Из-за леса вдруг донесся протяжный гудок паровоза. Толпа на перроне подалась вперед, хотя поезда еще не было даже видно. Все пришло в движение. Гомон поднялся такой, что с крыши станции слетели напуганные голуби и принялись беспорядочно кружиться в пасмурном небе.
Над лесом уже клубился черный, насыщенный сажей дым, и через минуту на простор вылетел поезд. Паровоз, весь в клубах белого пара, сотрясал рельсы и землю. По окрестностям разнесся резкий призывный свисток.
На подходе к станции локомотив сбросил скорость и покатил плавно, деловито лязгая на стыках. Пассажиры на перроне побежали куда-то, будто собирались садиться в поезд на ходу. Они метались взад-вперед и бестолково толкались. Поезд наконец-то, фыркая, шипя и чавкая, остановился у перрона. В вагонах начали открываться двери. Люди пихали и материли друг друга, мешая посадке. На Василия, одиноко стоящего возле башни, никто не обращал внимания, зато он видел все прекрасно.
Поезд должен был стоять всего лишь десять минут. Народ кое-как распределялся по вагонам. Усатый машинист высунулся из окошка паровоза и хмурился, разглядывая серое небо. Должно быть, он досадовал, что приходится ехать в плохую погоду. Василий подумал, что и вправду куда веселее было бы катиться на паровозе в яркий солнечный день, но вот не повезло.
Посадка уже заканчивалась, как вдруг из-за пакгауза вынырнул невзрачный человечек и, сутулясь, направился к хвосту поезда. Он делал все, чтобы не привлекать к себе внимания, да и не было в нем ничего примечательного. Гражданин среднего роста, в кургузом обтертом пиджачке, в мятых брюках, со скромным узелком в руках. Но Чуднов приметил его сразу.
«Ну вот и ты, голубчик! – злорадно подумал Василий. – Улизнуть решил? Надеялся, что спишутся твои долги? Считал, что дальняя дорога тебе выпала да червонная дама? Дудки! А получи-ка ты бубнового туза, паренек!»
Чуднов легко, как олень, обежал здание станции и оказался метрах в двадцати от Постнова. Тот шел все быстрее, спеша вскочить в последний вагон. Машинист уже дал предупреждающий свисток. Василий изящным кошачьим движением извлек из кобуры револьвер, на одном дыхании прицелился и выстрелил.
Звук выстрела растворился в шипении пара и лязге вагонов. Поезд дернулся, дал отходной гудок и весь утонул в белом облаке.
Постнов не добежал пяти шагов до подножки, вдруг споткнулся, засеменил ногами, обронил узелок и с закатившимися под лоб глазами стал валиться на землю. Как он того и хотел, на него никто не обратил внимания. Страшная боль впилась в грудную клетку Николая Ростиславовича и начала рвать ее с чудовищной силой, разодрала пополам и выпустила на волю сердце.
Он почувствовал неслыханную легкость, почти наслаждение, понял, что нашел то, что так долго искал. На его лицо упал ворох легких русых волос. Радостная ласковая улыбка появилась перед глазами Николая. Теплая рука коснулась небритой щеки. Он хотел что-то сказать, но тонкий женский пальчик замкнул его губы. Облака в небе вдруг раздвинулись. В глаза ему брызнули солнечные лучи, сверкая и переливаясь всеми красками радуги, точно тысячи драгоценных камней.
Чуднов спрятал в кобуру револьвер, поправил ремень, с гордостью посмотрел на красное знамя, реющее над станцией, на удаляющийся поезд, на солнце, прорывающееся сквозь тучи. Насвистывая какую-то веселую песню, он пустился в обратный путь.
