Не вышло. Ничего не вышло. Ни мир обнять, ни Верочку. Они созванивались время от времени. Иногда она ему помогала с переводом, если требовалось.
В последний раз…
Нет, это был предпоследний раз. Верочка позвонила и попросила найти Полякову. Где-то за границей, мол, сгинула ее взбалмошная подруга. Не звонит, не пишет. И она очень волнуется.
Власов тут же подобрался. Проявил свои способности, которые никто не считал заурядными. Он и в самом деле был профи, безо всякой скромности. И нашел эту придурочную Евку.
О ней у него было мнение однозначным – придурочная. Такие фортели выкидывать нормальная девушка не может. Что вообще связывало их в этой странной дружбе, Власов недоумевал.
Но все равно Еву нашел. Верочка поблагодарила. Попросила сбросить номер счета, чтобы перечислить деньги за услугу. Он отшутился, снова ощущая себя благородным и весомым, как тогда, во времена студенческой молодости. Но обещание отужинать с ним все же с Верочки стребовал. И поужинать они договорились в последнюю пятницу старого года. Числа не помнили, календарей не было перед глазами ни у нее, ни у него. Просто назначили день, и все. И он об этом помнил хорошо. А вот о самом последнем Верочкином звонке забыл! А когда вспомнил, вдруг заныло сердце.
Она позвонила ему как-то утром.
– Привет, – она очень слабо и очень тоскливо вздохнула.
– Привет. Веруня, золотко? Ты чего такая? – он был на службе и поэтому мог не стесняться.
– Я? Какая? – у нее не получилось удивиться, она это поняла и со странным стеснением призналась: – Я, кажется, такая дура, Саш!
– Ну, полно тебе, Вера!
Он тогда, помнится, откинулся на высокую спинку своего комфортного мягкого кресла, на минуту зажмурился, представляя Веру. Она была невероятно хорошенькой, его старая знакомая. Утонченной и очень скромной. Вот скромности он бы в ней поубавил точно. Добавил бы раскрепощенности, вальяжности. Взяла бы хоть немного и того и другого у этой дуры Евы. У той все плещет через край, а эта…
– Нет, Саша, правда, я такая дура, – уже чуть более уверенным, но все равно расстроенным голосом проговорила Вера тем далеким утром. – Надо было мне пуститься в эту авантюру!
– В какую?
Тут он, помнится, немного насторожился. Сразу представил Верочку в тюремных веригах, потом убегающей от толпы кредиторов. Следом она явилась ему в образе изнасилованной – да-да, ничего удивительного – или даже избитой после неудачного знакомства. И он повторил свой вопрос, но уже с нажимом:
– В какую авантюру, Вера?!
– Ой, да порекомендовали одно бюро знакомств.
– Что-что??? – он аж осип от обиды. – Ты чего, Вер? Рехнулась совершенно?! Тут такие парни по тебе сохнут, а она…
– Ты женат, забыл? – Верочка в этих вопросах всегда была непреклонной. – Я терпеть не могу адюльтера, ты же знаешь!
– Знаю, – признал он со вздохом.
– К тому же ты мой очень-очень хороший друг. А это все равно что брат. Так что…
– Ладно. – Власов недовольно поморщился, проклиная на чем свет стоит ее принципиальность, училась бы у подруги. – Так что в этом бюро знакомств? Нашли тебе парня?
– Мне? Парня? Нет… Я вроде сама выбирала и…
– И выбрала? – Он не мог удержаться от неприличного выражения, и Верочка снова ему попеняла. – Ладно, ладно, молчу! И что твой парень? На свидание не пришел?
– Так не было еще свидания-то, Сашок. Он, может, обо мне еще и не знает. Там все так серьезно засекречено. И деньги берут за услуги серьезные, – она помолчала, а потом вдруг напомнила ему: – Но наша с тобой договоренность в силе. Помнишь?
– Последняя пятница этого года, Верунь!
– Умница!
– Еще бы!
Они начали болтать о каких-то пустяках. Кто что купил, кто куда ехать собирается. Вышло, что кроме Евы путешественников таких ярых среди их знакомых больше и нет. Они сами из их числа. И вдруг в самом конце разговора, перед тем, как проститься, она и говорит:
– Ты помни обо мне, Сашок, ладно?
– Так я никогда и не забывал, Верунь, ты чего?
У него прорезался звонок на второй линии, а он очень ждал этого звонка, это было важно в тот момент. Это касалось информации об одном из его клиентов, поэтому ее финальных слов он почти не слышал. Он пропустил их мимо ушей – а потом и про звонок ее забыл напрочь. Бегал, суетился несколько утомительных недель. За кем-то следил, кого-то закладывал, кого-то искал. Зарабатывал деньги, одним словом. Заработал за месяц неплохо. Даже смог позволить себе выкроить из семейного бюджета на путевку на рождественские каникулы. Не абы куда, но все же лыжня и приличный сервис там имелись.
И вот за неделю до сборов, перебирая в памяти, что еще надо бы купить к путешествию, он вдруг вспомнил про тот их утренний разговор. Вспомнил, что Верочка жаловалась, что давным-давно нигде не была и никуда не ездила. И даже размечтался ее пригласить с собой, и даже за свой счет. А чего? Имеет он право сделать подарок своей хорошей знакомой или нет, в конце концов?! Она, может, и не приняла его и сама оплатила бы тур, но все равно поехала бы. За такие-то смешные деньги!
И он позвонил. Но Верочка вдруг оказалась вне зоны. И домашний ее телефон молчал. Он звонил ей снова и снова, но ничего не менялось. И вот тогда он заволновался. И как-то так само собой получилось у него вспомнить название брачной конторы, будь она неладна.
«Встреча» – вот как звалась та контора. И Власов начал ее искать. Срамно признаться, но нашел он ее не сразу. Желающих совокуплять страждущих оказалось аж целых четыре штуки в их городе. И одна солиднее другой. И одна другой засекреченнее. Пришлось попотеть, прежде чем он вышел, наконец, на ту «Встречу», возле которой, как высказался этот глистоподобный юрист, отиралась долгое время Верочка.
Он сразу туда не пошел. Он сначала пошел в юридическую контору. И заговорил этого самого юриста до обморока. Да, он поклясться мог, что парень чего-то боится.
Чего? Того, что пришел к нему с вопросами касательно брачной конторы? Или того, что спросил конкретно про Верочку Белову?
Ладно, этого скользкого юриста Власов решил оставить на потом. Он теперь разговаривать станет толстуху в шелках, которая тоже перепугалась от его визита. Или от его вопросов? Да так, что крупное тело под облаком ткани зашлось мелкой противной дрожью. Обладай Власов воображением, сравнил бы эту телесную рябь с каким-нибудь ритуальным танцем. А так…
А так он насторожился. И начал приставать. Но толстуха молчала как рыба – лишь время от времени мыча что-то нечленораздельное.
– Так! – повысил Власов голос, выдохшись от ее мычания и трясучки. – Мне совершенно не нравится ваше молчание, Кристина Леопольдовна!
– Я не молчу, – слабым голосом возразила она и потянула из-под себя крупный кусок шелка, пытаясь укутать им пухлые ноги. – Я просто не знаю, что могу вам сказать!
