– Кто все?
– Такие, как Кирилл. Его сподвижники и сообщники. Менеджеры самого среднего звена, но с перспективой пробиться. Флаг им в руки!
– Ты че, Молчанова? Демократ Герцен? Осуждаешь капитализм и буржуазные ценности?
– Да ну! – отмахнулась Лиля и открыла дверь. Голоса надвинулись на них, и самый громкий – полковника Багратионова. – Я так интересно здесь живу, Юлькин! Нет, неправильно. Я здесь живу, работаю, а в Москве сидела и ждала, когда Кирилл на меня посмотрит или на выгул поведет. А я же не корова!
– Ты не корова, – согласилась Костина, подумав. – Ты сумасшедшая просто. Тебе нельзя жить в высоких широтах.
Лиля засмеялась, шагнула в коридор и нос к носу столкнулась с Олегом Преображенцевым.
– Слава богу, – сказала она ему, – а я все думаю, сколько ты будешь ломаться!
– Я не ломаюсь, я тоже думаю, Лиля.
– Лилечек, идите скорей! Котлеты остыли малость, сейчас погрею мигом!
Юлька вышла следом и уставилась Преображенцеву в лицо, как будто впервые его увидела.
– Мне нужно поговорить с командированным, который с тобой ужинал. Как его найти? Прямо сейчас, чтоб до вечера не ждать! – спросил Олег у Молчановой.
– Кого? – не поняла Лиля. Она решительно не думала ни о каких командированных!..
– Человека, с которым ты в тот вечер ужинала, – терпеливо объяснил Преображенцев. – Где он работает?
Лиля некоторое время вспоминала:
– Володей его зовут, помню. А где работает… По-моему, в каком-то банке. Зачем он тебе?
– Может, он видел похитителя или машину на улице. Он же ждал тебя. Должен был по сторонам смотреть. Может, и в окно смотрел.
– Метель была, – напомнила Лиля. – Ничего не видно.
Ей так не хотелось ничего… расследовать, по крайней мере сию минуту! Ей хотелось на кухню, к людям, втиснуться на свое место, подвинув мужика в синей шерстяной олимпийке и чтоб Олег сидел так близко, чтобы боком и ногой она чувствовала его и знала: он никуда и никогда не денется.
Оказывается, это очень серьезно и важно – сидеть за общим столом так близко к мужчине и чувствовать его всего рядом. Пусть вокруг полно народу и ничто не располагает к… грезам, но именно в такой странной, публичной близости все остро и ново: радостный страх и удивление, неужели все это происходит сейчас со мной?..
– Ребята, ребята, все стынет!..
– Пойдем, а?..
Юлька топталась рядом, сопела и не уходила.
– Я съезжу, – сказал Преображенцев. – Здесь банков всего два, так что это быстро. Чтоб ночью не караулить в гостинице. Я съезжу и вернусь.
– Олег!
Но он быстро ушел по коридору и пропал за дверью.
– Глаза какие черные, – задумчиво сказала журналистка Костина. – Ужас просто. Злодейские глаза.
– А в меховых одеждах он похож на какого-то северного бога из скандинавской саги.
– У-уф, – выдохнула Костина. – Пошли уже за стол, Молчанова! На бога он похож! Точно тебе нельзя в высоких широтах жить! На тебя магнитные поля влияют!
Было очень весело, и вкусно, и тепло, и дружно, и Лева рассказал несколько историй о фельдшере Щупакине, а терапевт Нечаев, который в газете «Крайний Север» предупреждал об опасности авитаминоза, разъяснил, почему Лиля не замерзла насмерть в той землянке, упомянув защитные силы организма и еще добавив что-то про необходимость укреплять иммунитет. Потом он подумал и сообщил, что иммунитета к холоду, к сожалению, не существует. Он был совсем молодой, лет тридцать, не больше, и все время краснел, когда к нему обращалась московская журналистка Костина. Между ним и полковником Багратионовым даже некоторое соперничество образовалось, кто кого, и Юлька наслаждалась и кокетничала вовсю, позабыв обо всем на свете, а Лиля так хохотала, что в конце концов опрокинула себе на колени стакан апельсинового сока.
Хочешь не хочешь, а джинсы нужно было переодеть, и Лиля побежала к себе на третий этаж. Таня вслед закричала, что она постирает и чтоб Лиля не расстраивалась.
Лиля и не думала расстраиваться.
Когда зажегся свет, ей показалось, что она не была в этой квартирке десять лет или даже больше. Как будто она прожила здесь полжизни, а потом далеко и надолго уехала, а теперь вот вернулась и вспоминает подробности, узнает и не узнает место, где было многое прожито и пережито.
Улыбаясь, Лиля стянула мокрые и липкие джинсы, кинула их в таз – она сама прекрасно постирает, чего там Тане возиться! – и распахнула дверцу шкафа. Пол был ледяной, и она по-журавлиному поджимала то одну, то другую ногу.
Не существует иммунитета к холоду! Так только что сказал терапевт Нечаев, материализовавшийся из газеты «Крайний Север»!
Какая-то тень мелькнула в коридоре, и Лиля выглянула из-за полированной дверцы. И замерла с джинсами в руках. Сердце сначала припустилось бежать, а потом остановилось.
– Не шуми, – сказала Марья Власьевна строго. – Я быстро управлюсь.
Командировочного Олег нашел очень быстро. В крохотном отделении банка на перекрестке улиц Отке и Рультытегина под вечер не было ни одной живой души, кроме скучающей операционистки и охранника, тоже не слишком веселого. Охранник, оглядев Олега с головы до пят, сказал, что командировочный Владимир еще здесь и он «попробует его вызвать».
Владимир появился моментально, видимо обрадовавшись развлечению. Он тоже оглядел Преображенцева с головы до ног и сделал вопросительные брови:
– Вы ко мне?
– Я с радио «Пурга», – сказал Олег, и Владимир, разом поскучнев, его перебил:
– Счет хотите открыть? Это не ко мне, вон Люда все объяснит. Только лучше завтра с утра, сейчас рабочий день уже заканчивается.
И вознамерился нырнуть за металлическую дверь с кодовым замком, которую придерживал, чтобы не закрылась.
– Я про Лилю Молчанову хотел поговорить.
– А это кто? – с ходу не понял командировочный. – А-а-а, попутчица моя, которая сначала пропала, а потом нашлась! Я по радио слышал! Ну, как она? Ничего?
Операционистка оторвалась от монитора, сложила руки и наклонила голову – приготовилась слушать. Охранник тоже придвинулся поближе.
– Где нашли-то? Куда ее унесло? А то я даже волноваться стал! Тут у вас все время легенды рассказывают, как в метель в двух шагах от дома замерзают! – Володя засмеялся.
– Да какие легенды, – пробормотал охранник, – ничего и не легенды, а так оно и бывает.
– Нам есть где поговорить? – спросил Олег.
– Да мы же говорим вроде! – сказал Владимир.
Преображенцев посмотрел на жизнерадостного командировочного:
– Пойдемте в машину. Я вас подвезу. Рабочий день все равно заканчивается.
