– В обмен на твою фирму?
– Хуже. Придется отдать и квартиру. Он давно хотел жить в этом районе. Так что с завтрашнего дня я безработный, почти без гроша в кармане, с безработной женой и ребенком-школьником. Вряд ли я тебе такой нужен, Вика.
Она рассердилась:
– Позволь мне самой решать, какой мне нужен.
Мужчина возразил:
– Ты не понимаешь…
– Я все прекрасно понимаю! – В ее голосе слышался гнев. – Знаешь, чего бы я больше всего хотела? Набить тебе морду за то, что ты усомнился во мне. Мне никогда не были нужны твои деньги, Карпов. И заруби себе это на носу.
– Спасибо, извини, но я не могу долго говорить. – Он надеялся, что похитители сегодня еще свяжутся с ним.
– Да, конечно, желаю тебе удачи. Только пообещай, что один не поедешь. Возьми кого-нибудь с собой.
– Но они просили, чтобы я подъехал один, – заметил Георгий.
– Захвати с собой человека, который подстрахует тебя и, возможно, разглядит похитителей, – бросила Вика. – У тебя наверняка найдется ловкий приятель.
– Не знаю… – протянул мужчина. – Слушай, я вот все думаю: может, Людмила права?
От имени его супруги у Вики всегда портилось настроение, и она просила Георгия не упоминать о ней без надобности, однако сейчас отнеслась к этому спокойно:
– Тебе нужно слушать не ее, а похитителей.
– Я так и делаю.
– Еще раз желаю удачи. И обязательно звони. – Когда в трубке раздались гудки, он почувствовал себя страшно одиноким. Вика любит его, но она еще не знает, что Люда беременна. Возможно, это известие окажется для нее ударом. И виноват будет только он. Господи, о какой ерунде он думает сейчас! В коридор вышла Людмила, вытирая слезы:
– С кем ты разговаривал?
От ее пристального взгляда стало не по себе:
– Да так, с товарищем.
Ее рот презрительно скривился:
– В такие минуты ты способен беседовать с товарищами?
Она ему не верила, однако Георгию было все равно.
– Если товарищ позвонил мне, я не могу не отозваться. Мы ведь не должны никому рассказывать, что у нас случилось.
Женщина наклонила голову:
– Разумеется. Можно было просто сослаться на дела. И что это за товарищ такой, с которым ты не смог прервать беседу?
Он отвернулся:
– Ты его не знаешь.
– Конечно, я многих не знаю. – Она обиженно прошла на кухню. – Чаю хочешь?
– Нет, спасибо. – Он вернулся в комнату, включил телевизор и нервно начал переключать каналы, пока не остановился на футболе. Футболисты бегали по зеленому полю, их беспокоил только мяч, который надо было забить в ворота противника, – и больше ничего.
– Мне бы их заботы, – процедил Георгий.
Прислушиваясь к своему состоянию, он отметил: панического ужаса он не испытывает, наверное, потому, что до конца не верит в то, что происходит. Ему казалось: Дима просто вышел погулять, на худой конец уехал к бабушке в деревню, куда они с Людмилой отправляли его пить парное молоко для укрепления здоровья, на самом деле мальчика никто не похищал и его жизни ничего не угрожало. Все остальное было просто сном или абсурдом. Сейчас он немного вздремнет, а когда проснется, обязательно увидит Димку, сидящего за компьютером. Георгий вздохнул и потер глаза. За окном сгущались сумерки. Заканчивался еще один теплый майский день. В комнату заглянула Людмила, моргая покрасневшими глазами.
– Я чай заварила, – сказала она. – Тебе принести?
Не оборачиваясь, он кивнул:
– Неси.
– Сахару как всегда?
– Да.
Женщина подошла к мужу и обняла его.
– Жора, я боюсь, – прошептали ее побелевшие губы. – Ты уверен, что все получится?
– Я уже сказал тебе. – Георгий еле сдержался, чтобы не замахнуться на жену, хотя прекрасно понимал, что она ни в чем не виновата. Люда не меньше, чем он, хочет возвращения Димки. – И вообще, иди ложись спать. Утро вечера мудренее.
Она нервно заходила по комнате:
– А ты смог бы уснуть?
– Я постараюсь, потому что нам это нужно. – Георгий заскрипел зубами. Ну почему она не прислушивается к его мнению? – Я не играю словами, дорогая. Нам действительно надо отдохнуть перед завтрашней операцией. А в твоем положении это просто необходимо.
Люда горько усмехнулась:
– Дорогая… Значит, нужно было случиться такой страшной вещи, чтобы ты назвал меня, как когда-то.
Он скривился, как от зубной боли:
– Не неси ерунды…
Женщина вдруг сдалась:
– Ну хорошо. Сейчас выпью чая и лягу.
– Вот и умница.
Она скрылась в коридоре, а Георгий еще долго сидел у телевизора, потом принес себе одеяло и подушку и постелил на диване. Он знал, что не заснет сегодня ни на минуту, понимал состояние супруги, однако у него не возникало никакого желания обнять ее и успокоить. Всей душой Георгий стремился к Вике и пытался оправдать себя. Вика – сильная женщина, не такая курица, как Людмила, которая только и способна, что лить слезы и причитать. К этим мыслям постепенно примешивался страх: что, если похитители уже расправились с его ребенком? Но нет, этого не может быть. Это случается только в страшных фильмах. Конечно, его мальчик жив и завтра уже будет дома. Ворочаясь с боку на бок, Георгий промаялся до утра. В восемь поднялась Людмила и приготовила ему завтрак. Наскоро выпив кофе и съев пару бутербродов, показавшихся ему на редкость безвкусными, Георгий отправился в фирму.
* * *
Обычно Юрий слыл медлительным, однако сегодня проявил чудеса скорости. Когда фирма перешла к нему на бумаге, он придвинул к находившемуся в прострации Георгию дипломат:
– Здесь требуемая сумма. Будешь пересчитывать?
Карпов слегка кивнул:
– Вообще я тебе верю, но… доверяй, но проверяй. – Он чуть не сказал: «От этого зависит жизнь моего ребенка».
Лозовой встал и отошел к окну, перебирая в руках нефритовые четки – подарок монахини из Покровского монастыря, который он посещал каждый месяц. По его словам, четки успокаивали, помогали думать и принимать правильные решения:
– Я сделал бы так же на твоем месте. Все же довольно значительные деньги.
Георгий силился улыбнуться:
– Видишь, а мы, оказывается, похожи… – Он постарался взять себя в руки, чтобы не сделать ошибок при счете. – Голова чугунная, ночь почти не спал. Не каждый день продаешь свое детище.
– Действительно веская причина? – вяло поинтересовался Юрий. Карпов обрадовался, что он не стал задавать лишних вопросов.
– Действительно. – Он отодвинул стул и встал. Лозовой не обманул его: в дипломате лежало ровно сто тысяч. – Мне пора, Юра.
