Красная куртка замелькала впереди, как маяк, и Александр из последних сил пополз следом. Он успел продвинуться максимум на метр, когда снег под ним провалился. Он попытался уцепиться за поверхность, но края ямы обрушились, и, обдирая тело об острые сучья, Александр рухнул вниз.
Понимание, что он жив, пришло постепенно. Александр осторожно пошевелился — порезы мучительно саднили, но переломов не было. Он поправил чудом удержавшиеся на носу очки, огляделся и хрипло рассмеялся.
Никита сдержал обещание. Над головой тесно переплетались ветви стланика, укрытые толстым слоем снега; темно-зеленая хвоя на его фоне казалась почти черной. Землю устилал толстый ковер порыжелых иголок, лишь изредка перемежаемых небольшими сугробиками. Александр снова рассмеялся и принялся обламывать тонкие сухие веточки, складывая их в небольшой костерок. О дыме он не волновался: в такой буран враги его не заметят.
Глава 14
Платить должен чужак
Обыск ничего не дал, и мужчины, заткнув разбитое окно двумя подушками, возвратились на кухню, разочарованные и злые. Нина с недовольным видом возилась у раковины — Тимур с легким смущением подумал, что она единственная считает нужным поддерживать хоть какой-то порядок и, похоже, моет посуду за всеми. Остальные бесцельно сидели за столом — стюардесса снова в подобии транса, Аля и Лиза — с отвращением поглядывая на довольного собой Барина. На отсутствие новостей не отреагировали — по большому счету, никто и не ждал, что безумный психиатр вернется. Нина выключила воду, обтерла руки и раздраженно отшвырнула полотенце.
— Ну, вот что, — сказала она. — Извините за мой французский, но от меня уже воняет, и я все-таки намерена помыться. Нормально помыться, а не раздеться, обрызгаться и одеться обратно.
— Одна не пойдешь, — сказал Тофик. Нина бросила на него раздраженный взгляд и обернулась к женщинам.
— Да, — пробормотала стюардесса, выйдя из транса. — Да, конечно. Погреюсь.
Она неуклюже встала, и Аля, вскочив, поддержала ее под локоть.
— Вы уверены? — спросила она. — Похоже, у вас температура… может, не стоит?
— Нет, мне надо согреться, — тупо повторила стюардесса.
Лешка вдруг замялся и заерзал, смущенный какой-то мыслью.
Похоже, мысль о несчастном водителе пришла не только в его голову.
— Девчонки, может, вы это… — промямлил Лешка, — в одной кабинке, а?
— Еще чего! — разозлилась Нина.
— Не, Леха дело говорит, — оживился Барин, нагло разглядывая всех троих по очереди, — помогите друг другу, мочалочками потрите…
— Хватит, — негромко сказал Тофик.
Женщины ушли. Лиза зевнула, попыталась примостить голову на отцовское плечо. Дмитрий, явно не сознавая, что делает, дернул рукой и отодвинулся — будто согнал муху. Лиза поспешно выпрямилась и уставилась в пространство, будто и не пыталась только что прислониться к отцу; ее губы мелко задрожали. Тимуру захотелось дать ее папаше по морде или хотя бы сказать пару ласковых. Не поможет, конечно, но вдруг полегчает. В памяти всплыл рассказ Вячеслава Ивановича, и Тимур взял себя в руки. Что бы он ни думал о Дмитрии — помочь Лизе он не может, если полезет — только испортит отношения с девочкой.
— А собака-то нассыт сейчас, — прервал молчание Барин. Шмель поскуливал и характерно приседал, переминаясь с лапы на лапу. Тимура охватила бессильная жалость.
— Я выведу, — сказал он. — Ствол дашь?
— Конечно, нет, — удивленно ответил Барин.
Стюардесса молча заперлась в душевой, и оттуда сразу донесся шум воды. Аля с Ниной переглянулись у единственной незанятой кабинки.
— Ну, уж нет, — невесело хохотнула Аля. — Безопасность безопасностью, но мыться вместе на двух квадратных метрах — это уже перебор. Давай ты первая, у меня живот крутит…
Нина пожала плечами и вошла в душевую.
Аля заперлась в кабинке туалета и с брезгливой гримаской присела на сомнительной чистоты унитаз. Шум воды напрягал, не давал расслабиться, будто скрывал что-то. Але показалось, что она слышит шаги, тихий треск. Что-то легко звякнуло. По ногам вдруг потянуло холодом. Не выдержав напряжения, Аля вскочила и быстро натянула штаны. Приложила ухо к двери кабинки. Теперь она действительно слышала тихие, крадущиеся шаги. Они приближались и вот — замерли напротив. Сквозь широкий зазор под дверью Аля увидела тень.
— Кто здесь? — спросила она. Голос звучал слабо и испуганно. Шум воды вроде бы стал тише — или ей чудится? — Нина? Анна?
Нет ответа. Тени под дверью были неподвижны, но Аля знала, что их отбрасывает живое существо. Живое… или ожившее. Перед внутренним взором встал Вова, голый, с пустыми глазами, с чудовищной дырой посреди живота, которую он пытается заткнуть окровавленными руками. Аля дышала часто, как загнанная; со лба скатилась крупная капля пота, проползла по виску, как мокрый палец, и скатилась к уголку рта. Аля машинально убрала ее языком. Соленый привкус во рту почему-то отрезвил ее. Аля задержала дыхание и рванула дверцу кабинки.
Что-то огромное, черное, бесформенное стояло перед ней, вместо лица у существа было отвратительное, волосатое пурпурное пятно, а в руках оно держало веревку. Воздух со свистом вышел из легких, и свет начал гаснуть. Мир плавно поплыл куда-то вперед и вверх, что-то страшно ударило Алю по затылку. Сумерки вспыхнули оранжевыми искрами и погасли.
— Выключила воду, — невыразительным голосом принялась рассказывать Анна. — Услышала, как кто-то бежит. Увидела ноги.
— Ноги?! Что ж ты молчала! Что на ногах?
— Валенки.
Все растерянно поглядели на свои ноги, всунутые в одинаковые, очевидно оптом закупленные валенки, подобранные у входа. Тофик не удержался и хихикнул.
— На психе вроде лыжные ботинки были, — неуверенно проговорила Нина.
— А вот и нет! — раздраженно ответил Лешка. — Ботинки были ему малы, и он тоже взял себе пару! Сразу после того, как мы вернулись из дежурки, я сам видел! Да черт бы побрал этого…
— Не кричи ради бога, — простонала Аля, и Лешка осекся.
Аля полулежала на единственном стуле со спинкой и прижимала к затылку набитый снегом платок. Ее подташнивало — то ли давал знать о себе все еще не пережитый ужас, то ли она все-таки заработала сотрясение мозга. Потеряв сознание, она сильно ударилась затылком о край унитаза. Но стремительно набухающий желвак казался сущей мелочью на фоне осознания того, что ее жизнь спасла только случайность. Ее горло горело, будто исколотое тысячью раскаленных иголок. Алю нашли без сознания, с фиолетовым шарфом, обернутым вокруг горла. К счастью — только обернутым, но не затянутым. Стюардесса спугнула убийцу, выключив воду, и он бежал, не успев закончить начатое.
Мохнатый шарф из фиолетового мохера принадлежал Дмитрию.
