В прихожей после ухода Лолы царил ужасающий беспорядок.
Злосчастную белую шубу Лола запихнула в пакет и убрала пока в стенной шкаф.
Теперь в прихожей валялись на полу Лолины ботинки, расческа, ключи от угнанного
«опеля» и чудесный голубой комбинезон Пу И. Леня покачал головой и решил хотя
бы распихать вещи по углам. Он встряхнул комбинезон, при этом из него вывалился
клочок бумаги.
Маркиз прекрасно знал, что Пу И обожает играть с разными
бумажками, поэтому не поленился развернуть бумажку – вдруг это что-то нужное.
Бумажка представляла собой кусок страницы какой-то старой газеты или журнала.
Леня разгладил бумажку и прочитал несколько слов: «холмогорская порода», «тем
более что», «надои» и «искусственное осеменение».
– Очень интересно! – оживился он. – Пу И,
разбойник, где ты взял эту бумажку? У нас в квартире такого быть никак не
может! Это что-то из жизни крупного рогатого скота, а у нас только мелкий, да
еще пернатые…
«За скота ответишь!» – гавкнул Пу И.
– Ну-ну, я пошутил, – повинился Леня, – да
вот, кстати, тут и написано мелкими буквами в конце страницы: «Племенное
животноводство». Кажется, был раньше такой специализированный журнал, только
это было очень давно… Пу И, откуда ты это взял?
Песик глядел проникновенно, и Леня понял.
– Пу И, признавайся, ты вытащил это из того
злосчастного пакета, где якобы разбились яйца? Наверняка эта прохиндейка,
Лолкина подруга, завернула что-нибудь в старую газету для жалости. Дуреха Лолка
увидела бы и совершенно расклеилась. Впрочем, она и так дала себя элементарно
провести. Теперь слушай, Пу И. Значит, эта баба заморочила Лолке голову и
объяснила свое присутствие тем, что она живет тут рядом. И показала дом. Думаю,
что на всякий случай, чтобы подстраховаться, она и вправду сняла в том доме
комнатку. Вдруг Лолка не оказалась бы столь легковерной и захотела поглядеть на
ее жилье? И страницу из старого журнала эта злодейка могла взять только в той
квартире, больше неоткуда. Это теперь такой раритет… Журнал этот раньше
распространяли только по подписке, еще бы – какому нормальному человеку придет
в голову купить в ларьке «Племенное животноводство»? Это нужно только
специалистам. Значит, я сейчас иду на почту и выясняю там, кто в том доме
выписывал раньше журнал «Племенное животноводство». Возможно, побывав в той
квартире, сумею узнать что-то важное.
С этими словами Леня нагнулся, чтобы завязать шнурки на
ботинках, и столкнулся с умильным взглядом Пу И. Песик сидел у двери, и намерения
его были ясно видны.
– Ни за что, Пу И, я не возьму тебя с собой, ты слишком
приметный, все сразу поймут, что я связан с Лолой!
Но песик глядел так моляще, что сердце Маркиза дрогнуло.
– Ладно, но только на почту!
Пу И радостно запрыгал.
На почте стоял крик – кому-то недодали корреспонденцию. В
отделе посылок замерла чугунная очередь. Тетка в окошке еле шевелилась,
возможно оттого, что устала таскать тяжеленные посылки. Леня поглядел, как
девица самого унылого вида штемпелюет письма – как при царе Горохе, цивилизация
не коснулась этого сложного технического процесса. У него замелькало в глазах и
зашумело в ушах от стука. Пу И потянул к выходу, обежал дом и поцарапался в
дверь, где было написано: отдел доставки.
В отделе доставки Пу И показал цирковой номер. Он прыгал
через Ленины руки, сомкнутые в кольцо, и ходил на задних лапах. Почтальонши
громко умилялись. Нужный дом оказался в ведении самой старой из них –
Семеновны.
– Ну это же надо что за собачка, – приговаривала
старуха, с уважением глядя на Пу И, – такой маленький и такой умный!
– Еще охранять может, – с гордостью говорил
Леня, – воров совершенно не боимся, такой лай поднимет!
– Ест много? – деловито осведомилась Семеновна.
– Нет, так, чуть-чуть поклюет. Утром кашку, вечером
простоквашку! Очень неприхотлив!
Тут Маркиз слегка поднаврал для пользы дела, но Пу И не стал
возмущаться.
– Ой, мне бы щеночка, – протянула
Семеновна, – самое то для меня – маленький, умный, охраняет, да еще и ест
мало!
– На щенков у нас очередь, – сообщил Леня, –
вас могу записать.
– Запиши, милый, запиши – обрадовалась старуха, –
а ты чего пришел-то? По какому такому делу?
– А дело у меня такое, что спросить хочу – кто в том
сером доме выписывал журнал «Племенное животноводство»?
– И, милый! – старуха махнула рукой. – Это ж
когда было-то! Василий Петрович выписывал, из семнадцатой квартиры. Он в этом
институте работал, ну, где коров изучают, чтобы больше молока давали, свиней
опять же, чтобы ели меньше, а толстели больше…
– Институт животноводства?
– Ну, если такой есть, то, значит, он, –
подтвердила почтальонша. – Только это было-то лет двадцать назад, а сейчас
он…
– Помер? – расстроился Маркиз.
– Кто – Василий Петрович? Да нет! Жену похоронил, дочку
в Америку отправил, а сам живехонек! Там и живет, в семнадцатой… А тебе он
зачем?
– Поговорить бы с ним…
– Тогда, – старуха отчего-то покосилась на Пу И и
рассмеялась, – возьми его с собой, иначе разговора не получится.
Серый угловой дом в их микрорайоне держался наособицу. Сам
по себе дом был не так уж плох, но одной своей стороной выходил на шумный
проспект, а другой – на не менее шумную улицу. Торцом дом стоял в узком
переулке, и последняя сторона выходила в темный, захламленный и вонючий
двор-колодец, каких немало в центре города.
В свое время дом являлся ведомственным, то есть владела им,
если можно так выразиться, одна крупная строительная организация. Вместо того
чтобы, используя дармовых рабочих, привести дом в порядок, сделать капитальный
ремонт и предоставить своим сотрудникам отдельные комфортабельные квартиры,
начальство распорядилось селить в коммуналки лиц с временной пропиской, а также
многодетные семьи до подхода очереди. С тех пор прошло много лет, строительная
организация давно уже тихо угасла, дом из ведомственного стал самым обычным
муниципальным, но это ему не помогло. Квартиры в нем оставались в ужасном
состоянии, как, впрочем, и подвалы, и чердаки.
Поэтому неудивительно, что дом никто не торопился расселять,
и по выложенным плиткой тротуарам мимо дорогих магазинов шмыгали иногда такие
типы, что охранники только скрипели зубами.
В этом доме в семнадцатой квартире жил бывший работник
Института животноводства, а ныне пенсионер Василий Петрович Телятин. Квартира
была коммунальная, как сообщила Лене почтальонша Семеновна, Василий Петрович
занимал в ней две комнаты и среди всех жильцов квартиры номер семнадцать
считался самым приличным человеком. Леня прикинул про себя, что именно Василий
Петрович мог сдавать одну комнату – одинокому пенсионеру деньги очень даже
нужны.
Дверь Лене открыл дородный старик в тренировочных штанах
фирмы «Адидас» и шерстяной рубашке в красно-серую клетку.
