– Я-то чего? – уныло спросил Чигирь. – Сейчас за поворотом нас Волдырь ждать будет и с нами до места пойдет. Только он один секретное слово знает. Без него нам до Зуба не пройти.
– Что?! Пароль? – изумился Сидорчук. – Ты отчего же до сих пор про это молчал, гад?
– Вы не спрашивали, – еще более уныло сказал Чигирь. – А я позабыл. Мне так по башке приложили, что и маму забудешь. Чего делать-то? Волдырь, если что, шутить не будет. Кончит меня враз и шум подымет.
– Я ему подыму! – угрожающе промолвил Егор Тимофеевич.
Но он и сам был смущен. Из-за какого-то ничтожного Волдыря могла сорваться операция.
Сидорчук подозвал Чуднова и заявил:
– Ты парень ловкий, молодой, ноги у тебя легкие. Держись в тени, но смотри, чтобы на часового не нарваться. Когда он станет проверять, кто на телеге, твоя задача – скрутить его или дух выбить. На время, конечно. Он нам нужен, чтобы Зубу пароль предъявить. Тут важно без всякого шума управиться, понятно?
– Это мне ясно, Егор Тимофеевич, – ответил Чуднов. – А если он не один будет?
– Пусть так. На второго ты внимания совсем не обращай, – подумав, сказал Сидорчук. – Его тогда я обработаю. Но это уже будет невезение, Василий! Вот что я еще скажу, – обратился он к Чигирю. – Для тебя прямой расчет тишину соблюсти. Допускаю, что будет теперь нам какой-то сюрприз. Скажем, не один нас встретит, а двое или трое. Ты должен помочь мне им рот заткнуть. Потому что если шум поднимется, то в тебе уже нужды не останется. Я тебя лично кончу из именного оружия. Не люблю, когда за спиной кто-то лишний болтается. Одним словом, или ты с нами сейчас, или заказывай, что матери на память передать.
– Нету у меня матери, – понуро сообщил Чигирь. – Померла давно. Можно сказать, сирота я.
– Ну, значит, и жалеть некому будет, – жизнерадостно сказал Сидорчук. – Я-то уж точно не зарыдаю.
Чигирь вздохнул, запрыгнул на телегу, тряхнул вожжами и громко чмокнул. Лошаденка тоже вздохнула и пустилась в дальнейший путь.
Двигались они медленно, напряженно всматриваясь во тьму. Каждый куст или столб казался командиру группы человеческой тенью. Он облегченно переводил дыхание, когда тревога оказывалась ложной. Но навстречу двигалась новая тень, за ней другая, третья. Нервы у Сидорчука были натянуты как струны.
Волдырь появился неожиданно, не слишком заботясь о конспирации. Видимо, он чувствовал себя достаточно уверенно на территории, которую считал своей. Бандит вышел вразвалочку из-за угла, попыхивая самокруткой, и махнул рукой Чигирю, сгорбившемуся на передке.
– Хорош! Приехали! – насмешливо выкрикнул он. – Ты, что ли, Чигирь? Ну да! Я тебя сразу узнал! Давай-ка подвези, а то замаялся я тебя тут на ногах дожидаться. А это у тебя жандарм, да? Живой еще или сдох уже? Чего молчишь, как воды в рот набрал?
Он оперся о край телеги и хотел запрыгнуть на нее. Тут Чуднов, бесшумно подкравшийся сзади, одной рукой сдавил ему горло, а другой поднес к затылку ствол револьвера. Волдырь сдавленно замычал, выплюнул цигарку, но тут же замолк. От тлеющей самокрутки быстро занялась солома. Егоров подскочил как ужаленный и принялся сбивать пламя холстиной.
– Ах ты, дьявол косорукий! – принялся ругаться он. – Куда харкаешь, идол? Спалить меня решил? Дать бы тебе по сопатке!
