться от «назойливых сыщиков». Что действительно готова помогать следствию (будь то официальное или частное, в лице детектива). – Ирина Анатольевна, на ваш взгляд, Аида могла увлечься… э-э-э… кем-то…
– Вы знаете наш адрес? – перебила его мать Аиды.
– Он у меня есть в документах…
– Приезжайте. Какая у вас машина?
Кис пояснил.
– Подъезжайте к нашему подъезду и позвоните мне на мобильный, что вы на месте.
– Буду минут через двадцать. Ждите.
Ирина Анатольевна приблизилась к машине Алексея, и сразу стало ясно, что дочь пошла статью именно в нее. Высокая, с пышными формами, волосы и глаза почти черные, красиво очерченный крупный рот с немного неправильным прикусом. На ней были длинная темная юбка с кремовой кружевной кофточкой, на плечах шаль с тонкой шелковой бахромой, – казалось, она пришла к нему прямиком со сцены, где давали какую-то пьесу из жизни помещиков конца девятнадцатого века.
Детектив любезно открыл перед ней дверь, и она села на пассажирское сиденье.
– Мой муж приучил меня к мысли, что любые разговоры из дома могут быть перехвачены… Он во главе очень большого бизнеса, а в этой среде люди беспощадны… – горько улыбнулась она.
– Я в курсе, – мягко ответил детектив.
– В вашей машине мы можем говорить без опасений?
Кис свою тачку – равно как свой компьютер, домашний и мобильный телефоны – проверял с помощью одного специалиста раз в неделю на предмет прослушки. И потому кивнул уверенно.
– Тогда вот что я вам скажу: Аида, увы, повторила мою судьбу. Она вышла замуж за человека, который дал ей определенную защиту… От жизненных невзгод, я имею в виду. И не потому, что Гектор богат: мы с мужем могли содержать дочь сколько угодно и обеспечить ее даже после нашей смерти! Да и богатство Гектора, между нами, это все то, что ему дал мой муж! Без него он бы никогда не достиг таких высот! Но женщине нужна семья… Не знаю, понимаете ли вы…
Кис понимал. Не по своему личному опыту, – Александра, своенравная и независимая, никогда бы не вышла за него замуж ради «семьи» или «защиты», – но по опыту сыщицкому. Опыту, который намного превосходил его личные горизонты.
– Да, конечно, – ответил он. – Наше общество патриархально, и незамужняя женщина в нем вызывает подозрения.
Ирина кивнула, приняла его ответ.
– Но дочка мечтала о другом мужчине. О таком, который смог бы оценить по-настоящему ее великую душу… Аида была человеком великой души, поверьте мне! Великой – без кавычек!
– Верю.
– Поэтому я могу предположить… что она была способна увлечься человеком… мужчиной, я имею в виду… Если он оказался не таким, как ее муж…
– Не приземленным… Я вас правильно понял?
– Да!
– Вы представляете, кто это?
– Нет, – резко качнула она головой. – Дочь моя умела хранить тайны. В нашей семье царствует точка зрения моего мужа, ее отца, а по ней получается примерно так: нет денег, нет и человека…
– Если я правильно вас понял, то Аида могла увлечься мужчиной не вашего круга?
– Какой-нибудь творческой личностью… Талантливой, яркой, живущей жизнью души! А не бухгалтерских подсчетов… – горько произнесла она.
