Константин остался у них. Он сказал, что дезертировал из деникинской армии и больше не хочет сражаться за белое дело. Мол, народ всегда прав. Идти против него все равно что биться головой о каменную стену.
Постнов не верил ни одному его слову. Он считал, что Полежаев просто струсил, устал рисковать, но в душе остался тем, кем был всегда – дворянином, белой косточкой, врагом трудового народа. Николай решил было сдать офицерика в ЧК, но дрогнул и впервые в жизни пошел против собственной совести. Анастасия души не чаяла в брате, воспринимала его возвращение как необыкновенный дар судьбы. Она даже расцвела и помолодела.
Постнов понял, что если ее брата арестуют, то Анастасия этого не переживет и не простит. Он навсегда лишится любимой женщины. Николай не мог перенести этой мысли, скрипнул зубами и оставил все как есть. В конце концов, у него здесь своя миссия, да еще и государственной важности, он не обязан заниматься посторонними делами. Тем более что Полежаев вел себя тихо, даже из дома выходил только по ночам, чтобы не привлекать внимания. К Постнову он относился с уважением и ни в чем ему не перечил.
Все же отношения между ними оставались натянутыми. В первую очередь из-за позиции Постнова. Даже между ним и Анастасией возникла напряженность. Это было неизбежно. Женщина чувствовала, что Николай, мягко говоря, не расположен к брату. Она прилагала все усилия, чтобы в доме сохранялся мир, но с тех пор в ее душе поселилась постоянная тревога. Одним словом, с появлением в доме родственника все осложнилось.
Жить Полежаев стал в той спальне, где прежде ночевал Постнов. По поводу этой комнаты у них с Анастасией состоялся примечательный разговор. Он проходил с глазу на глаз на заснеженной улице – Полежаев их слышать не мог.
– Как в той спальне? – нахмурился Николай. – Тебе же известно, что там тайник. Я и так нарушил все возможные правила, когда рассказал тебе о нем. Но ты есть ты, а твой брат – это совсем другое.
– Я же не предлагаю рассказывать о тайнике Костику! – воскликнула Анастасия. – Это совсем необязательно. Ведь не думаешь же ты, что он станет поднимать полы в той комнате. Кстати, в тайнике можно будет спрятать его мундир. Держать такую вещь в шкафу опасно.
– Да уж, опасно – это не то слово, – поморщился Постнов. – Противно, я бы сказал. Почему бы его не сжечь?
– А вдруг что-то случится? – озабоченно спросила Анастасия. – Все так переменчиво…
– Ты хочешь сказать, что твой брат захочет опять податься к белым?
– Все может быть. Тебе же самому так будет удобнее, – сказала Анастасия с горечью.
Николай Ростиславович не раз вспоминал этот разговор. Так было и бессонной мартовской ночью. Он вслушивался в завывания ветра за окном. Анастасия спала, как и ее брат. Константин ворочался и вскрикивал во сне. Его всхлипы только увеличивали раздражение Постнова.
Вдруг за шумом ветра он отчетливо услышал, как где-то совсем близко затрещали винтовочные выстрелы. Эти звуки множились и приближались. Вскоре настойчиво и грозно застучал пулемет. Глухо ухнули два взрыва. В центре города шел бой.
Постнов похолодел, забыл про свою руку, бросился в комнату, где спала Анастасия, и выкрикнул:
– Вставайте! Что-то случилось! Слышите?
Полежаев уже был на ногах. Он выскочил из спальни в одних подштанниках, бросился к окну, побледнел как полотно и несколько минут вслушивался в звуки разгорающегося боя.
– Как же так? – пробормотал Константин. – Фронт же далеко отсюда. Что же делать?
– Одевайтесь! – скомандовал Постнов. – Нужно выяснить, что случилось, но прежде определить линию поведения. Надеюсь, вы не собираетесь снова вступить в добровольцы?
– Напрасно вы так, Николай Ростиславович! – тихо сказал Полежаев.
Он по-прежнему был бледен и растерян. Его сестра в большей степени сохранила самообладание, но и она не могла решить, как им поступить в том случае, если Веснянск окажется ареной сражения.
Между тем пальба из центра переместилась куда-то за город, стала глуше, а потом и совсем затихла. Стенные ходики показывали шестой час утра. Постнов не отходил от окна, ждал чего-то. И дождался. Под дробный перестук копыт, взрывая снег, по улице промчался десяток верховых, все при шашках и карабинах, на плечах – погоны.
– Белые! – с ненавистью и отчаянием произнес Постнов.
Но всадники ускакали в темноту, и на некоторое время опять наступила тишина. В тягостном ожидании прошло еще около двух часов. Время от времени с разных концов города доносились одиночные выстрелы. Над крышами заалело зарево большого пожара. А потом в рассветных сумерках к дому прискакали трое. Один, из низших чинов, остался сторожить лошадей, а двое по-хозяйски поднялись на крыльцо и забарабанили в дверь.
– Уходите, спрячьтесь! – прошептала Анастасия. – Я сама с ними поговорю.
– Нет, сестра, я не могу этого допустить, – начал было Константин, но Постнов потянул его за локоть и сказал:
– Она права. Может быть, обойдется. В крайнем случае мы же рядом, в беде не оставим.
Мужчины ушли в соседнюю комнату, спрятались за дверью и стали слушать, что происходит в доме.
Анастасия отперла дверь в прихожей. Военные, топоча сапогами, ввалились в комнату, где принялись отряхиваться и осматриваться.
– Чертовски холодно сегодня, сударыня! – нарочито грассируя, проговорил высокий подпоручик с усиками и принужденно хохотнул. – Даже жаркая битва с краснопузыми не в состоянии победить мороза! А я, признаться, поражен! Встретить в захолустье такую красавицу – это подарок судьбы, честное слово! Однако позвольте представиться – подпоручик Самсонов! – Он картинно поцеловал Анастасии руку и небрежно махнул в сторону своего спутника, коренастого плотного унтера с густыми усами, тронутыми проседью. – Моя правая рука! Этот Денисов сделает для меня все, что только в человеческих силах! Преданность удивительнейшая! Однако позвольте узнать ваше имя! Вы одна живете?
Анастасия назвалась и тотчас радостным тоном радушной хозяйки предложила:
– Может быть, рюмку водки с мороза, подпоручик? Право слово, вам и вашему верному Санчо Пансе не помешает! К сожалению, не могу предложить порядочной закуски, потому что при большевиках…
Ей хотелось отвлечь гостей от излишнего любопытства.
– Ни слова более, сударыня! – довольно сурово прервал ее Самсонов. – Я не могу слышать про этих безбожников. Сил нет! Я слишком хорошо знаю, на что они обрекли Россию – кровь, голод, невежество. За угощение спасибо, но, сударыня, служба! Мы ищем коммунистов, жидов и прочую сволочь!.. Основные силы неприятеля, слава богу, разбиты наголову! Оказывали отчаянное сопротивление, но были окружены в монастыре и уничтожены! Вы скажете – кощунство, но у нас не было выбора. Бог нас простит.
В это время придирчиво унтер, озиравшийся по сторонам, потянул подпоручика за рукав и указал на мужское пальто, висевшее на вешалке.
