– Банковскому делу и мореходству? – вопросил Бальтазар.
– Именно так! Наш век – век развития заморской торговли. Почему Флоренции крайне необходимо приобретение портовых городов!
– Помимо купленной вами Таламоны, Ливорно и Пизы? – подсказал Косса, прямо глядя в глаза Медичи.
– Да, – сухо отозвался тот, явно не желая распространяться об этом. – Но эту трудность не разрешить средним людям, таким, как я, – помедлив, высказал он. – Для этого надо, по крайней мере, возглавлять синьорию! Я хочу сказать о другом. О том, что вложение капиталов именно сейчас чрезвычайно выгодно. Итальянские купцы торгуют не только с сопредельными странами, и даже не только со Средиземноморьем и Московией, но посещают и Персию, и Индию, и даже Китай! Да, да, Китай! И вот эта чашка на столе, – возьмите ее в руки, она прозрачная, это настоящий фарфор! Память об одной торговой операции с Китаем, в которой я принимал участие. Деньгами, конечно, сам я мало где бывал!
Мы, так сказать, явились наследниками тамплиеров. Да и война во Франции оказалась полезна для нас, ибо сухопутные торговые пути сменились морскими, а многие ярмарки переместились в Италию.
Вот что оставили нам Барди, вернее – лондонский и кипрский уполномоченный их компании, Франческо Бальдуччи Пеголотти, флорентийский пополан, которого я сам еще застал в живых, но уже глубоким старцем. Это справочник купца, и пока я схожу, распоряжусь по-хозяйству, перелистайте его!
Джованни д’Аверардо вышел, дав Коссе возможность пристальнее оглядеть обстановку рабочей комнаты банкира. Внимание его невольно привлек расписной ларь, кассонэ, на крышке которого чудесным хороводом теснились танцующие флорентийские юноши, ведущие за руку своих подруг; выглядывали высунувшиеся из окон зрители-горожане, виднелась какая-то повозка, украшенная цветами, дети-амуры и, для полного подобия цельного круговорота жизни, сбоку, старик, выставивший костистый подбородок, со старчески тонкими, тощими ногами, в туфлях и надвинутом на лоб шапероне, а за ним – сгорбленная старушка, видно, жена. Их жизнь, их пляски и радость уже в прошлом, и они торопятся миновать праздничную толпу, «унырнуть» в нее, ненужные этой ликующей юности, вечным напоминанием, что юность проходит и кончается жизнь, и скоро эти вот веселящиеся юноши будут с палкою-посохом в руках обходить по краю чье-то чужое счастье, быть может – с доброй печалью взирая на ряды новой и уже незнакомой им молодости.
Косса вздохнул, и с легким недоверием открыл трактат, поданный ему Медичи (хозяину надо было отлучиться, и он придумал, чем на этот срок занять гостя), вчитался в заглавие, солидно-многоречивое, как и полагалось в поколении дедов и прадедов нынешней молодежи: «Книга о различных странах и о мерах товаров и о других вещах, которые надлежит знать купцу в различных частях света, а именно о торговых обычаях, о денежных курсах, о том, как соответствуют товары одной страны товарам другой, и сведения о том, чем один товар лучше другого и откуда он получается, и как его следует хранить возможно большее время».
Улыбаясь, проглядел он и стихи: «Что должен иметь в себе истинный и честный купец»:
Быть честным и вести себя степенно,
Предвидеть все он должен непременно.
Все исполнять, что обещал, пусть тщится,
Изящным и красивым быть стремится.
Как требует торговля мировая,
Дешевле покупать, дороже продавая.
Любезным быть, не гневаться напрасно,
Ходить во храм, на бедных не скупиться,
Что дорожает, продавать немедля,
Игры и роста всюду сторониться,
Совсем их избегая, сколько можно.
Счета писать так, чтоб не ошибиться.
Аминь.
Но далее чтение захватило его. Он узнавал знакомые страны, знакомые города, которые он некогда грабил, мало не задумываясь, что почем стоит и как достается купцу его товар. Прочел о пути в Китай, и о том, что, отправляясь на Восток, надо обязательно отрастить пышную бороду, ибо без нее тебя не станут уважать…
Он читал, понимая впервые, как бросово и задешево продавал порою захваченные им товары, где и что следовало продавать, дабы получить наибольшую прибыль, даже покраснел от стыда, когда увидал стоимость квасцов, которые зачастую попросту выкидывал за борт. Читал о способах измерения сукон, о пробах золота и серебра, о сортах шелка и мехов. С удивлением узрел таблицу для скорого подсчета процентов с разных сумм, рецепты оценки жемчуга и драгоценных камней, правила при фрахтовании кораблей, вплоть до таблицы дней, на которые падает Пасха с 1340 по 1465-е годы.
Когда Джованни в своих мягких пулэнах неслышно вступил в покой, Косса поднял на него ослепленный взор, произнеся:
– Ежели бы я не был… – Он поперхнулся, едва не произнеся «пиратом». – Ежели бы я не был духовным лицом, то обязательно сделался купцом!
Джованни улыбнулся с пониманием. Кутая руки в рукава, присел к столу, заговорил о прибылях на капитал, о доходах разных фирм, причем говорил, совсем не заглядывая в справочные книги – цифры помнил наизусть.
– Норма ростовщической прибыли еще в середине века была от 20 до 40 процентов в год. Хотя церковь считала допустимым взимание лихвы от 5 до 15 процентов. Ныне крупные компании выплачивают обычно от 6 до 10 процентов годовых. И когда флорентийская коммуна в 1358-м году выпустила заем на 15 процентов годовых, граждане охотно и сами изымали капиталы из торговли и ростовщичества и помещали в заем.
– Значит, ни то, ни другое не давало прибыли много большей? – спросил Косса.
– Именно так! – подтвердил Джованни. – От 10 до 40 процентов и последнее далеко не так часто, как думают! Это только Барди, да и то в начале своей карьеры, умудрялись получать свыше 30 процентов прибыли на капитал! Обычно – б–10 процентов, и я бы даже сказал зачастую и меньше, ежели учесть банкротства, разорения во время войн, нападения пиратов и просто довольно частое невозвращение сумм, взятых владетельными особами, герцогами и королями.
Нас спасает то, что нынче очень снизились транспортные расходы. Даже при сухопутных перевозках это от 10 до 20 процентов, а морских – 5 процентов и ниже!
– Поэтому республике нужны морские выходы! – вторично подсказал Косса.
– Именно поэтому! – подтвердил Джованни, ясно глядя в глаза Бальтазару. – И потому прибыль, которую мы твердо можем обещать нашим клиентам, ограничена. Ограничена еще и законом о маркировке – «таккаменто», по которому к каждому куску шерсти, продаваемой цехами Калимала или Лана, должна быть привешена бирка, исчисляющая все элементы, составляющие цену куска, и все накладные расходы. И данные эти проверяются уполномоченными цехов, согласно бухгалтерским книгам контор.
– Да, ежели все эти правила и законы отменить… – начал Косса, а Джованни договорил тотчас:
– Ежели эти законы отменить, наша фирма способна была бы за год утроить свой основной капитал! – Тут он помедлил и улыбнулся мудрой улыбкой провидца: – Но это при том, ежели бы правила исчезли только для одних нас! А ежели подобную волю получат все, Флоренция съест саму себя!