Подошел Сидорчук и сгреб пойманного бандита за грудки. В его руках Волдырь и вправду выглядел какой-то мелочью вроде прыща. Только диковатый взгляд раскосых глаз напоминал об опасности, которую таило в себе это незначительное существо. Чуднов быстро обыскал бандита и отобрал у него пистолет, нож и кастет.
– Теперь чистый! – удовлетворенно заключил он.
Волдырь, совершенно неожиданно для себя очутившийся среди злейших врагов, был ни жив ни мертв. Сидорчуку пришлось немало потрудиться, чтобы заставить его прийти в себя. Наконец Егор Тимофеевич убедился в том, что Волдырь начинал что-то воспринимать, и объяснил ему, чего от него хочет. Чигирю не пришлось вступать ни с кем в схватку и рисковать жизнью.
Поэтому он пришел в хорошее расположение духа и радостно поддакивал Сидорчуку:
– Ты, Волдырь, делай, как он говорит, и все будет в порядке! Я, видишь, живой и здоровый.
Волдырь метнул в его сторону взгляд, который не предвещал ничего доброго, но промолчал. Он был так зажат железными ручищами командира группы, что едва мог дышать. Сидорчук заметил этот взгляд и встряхнул бандита так, что у того в животе что-то жалобно пискнуло.
Потом Егор Тимофеевич внушительно сказал:
– А твой дружок, между прочим, дело говорит. Ты вот сейчас волчонком смотришь, а у нас с этими зверями разговор короткий. За полной непригодностью к народному хозяйству мы их уничтожаем, особенно если они вредить начинают. Попробуй обратно человеком стать, помоги народной власти, и будет тебе снисхождение. Слышишь меня, дефективный?
Волдырь счел нужным кивнуть, Сидорчук слегка ослабил хватку и проговорил:
– Ну а если уж мы договорились, то давай дальше уточнять наши позиции. Что там за пароль вы с Зубом придумали?
Волдырь ненадолго задумался.
– Стало быть, есть пароль, это правда, – признался он наконец, исподлобья рыская взглядом по сторонам, словно надеясь отыскать надежную лазейку для бегства. – Когда спросят, кто, мол, идет, говорить надо: «Батюшка со службы». Если неладно что, то отвечаешь: «Прохожий, заплутал».
– Ясно. – Сидорчук удовлетворенно кивнул. – Значит, слушай меня! Идем сейчас все вместе, не шумим, не бежим, двигаемся степенно, как по делу. Не дай тебе бог в бега пуститься – пополам порву! А как окликнут нас ваши, так ты бодрым голосом объявишь, что батюшка со службы возвращается. Вот такая будет диспозиция. Уяснил?
– Ага, все понял, – покорно отозвался Волдырь.
– Ну, тогда двинули, ребята! – приказал командир. – Будьте наготове, помните, Зуба живым надо брать.
Телега покатила дальше. Привычная ко всему лошаденка размеренно ступала по укатанному грунту. Перестук копыт и скрип тележных осей разносились вокруг. Люди шли молча, вслушиваясь в ночное эхо. Сидорчук гадал, как далеко успели выдвинуться люди, возглавляемые Макаровым и Пастуховым, сумели ли они окружить убежище Зуба и не спугнули ли его ненароком. Но никаких ответов на эти вопросы ночь не давала.
Телега вошла в последний поворот, о котором предупреждал Чигирь, и тут прозвучали те самые слова.
Их все ждали, но они все равно прозвучали неожиданно:
– Стой, кто идет?
Волдырь, которого Сидорчук заботливо поддерживал все это время под локоть, напрягся и сдавленным голосом бросил в темноту:
– Батюшка со службы, до хаты…
Он еще не успел договорить, а Сидорчук уже осознал, что происходит что-то не то. Да и сам Волдырь вдруг ринулся куда-то вбок в отчаянной попытке вырваться. Егор Тимофеевич успел крепко ухватить бандюгу за тощую шею и приблизил его лицо к своему.
