Трое мудрецов развели руками и рассказали обо всем, в том числе и о предке Джено, зловещем суммусе сапиенсе тысяча шестьсот шестьдесят шестого года.
Мадам была встревожена: она поняла, что дело еще больше осложнилось.
— Мои предчувствия подтвердились. Бедный Джено, кто знает, о чем он сейчас думает! Мне ничего не известно о Пауле Асторе Венти. Мне кажется, даже никогда не встречала в Арксе подписи П. А. В. Сейчас очень важно понять, кем он был на самом деле, — сказала она, поправляя складки на длинном платье цвета слоновой кости.
— Марго, а ты знаешь, кто на самом деле Джено? — Прямой вопрос Эулалии разозлил французскую мудрую.
— Это мальчик со скверной семейной историей. Но не с той, которая вам известна. Тут дело в другом, но в чем, я не могу открыть. — Крикен, казалось, была огорчена.
— Да, вы это скоро узнаете. А теперь вам придется противостоять фон Цантару, который конечно же не обрадуется, снова увидев Марго, — добавил Спокойный Медведь, разжигая свою трубку.
Греческая мудрая показала два обгоревших листка, которые нашла в комнате Джено:
— Посмотри, Марго, вот список антеев, умерших во время суплициума, и инструкции Ятто о пытке.
Аноки с Медведем подошли к мадам и быстро прочитали:
— Черт возьми! Это ужасно! — воскликнула возмущенная мадам Крикен.
Красный Волк обнял Спокойного Медведя и стиснул амулет, висевший у него на шее.
— Все эти антей погибли в тысяча шестьсот шестьдесят шестом году! Следовательно, именно суммус сапиенс Пауль Астор Венти включил суплициум в Средний кодекс! — воскликнула француженка, бледнея. — А сокол, где он? — спросила она, запихивая обгоревшие листки во внутренний карман своего длинного платья.
— Мы не знаем, — ответила Эулалия.
Взгляд Аноки наполнился грустью.
— А Рене встретился с Джено?
Этот вопрос привел в замешательство всех. Медведю и Марго было совершенно ясно, что сапиенсы не могли даже подозревать о родстве Джено с мальчиком в золотой тунике.
Догадавшись, что за этими словами кроется очередной секрет, Набир ответил с безразличным видом:
— Рене? Нет. Вот уже несколько дней он ни с кем не разговаривает. Он постоянно медитирует.
— Ладно. Скажу вам, иначе вы так и будете сомневаться, — начала мадам Крикен, принимая важный вид. — Рене не сын и не родственник фон Цантара, как болтают повсюду.
Рене — брат Джено! — Она почувствовала себя так, будто камень упал с ее души.
— Брат? — закричали мудрецы, не ожидавшие нового откровения.
— Вот именно, но вы не должны ни с кем говорить об этом. Представьте, Джено открыл это во время интерканто. Правда, Аноки? — французская мудрая повернулась к краснокожему мальчику.
— Да, это так, — подтвердил Красный Волк.
— Во время интерканто? — удивилась Эулалия.
— Спокойнее, не стоит так волноваться. Важно, чтобы вы поняли, как коварен суммус сапиенс. С Джено и его семьей связаны и другие тайны, которые я пока не могу открывать. Сейчас необходимо сместить фон Цантара. Как вы считаете? — спросила мадам Крикен.
Все заинтересованно посмотрели на нее.
— Ты могла бы стать хорошим суммусом, — сказал Набир Камбиль.
— Кто знает. Может быть. — Французская мудрая была довольна.
— Слушайте все, — прервал Спокойный Медведь. — Я возвращаюсь в свою деревню. Будьте осторожны. Будущее, которое я видел своими старыми глазами шамана, полно интриг и обмана. Я видел кровь, смерть и слезы. Но одна встреча все изменит. Встреча с тем, кто близок, но недосягаем. Только Джено сможет понять, что надо делать. До свидания, Аноки, возвращайся в свою деревню, когда захочешь.
Спокойный Медведь попрощался со всеми, потом поднялся на священный камень, скрестил руки, и вспышка пламени унесла его прочь, как ветер, который он так любил.
Все были озадачены.
— О какой встрече идет речь? С кем встретится Джено? — встревожилась Эулалия.
— Запомним слова Медведя. Мы поймем их, когда придет время, — заключила мадам Крикен, направляясь к выходу в сопровождении неразлучного Наполеона.
Аноки вышел из Ложи психо, оставив мудрецов с перекошенными от волнения лицами. Стае Бендатов воскликнул:
— Эта ночь будет долгой и трудной.
Тибетский святой догнал Крикен:
— Учти, что Джено спасся благодаря Дафне Огроджан и двум магическим ягодам, найденным в Финляндии. Она здесь вместе с Доротеей, кузиной Суоми. Это они сообразили, как помочь Астору Венти. И тебе стоит узнать об этом.
— Мерси, Дафна действительно отличная псиофа. И Доротея тоже. Знаешь, она очень привязана к Рене. — Мадам быстро спускалась по лестнице. На втором этаже она заметила тень на стене.
Набир с врачом поспешили вперед.
— Кто в такой поздний час разгуливает по коридору?
К ним вышла девочка в голубой пижаме со свечой в руке:
— Это я, псиофа Доротея.
Мадам Крикен поспешила к ней навстречу:
— Моя дорогая, тише. Ятто не знает, что мы с Аноки прибыли.
Псиофа улыбнулась и поприветствовала Красного Волка, крепко пожав ему руку.
— Просто настоящее волшебство, что вы вернулись. Джено нуждается в вас, — прошептала Доротея.
— Мы знаем и идем к нему. А что ты здесь делаешь в такое время? — спросила Марго.
— Я услышала шаги в коридоре и решила посмотреть, — ответила она.
Они спустились на первый этаж. В аудитории возвышенной пищи зажегся свет. Набир со Стасом стремительно вошли туда, рассчитывая обнаружить Ранью Мохатдину. А вместо этого увидели там Дафну.
Пожилая армянка не ожидала, что ее застигнут врасплох, и от испуга уронила тарелку, полную Сартрианских эклеров.
— Вы? Здесь? — пробормотала она с набитым ртом.
Увидев Крикен, Дафна вытаращила глаза.
— Марго! — выдохнула она.
— Ты никогда не изменишься, моя дорогая обжора. — Французская сапиенса крепко обняла ее.
— Наконец-то ты прибыла. Теперь ты все приведешь в порядок. Правда? — Дафна вытерла рот салфеткой и улыбнулась.
— Надеюсь. А теперь идем к Джено. Только тихо! — Мадам Крикен почувствовала прилив сил при виде подруги и от уважения, которое ей было оказано.
— Если ты не против, я вернусь к себе спать. Я хоть и твоя ровесница, но больно тяжелы мои недуги, — попрощалась армянская псиофа, зевая и направляясь к лестнице.
Покинув аудиторию возвышенной пищи, группа пустилась в путь к Салону фламинго, где Габор Гааг болтал с ведьмами.
Набир резко остановился перед входом:
