– И настроило! Настроило, скажу я тебе! – он вернул бокал на место, подхватил невесомое тело женщины, уложил на себя. Шепнул ей в ухо: – И еще как!!! Поедем на лыжах кататься после праздника?
– А праздник встретим вместе? – ее зубы сверкали в темноте от постоянной улыбки.
И одновременно выдохнув друг другу согласие, они тут же расхохотались…
Глава 14
Вечер удался. Так, во всяком случае, вспоминалось Воинову, когда он утром проснулся и первое, что ощутил, – едва уловимое дыхание Евы. Она спала, уткнувшись носом в его ключицу и обхватив тонкой рукой насколько сумела. От нее пахло едва уловимо ее любимыми духами. Ногу она перекинула через его бедро, крепко прижавшись, и чтобы встать, ему теперь необходимо было ее пододвинуть. А было жаль. Она так сладко спала. И вчера вечером…
Он на минуту закрыл глаза, вспоминая, как вернулся вчера вечером злой, угрюмый. Долго стоял возле машины, с непокрытой головой, смотрел на светящиеся квадраты окон и размышлял, что ей сказать, чтобы не испугать окончательно. Потому что он сам теперь боялся. Потому что понимал, что дело очень, очень грязное. И, как оказалось, копаться в этой грязи никому не интересно. Куда интереснее спихнуть всю вину на бездомного алкаша – а он таковым и оказался, – который к тому же ни черта не помнит.
– Да ладно тебе, начальник, париться, – раскрыл в подобии улыбки алкаш рот с единственным резцом. – Мне все одно, где издыхать, тут на свалке или на зоне. Там хоть пожрать дадут да на мороз не выгонят.
– Одним словом, ты готов признать вину, даже если ничего и не совершал?
Воинов бесился так, что готов был орать и лупить по небритой роже этого пропойцу. Он все ему испортил, все! Написал, скот, явку с повинной. Коллеги рады стараться в канун праздника благодарность получить и от лишней головной боли избавиться. А ему что? Прекратить, к чертям, все поиски? Свернуть собственное расследование на основании того, что…
Что тупик за тупиком. Тупик за тупиком! Просто лабиринт какой-то из сплошных тупиков! И в этом лабиринте в итоге он остался один. Власов вчера, выслушав про поездку в аэропорт, что-то пробормотал невнятно. Потом долго не отвечал на его звонки, а когда ответил, то лучше бы и не отвечал. Какая-то девка у него в трубке взвизгивала. Звенели стаканы о бутылки или бутылки о стаканы. И сам Власов показался ему поплывшим, размякшим, оплавившимся от прелюбодеяний.
«Веру он искать больше не будет», – понял Саша. Ни к чему ему ввязываться в историю, за которую не с кого бабла срубить. Если поначалу и захлебывался энтузиазмом, то потом поутих. К тому же кто-то сумел его утешить в отсутствие подруги – звон бокалов и придушенный смех тому свидетельство.
У него же все получилось с точностью до наоборот. Он поначалу всячески сопротивлялся. Его душили внутренний протест и странное чувство, что подруга Евы своим неадекватным поведением просто портит им жизнь и отношения. Даже рисовались странные картины, на которых Вера сидит себе где-нибудь в укромном месте и похихикивает над тем, как они героически преодолевают трудности, созданные ею же. Всякие подруги бывают. Даже Сева не мог не признать, что и такая версия не исключается.
Но потом…
Чем больше он увязал в этом деле, начав им заниматься нехотя и по принуждению, тем больше понимал, что не могла Вера измываться над их чувствами. В беде она, если вообще еще существует.
Вот и торчал он вчера вечером, вернувшись домой, на улице, пока не продрог до такой степени, что ноги начало сводить от холода.
– Господи! Ты чего там?! – Ева выскочила из двери, закутавшись в его служебный ватник, на босых ногах легкие тапочки. – Слышу – машина. Жду, жду, а никто не заходит. Саша! Иди домой, быстро!
Ох, как ему понравилась ее властная нотка в голосе. Забытая самой собой Ева возвращалась! Как защемило душу от заботы и тревоги за него. Дальше – больше! Его ждал накрытый к ужину стол. Пельмени! Она сама настряпала настоящих пельменей! Большущих, размером с маленький мячик, с сочным куском фарша внутри и густой сметаной в громадном соуснике.
– Давно так вкусно не ел, – признался он, отодвигая пустую тарелку. – Очень, очень вкусно!
Еве было приятно. Она все время улыбалась, чмокала его в макушку, проходя мимо. Ненароком будто задевала его то рукой, то грудью, то бедром. И что странно, она ни разу за вечер не вспомнила про Веру! И он решил не тревожить ее своими рассказами.
После ужина они смотрели телевизор, строили планы на рождественские каникулы. Ей хотелось куда-нибудь в тепло, к морю. Она перебирала варианты, загибая пальцы на его руке, не на своей.
Он с ней не спорил, кивал и во всем соглашался, хотя прекрасно понимал, что у него-то каникул не будет точно. Про свое дежурство в новогоднюю ночь он тоже благоразумно промолчал пока. Еще завтра день, потом весь день послезавтра. А там как-нибудь…
«Вот подруга одинокая была бы как нельзя более кстати», – подумал он со вздохом, засыпая. И бой курантов сосчитали бы вдвоем с Верой, и его бы дождались со смены, и снова уселись бы за праздничный стол. Ева зачитала ему меню, составленное самолично, ему понравилось.
Но почему же она все-таки ни разу не упомянула про Веру?..
Ответ он получил за завтраком. Ева вывалила ему в тарелку три половника рисовой каши, пододвинула громадную кружку с вишневым киселем.
– А кофе? – опечалился он, заглянув в кружку.
– Нечего, – строго оборвала его Ева. – Весь день его пьешь. Ведрами!!! Завтрак – это главное!
Он позволил себе с ней не согласиться. Завтрак – это, конечно, хорошо. Но вот главным было то, как они проснулись. Как он попытался вылезти из кровати, чтобы ее не разбудить. Все же разбудил и потом еще о-оччень долго не мог выбраться.
Они поели, мило улыбаясь друг другу. Ева постоянно над ним подшучивала. Особенно когда он сделал себе кисельные усы, торопясь на службу.
– Завтра Новый год! – с мечтательной ноткой произнесла она, поставила локти на стол, уткнулась подбородком в ладошки. – Что приготовить? Стол здесь накроем? Наверное, здесь. Тут елочка!
– Малыш… – Воинов смущенно опустил глаза. – Мне… Мне придется дежурить.
– Как дежурить? – Улыбка сползла с ее лица, будто кто-то смыл ее мощной струей воды, оставив при этом по крупной капле в глазах. – А я??? Я буду одна???
– Погоди… – он принялся соображать на ходу. – У меня есть план!
– Какой план, Саша?! Какой план?! – Она заревела, ее пухлые губы поползли вбок, щеки покраснели. – Я что, приду к тебе? Прокрадусь мимо дежурной части, мы притаимся, как мыши, у тебя в кабинете и… станем грызть сухари?!
– Почему сухари?
Ее идея оказалась точным озвучиванием его мыслей. Он именно так и придумал: он проведет ее к себе, и они просидят новогоднюю ночь в его кабинете. Может, даже займутся любовью, если ночь выдастся спокойной.
