— Не говори о нем ничего, если не хочешь схлопотать затрещину. Право слово, лучше бы ты не лезла!
Другой голос неразборчив — слышно только, что это женщина, возражает ему. Толком не зная зачем, я отступаю в тень нависающего карниза. Но больше ничего не разобрать, пока Несбит не заканчивает спор, если это действительно спор, раздраженной тирадой:
— Ах, ради бога, делай как знаешь. Только подожди, пока он не вернется.
Хлопает дверь, и Несбит идет через двор, приглаживая пятерней волосы, отчего не становится опрятней. Я открываю и закрываю за собой дверь, после чего иду ему навстречу, как будто бы только что вышла из дома.
— О, мистер Несбит, это вы…
— А, миссис… — Он замолкает; рука его словно нащупывает в воздухе мое имя.
— Росс.
— Миссис Росс, разумеется. Простите меня. Я просто… — Он издает короткий смешок. — Извините за то, что вас бросил. Никто не разжег огонь? Вы должны извинить нас. Боюсь, у нас некоторая нехватка персонала, и в это время года…
— Не стоит извиняться. Мы нагрянули к вам, как снег на голову.
— Вовсе нет. Ничего подобного. Компания гордится своим гостеприимством и всем, что… Уверяю вас, со всем радушием. — Он улыбается мне, но, похоже, с некоторым усилием. — Вы должны разделить со мной обед… и мистер Муди с мистером Паркером, конечно.
— Мистер Муди спал, когда я уходила. Боюсь, он совсем замучился со своими волдырями.
— Но с вами все в порядке? Должен сказать, это просто поразительно. Откуда, вы говорите, пришли?
— Почему бы нам не зайти в дом? Здесь так холодно…
Я не уверена, как следует с ним говорить. Хотелось бы обсудить это с Паркером, но Паркера нигде не видно. Я прохожу вслед за Несбитом по другому коридору с множеством дверей в маленькую теплую комнату с горящим камином. В центре раскладной стол и два стула. На стенах вырезанные из журналов цветные картинки со скаковыми лошадями и боксерами.
— Прошу вас, садитесь, пожалуйста. Здесь чуточку потеплее, а? Что может быть лучше хорошего огня в этом Богом забытом месте…
И он без предупреждения выходит из комнаты, оставив меня недоумевать, что случилось. Я рта не раскрыла.
Среди лошадей и боксеров есть пара хороших гравюр, и мебель здесь тоже хорошая, привезенная, не деревенская. Стол красного дерева, отшлифованный временем и людьми; стулья со спинками в форме лиры, похоже, итальянские. Над камином небольшая охотничья сцена в богатой золоченой раме, потемневшая, с яркими пятнами красных охотничьих камзолов. А на столе тяжелые хрустальные бокалы, украшенные тонкой гравировкой в виде птиц. Здесь есть человек с воспитанием и вкусом, и я подозреваю, что это не Несбит.
Несбит врывается в комнату с еще одним стулом.
— Знаете, обычно… — говорит он, как будто и не уходил никуда, — нас тут всего двое — должностных лиц, я хочу сказать, так что мы здесь совершенно изолированы. Я попросил, чтобы принесли ужин… Ах да, конечно! — вскакивает он, едва успев присесть. — Я полагаю, вы не откажетесь от стаканчика бренди. У нас есть довольно приличное. Я сам привез позапрошлым летом из Кингстона.
— Только совсем немного. Иначе, боюсь, усну прямо здесь.
Это правда. От тепла, разливающегося по членам впервые за несколько дней, у меня слипаются глаза. Он наполняет два стакана, внимательно следя, чтобы было поровну, и один протягивает мне.
— Ну, за ваше здоровье. Так что же привело сюда вас и ваших друзей — столь неожиданная, но желанная радость?
Я осторожно ставлю стакан. Какая досада, что у нас не нашлось времени обсудить «легенду» до прибытия сюда, — вернее сказать, не то чтобы времени не нашлось, шесть дней у нас было, но почему-то так и не собрались. Я еще раз обдумываю собственную версию, проверяя ее на слабые места. Надеюсь, Муди еще долго не проснется.
— Мы пришли из Химмельвангера — знаете?
Несбит устремляет ко мне карие глаза:
— Нет-нет, не припоминаю.
— Это лютеранская колония. Норвежцы. Они пытаются создать общину, где смогут жить праведной жизнью пред оком Господним.
— Поразительно.
Пальцами правой руки он непрерывно теребит огрызок карандаша, щелчком посылая его взад и вперед, вращая по кругу, слегка барабаня им по столу; и тут все встает на свои места. Лауданум или, возможно, стрихнин. Бог знает, откуда он берет все это вдалеке от докторов и аптекарей.
— Мы предприняли это путешествие, потому что… — Я тяжело вздыхаю. — Больно об этом говорить… мой сын убежал из дома. Последний раз его видели в Химмельвангере, а оттуда след ведет в этом направлении.
Несбит смотрит так пристально, что у меня мурашки по коже бегают, но при этих словах немного расслабляется. Похоже, он ждал чего-то другого.
— След в этом направлении? Прямо сюда?
— Похоже на то, хотя после метели мы не уверены.
— Нет. — Он задумчиво кивает.
— Но мистер Паркер посчитал это место наиболее вероятным. В этой части страны не слишком много поселений, вернее сказать — очень мало.
— Да, мы тут совсем на отшибе. А он… очень молод, ваш сын?
— Семнадцать. — Я опускаю взгляд. — Можете себе представить, как я беспокоюсь.
— Да, конечно. И мистер Муди…
— Мистер Муди любезно предложил сопровождать нас до фактории. Я думаю, ему очень хочется познакомиться с вашим управляющим.
— Ах да. Я уверен… Ну, мистер Стюарт уехал ненадолго, но не сегодня завтра должен вернуться.
— Здесь кто-то живет по соседству?
— Нет, он уехал на охоту. Он — большой любитель.
Несбит уже осушил и вновь наполнил свой стакан. Я потихоньку потягиваю свой.
— Итак… вы никого не видели и не слышали ни о каком незнакомце?
— Увы, нет. Не видели и не слышали. Но возможно, он повстречался с отрядом индейцев или какими-нибудь охотниками… Разные люди шастают. Вы удивитесь, кто только не слоняется по округе, даже зимой.
Я снова вздыхаю и уныло смотрю на него, что не составляет для меня никакого труда. Он берет и наполняет мой стакан.
Дверь открывается, и входит низенькая коренастая индианка неопределенных лет с подносом.
— Тот, другой человек, он хочет спать, — говорит она, мрачно глядя на Несбита.
— Да, хорошо, Нора. Так, поставь сюда… спасибо. Не могла бы ты посмотреть, где другой наш гость?
Он говорит с некоторым сарказмом. Женщина с грохотом ставит на стол поднос.
С неуклюжим щегольством Несбит снимает крышку с подноса и ставит передо мной тарелку с лосиным бифштексом и кукурузной кашей. Сама тарелка хорошая, английская, но бифштекс старый и хрящеватый; немногим лучше всего того, что мы ели в дороге. Я с трудом удерживаю глаза открытыми и едва соображаю. Несбит ест совсем немного, но пьет непрерывно, так что, к счастью, не слишком проницателен. Необходимо заставить его говорить прямо сейчас, пока он ничего не подозревает.
