Женская фигура ступила босыми ногами на пол и изящными ручками погладила одного за другим всех призраков, которые замерли, как послушные псы.
Рене, очарованный ею, сделал шаг вперед, но тут же остановился: на горбатом столе он увидел другую женщину. Она тоже была привлекательной и прозрачной, с вьющимися темно-рыжими волосами. Незнакомка грациозно подлетела к братьям и, ласково улыбнувшись, пристально посмотрела на них светящимися янтарными глазами:
— Не бойтесь. Доверьтесь нам. Мы знаем, что делать. Фродеры нам повинуются. Они нас слушаются.
— Сильфиды! — воскликнул Джено, хватая Рене за руку.
— Да, мы сильфиды. Но все, что вам про нас говорили, — ложь. Мы нежные создания и поддерживали ваших родителей. Если они до сих пор живы, то только благодаря нам, — сказала первая женская фигура, которая, оставив призраков, перенеслась к фиолетовой стене.
— Нет. Я вам не верю! — Сердце Джено разрывалось от страха.
— Где наши родители?
— Они здесь. За этой стеной, — ответила сильфида с белокурыми волосами.
Рене шагнул вперед, но Джено остановил его:
— Не ходи.
— Ты нам не веришь? Жаль. Твой разум тебя обманывает, — в один голос заявили сильфиды.
— Я прекрасно знаю, что за этой стеной комната наших родителей. Все эти годы я приходил сюда, чтобы навестить их. Но вам я не верю. Вы коварны и лицемерны, — ответил Рене.
— Как красив этот драгоценный камень! — заговорила одна, встряхивая густыми светлыми волосами.
Джено сжал в кулаке Бесконечную Адуларию и прижал ее к груди.
— Если ты подаришь его мне, я отведу тебя к родителям, — сказала сильфида, приближаясь к мальчику.
— Держись от меня подальше. Ты никогда не получишь его. Это камень Асторов Венти! — ответил Джено, пятясь.
В то же мгновение у сильфид покраснели глаза, а рты удлинились, обнажив острые зубы, их тела вытянулись, а волосы спутались: из прекрасных и грациозных женщин они превратились в ужасных страшилищ.
— Вы умрете! — зашипели они, как змеи.
И тут ледяная стена обрушилась. Магия Фионна Айртеча и Спокойного Медведя, объединенная с силой Аноки и способностями мадам Крикен, развеяла чары фродеров.
Подняв посох, друид метал громы и молнии. Медведь, воздев руки, создавал огонь, растопивший фродеров. Мадам Крикен своей энергетикой заставила сильфид рассыпаться черной пылью.
Марго была доведена до изнеможения. Фионн Айртеч заключил ее в объятия и усадил на диван:
— Дыши глубже и восстанавливай силы.
В комнату, превратившуюся в поле битвы, вошла группа псиофов, антеев и сапиенсов.
Суоми в сопровождении Доротеи искала Джено.
— Ты жив! Я так боялась за тебя, — сказала она и уже собиралась обнять Джено, как вдруг услышала чьи-то стоны.
Асторы Венти переглянулись и, ни слова не говоря, побежали к фиолетовой стене. Рене вспомнил, что она открывалась вверх, как подъемная ставня на витрине. Братья переступили через порог и в полумраке увидели распластавшихся на кровати двух человек. Джено несмело приблизился к кровати, за ним вошли Медведь, Аноки и Фионн с канделябрами в руках, а потом и мадам Крикен.
Теплый розоватый свет свечи упал на лицо Коринны: она лежала с закрытыми глазами.
— Мама… Мама… Это я, Джено! — Мальчик бросился к матери.
Коринна медленно открыла глаза, и глубокий и полный любви взгляд пронзил сердце сына, которого она не растила и не воспитывала.
— Мое сокровище!
Эти слова, подобно дуновениям весны, питали слезы Джено. Капли счастья утопали в белокурых волосах женщины, которая его родила.
Их объятие длилось бесконечно.
Рене подошел к отцу, который с трудом поднял голову с подушки:
— Вы здесь. Вы живы. Мы уже потеряли надежду.
Теплые отцовские руки гладили щеки крылатого мальчика.
— Сын мой! — Пьер поднялся с постели и, покачиваясь от слабости, протянул руки к Джено.
— Папа, я тебя очень люблю!.. — едва произнес Джено, и его новые слезы и рыдания наполнили разоренную комнату Аркса Ментиса.
Все вместе, дети и родители, плача от счастья, обнялись, и в этом объятии разбилась мучительная боль разлуки. Экстрасапиенсы и мадам Крикен молча смотрели на них, боясь нарушить тепло долгожданной встречи. Джено хотелось рассказать сразу о всех своих приключениях, раскрыть все секреты Асторов Венти, но чувства, которые его переполняли, затмили все его мысли.
— Пора идти домой. Вернемся в Нижний Колокол, оставим это проклятое место, — слабым голосом сказал Пьер.
— Да, папа, едем скорее. Я должен столько всего тебе рассказать! — воскликнул Джено, который наконец видел лицо отца — он столько раз видел это дорогое лицо на фотографии.
Стас Бендатов помог исхудавшей Коринне подняться с постели. Набир Камбиль вместе с Эулалией и Дафной позаботились о родителях юных итальянцев, помогая им идти. Псиофы ликовали от радости.
Тибетский сапиенс был рад за Пьера и Коринну и горд за Джено и Рене.
— Мир в Арксе! Теперь мир будет царить вечно! — громко возвестил он.
Маги и шаманы, медиумы и экстрасенсы поступили в распоряжение Стаса Бендатова, чтобы создать энергетические эликсиры, способные вернуть здоровье Пьеру и Коринне.
Джено и Рене ни на мгновение не оставляли родителей: они ухаживали за ними в Клинике неопределенности, кормили их метафизической пищей, богатой энергией.
Мадам Крикен отдала распоряжение не беспокоить семейство Астор Венти, и в течение нескольких дней только доктор Бендатов мог посещать их.
Мучительная трансформация Рене вызвала беспокойство у родителей. Рене, Руа, Ре, сокол-король, золотой кречет — таким был их сын, мальчик-сокол, который распахивал золотые крылья и летал среди облаков. Отец с матерью так и не смирились с насмешкой судьбы и отказывались признавать, что каждый вечер, на закате солнца, их сын превращался в волшебную птицу.
— Разве нельзя снова сделать тебя нормальным? — обеспокоенно спросила Коринна.
— Нет, я останусь таким навсегда. — Рене должен был рассказать родителям о своей новой жизни оскураба. Он знал, что скоро оставит свою семью, чтобы жить в Домус Эрметика.
Джено был охвачен неудержимым желанием поведать всю правду об Асторах Венти, и он начал говорить о дедушке Свево, о Флеммо, о Тантре Стендж Виоо.
Пьер в смятении выслушал его.
— Если бы я знал настоящую историю нашей семьи, то, несомненно, не стал бы использовать клонафорт. И трагедии не случилось бы. Это моя вина! — сокрушался он.
— Наша судьба была предопределена. Двенадцать лет мы несли тяжкий крест, но теперь мы вместе. Все вместе, — успокаивал отца Джено.
