— Этим воспользуется Боб!
Американец отреагировал категорично:
— Нет. Он мне не нравится. Хочу стрекозу!!!
— Я суммус сапиенс и не потерплю, чтобы мне перечили! Разве ты забыл правило СК-АМ.4? Тебе должно быть прекрасно известно, что со мной пререкаться нельзя! Возьмешь желтого людоеда, а Аноки Кериоки — зеленого дракона. И точка. Так я решила. — Мадам Крикен дала понять, что тема закрыта, и объявила начало испытаний.
Агата и Ламбер переглянулись. Поскольку они не могли говорить в открытую, засверкали их головокружители: «Что сейчас будет! Боб сильно рискует. Крикен выбрала два спиккафило с подрезанными веревками».
Воздушный змей в форме стрекозы, единственно неповрежденный, остался невостребованным. Диверсия, совершенная ночью, оборачивалась ловушкой не только для Аноки, но и для Боба.
Аноки первым отвязал веревку от плиты и сильно сжал ее в кулаках. В конце концов, выбор зеленого дракона не обсуждался. А Боб Липман, дрожа от страха, так и не сдвинулся с места.
Крикен разозлилась:
— Живо. Заканчивайте!
Красный Волк закрыл глаза и всю свою мысленную энергию направил на зеленого дракона из бумаги транса. И спиккафило полетел, увлекая за собой краснокожего.
Американец попытался сконцентрироваться, но из-за сильного волнения у него это не получилось. Его энергии едва хватило на то, чтобы воздушный змей в форме желтого людоеда оторвался от земли.
Агата с Ламбером завопили:
— Давай, Боб, ты можешь!
Но антею третьего уровня не удавалось контролировать направление, и змей уносил его в сторону. Хотя Боб посылал мысленные импульсы на веревку, спиккафило повиновался лишь потокам воздуха с гор.
Красный Волк неожиданно ощутил толчки. Его дракон резко поднимался вверх, а потом складывался, теряя высоту. Крепко зажав в руках веревку, индеец полностью ушел в медитацию, доверившись силе разума.
Ледяной порыв ветра вынес людоеда за пределы воздушного коридора, удалив его от трассы на порядочное расстояние. Змей прошел сквозь облако, и Боб Липман почувствовал, как мороз пробрал его до костей. Он потерял контроль, и спиккафило рванул ввысь, уходя все выше и выше, пока не достиг скалистых гор Долины мыслей.
Псиофы смотрели вверх, затаив дыхание. Кто-то крикнул:
— Он не справляется! У американца неприятности.
Крикен, напрягая глаза, внимательно следила за происходящим.
— Вы тоже это видите? — озабоченно спросила она у Стаса и Набира, поправляя очки.
Оба мудреца были встревожены.
— Да, и Аноки трудно следовать по курсу, обозначенному буйками, — сказал один из них.
Эулалия тоже нервничала:
— Что-то не так. Я чувствую.
Джено и Рене бросили взгляд на Агату и Ламбера. Те были бледнее бледного.
В какой-то момент Аноки Кериоки отпустил одну руку. Она повисла на веревке, которая уже почти порвалась.
Все, кто наблюдал за этим, не на шутку испугались.
Боб Липман отчаянно закричал, и этот крик был подхвачен сильнейшим порывом ветра, который ударил его о скалы. Веревка начала рваться, и мысленная энергия антея обратилась в огонь: спиккафило, уже давно предоставленный самому себе, загорелся. Желтый людоед воспламенился, заметавшись из стороны в сторону, словно на морских волнах.
Для псиофов, антеев и сапиенсов, продолжавших в ужасе наблюдать, Боб был лишь маленькой точкой в небе. Они увидели, как он мешком падает вниз, а людоед исчезает меж горных вершин, пожираемый пламенем. Тело антея рухнуло недалеко от конюшни.
В тот же миг Аноки открыл глаза и увидел происходящее с высоты полета. Его змей тоже едва не воспламенился. Достигнув правого буйка, Аноки быстрым движением вернул ДРУГУЮ руку на почти разорвавшуюся веревку, ослабил мысленную энергию и стал плавно и ровно снижаться, пока наконец не коснулся земли.
Все, как обезумевшие, бросились к конюшне. Первыми прибежали Агата, Ламбер и парочка псиофов. Потом подоспела мадам Крикен в сопровождении Рене, Джено и сапиенсов.
— Назад, отойдите все назад! — приказал Стае Бендатов, подбегая к Бобу.
Набир закрыл Джено глаза, Рене застыл со сложенными крыльями. Агата и Ламбер, плача, обнялись.
Доротея крепко прижала к себе Суоми:
— Сейчас я тебе по-настоящему завидую. То, что мы видим, ужасно.
— У меня нет зрения, но это не значит, что я не вижу. Я чувствую смерть. Боба Липмана больше нет в живых, — сказала финская девочка слабым голосом.
Мадам Крикен сняла с плеч красную пелерину и накрыла ею мальчика.
— Какая трагедия! Бедный Боб! — сказала она искренне.
Стае поднял тело на руки и понес его в Аркс.
— Никому за мной не ходить! — приказал он.
Аноки Кериоки примчался, держа веревку от своего зеленого дракона.
— Кто-то испортил все спиккафило. Смотрите! — Трагедия, случившаяся с Бобом, не позволила Аноки в полной мере ощутить радость победы оттого, что он выдержал Контра Унико.
Маленький Оскар залаял и зарычал.
Эулалия взяла у Аноки веревку и с удивлением отметила:
— Обрезана. Но кто это сделал?
Набир пробивался сквозь толпу, чтобы вернуться на Туманный луг. Подойдя к бетонным плитам, он проверил веревки. На всех были маленькие надрезы. На всех, кроме стрекозы.
— Это заговор! — закричал он.
Подоспевшая мадам Крикен, задыхаясь, недоверчиво сказала:
— Как же получилось, что только один не испорчен? Именно стрекоза! — воскликнула она и посмотрела на Аноки.
— Я не знаю, — грустно ответил Красный Волк.
— Но ты ведь тоже его выбрал. Почему? — настаивала Эулалия Страбикасиос.
Красный Волк часто дышал, смерть Боба сильно потрясла его.
— Да, мы с американцем не были друзьями. Но я никогда не думал о мести. Поверьте мне, — ответил он, чуть не плача. — Я сиу!
Набир взял краснокожего за плечи:
— Вам с Бобом было известно, что только стрекоза исправна. Ты должен сказать правду. Боб мертв. Не глумись над смертью!
— Аноки тут ни при чем, — вступился за него Джено Астор Венти. — Я в этом уверен. Он никогда бы не сделал ничего подобного!
Волшебники и алхимики, медиумы и шаманы, окружив юного краснокожего, молча ждали от него объяснений.
Аноки, вытянув руки вперед и обратив взор к небу, крикнул:
— Я не убивал Боба Липмана. Я не портил спиккафило! Клянусь перед всеми!
У Эулалии начался тик. Она заговорила грудным голосом:
— Веревки были подрезаны маленькими ножичками, которых в Арксе нет.
