Несмотря на такой блестящий послужной список, к тому
времени, когда знаменитый домушник вынужден был по возрасту и состоянию
здоровья удалиться от дел, его накопления оказались недостаточными для
поддержания привычного образа жизни, а пенсии при его героической профессии не
начисляют, так что старичок не отказывался от случайных, даже небольших,
заработков. Летом он часами просиживал на скамейке в знаменитом «Катькином
садике», под сенью памятника Екатерине Великой, играя в шахматы с такими же
благообразными старичками, а зимой перебирался сюда, в бильярдную «Касабланка»,
где его и могли найти люди, заинтересованные в профессиональной консультации.
– Здравствуйте, Иван Игнатьевич! – приветствовал
старичка Маркиз, подсаживаясь к нему за столик. – Как ваше драгоценное
здоровье?
– Здравствуй, голубь, – отозвался старик, –
на здоровье не жалуюсь. Вот скучно только… Помнится, прошлый раз ты меня в
шахматишки-то обставил, так, может, дашь старику возможность отыграться?
Он расставил на доске фигуры и махнул рукой. В «Касабланке»
старика уважали. Из полутьмы тут же появился официант.
– Принеси, голубь, две чашки кофе по-турецки, –
распорядился Иван Игнатьевич, – само собой, с коньяком… ты знаешь, как я
люблю.
Он сделал ход и посмотрел на Маркиза.
– Ну, сизокрылый ты мой, какая забота тебя привела на
этот раз?
Леня двинул вперед королевскую пешку и проговорил:
– Вы ведь, Иван Игнатьевич, всех знаете…
– Всех только Господь Бог знает, – усмехнулся
старик, – и еще управление статистики…
– Прибедняетесь! – ответил Леня, переставляя
коня. – Но вот такая фамилия – Сидорчук – вам что-нибудь говорит?
– Сидорчук? – переспросил старик, делая следующий
ход. – А как его звать, твоего Сидорчука?
– Михаилом, – отозвался Леня, выполняя рокировку.
– Ты ведь, голубь, расценки мои знаешь…
– А как же! – Леня протянул две хрустящие зеленые
купюры.
– Вот ведь падает доллар окаянный, – пробормотал
Иван Игнатьевич, пряча деньги в карман, – ни во что верить нельзя! Даже в
доллар! Думаю, скоро на евро переходить придется…
– Ну так как же все-таки насчет Сидорчука? –
напомнил Леня о своем существовании.
– А что насчет Сидорчука? Можешь про него забыть.
Зарезали его на днях, говорят – любовница зарезала. Или по голове дали до
смерти…
– Но вы мне все-таки про него расскажите, все, что
знаете, – настаивал Маркиз.
– А как же… – старик переставил ладью, – гонорар
получен, так что непременно расскажу… Кстати, шах тебе, голубь сизокрылый!
Он откинулся на спинку стула, отхлебнул кофе, который принес
безмолвный официант, и продолжил:
– Нестоящий человек он был, Мишка Сидорчук, ненадежный.
Погоняло ему было – Свисток, а это, сизокрылый мой, само за себя говорит.
Недавно по городу слух прошел, что связался Свисток с одной крутой командой,
гастролерами откуда-то то ли из Киргизии, то ли из Казахстана. Вроде у них дури
была большая партия, а Свисток взялся товар хорошо пристроить. Только
перехитрить решил он гастролеров, товар у них увел, а с деньгами кинул. Само
собой, они его подписали, искали по городу, чтобы замочить, да вышло, что не
только у них на этого Мишку зуб был. Баба его приревновала и прикончила… так
что нет больше твоего Сидорчука! А тебе, голубь, снова шах!
– Да что вы говорите! – Леня переставил слона и
пожал плечами:
–А вам, Иван Игнатьевич, уж извините меня, мат!
– Ну, голубь, шустер же ты! – огорчился
старик. – Так и норовишь обидеть пожилого человека! С тобой ухо востро
держать надо! Ну, давай еще одну партию сгоняем, реванш…
– Нет, Иван Игнатьевич, извините – дела! Как-нибудь уж
в следующий раз сыграем! А насчет Мишки Сидорчука… не скажете, где тех
гастролеров найти можно, с которыми Свисток перед смертью общался? Которых он
на деньги кинул?
– Что-то тебя, сизокрылый ты мой, на острое
потянуло, – недовольно проговорил ветеран криминала, – вроде ты
всегда осторожный был да аккуратный, от мокрых дел подальше держался…
– И сейчас стараюсь всячески этого избегать…
– Ну вот, а эти гастролеры – страшные люди, им человека
пришить – что нам с тобой в шахматишки перекинуться… не стоило бы тебе на свою
голову неприятностей искать!
Да я и не ищу, – Леня допил свой кофе и поставил
чашку, – надо, Иван Игнатьевич, надо! Тут такое дело, что без этих
восточных гастролеров никак не разобраться! Кстати, хочу вам одну интересную
версию подкинуть, в плане обмена информацией. Дошел до меня такой слушок, что
вовсе этот Свисток, то есть Мишка Сидорчук, не помер, а просто разыграли они с
любовницей спектакль, подсунули другого покойника, чтобы ему от тех самых
гастролеров скрыться. А сам он сидит сейчас на дне да посмеивается…
– Надо же! – старик покачал головой. – Чего
только на свете не бывает! Честно сказать, мне и самому эта история какой-то
подозрительной показалась. .. Чтобы такой юркий парень, как Свисток, – и
дал себя зарезать или там по голове стукнуть, это, знаешь ли, как-то сомнительно…
Ну смотри, насчет гастролеров я тебя предупредил! Только, сам понимаешь, это
уже другой вопрос…
– Все понимаю! – Леня достал бумажник и протянул
консультанту еще две купюры.
– За что я тебя люблю, это за то, что
понятливый, – старик спрятал деньги, – вот только в шахматы больно
хорошо играешь, никак мне, старику, тебя не перехитрить… ну ладно, запоминай.
Есть на Разъезжей заведение такое, называется «Папа Док». С виду простая
кофейня, да только у них за баром еще одна комната есть, где серьезные люди
встречаются. Вот ты туда придешь и скажешь…
Через два часа к кофейне на Разъезжей улице подошел
развалистой походкой скверно выбритый брюнет среднего роста, из тех, кого в
милицейских протоколах именуют «лицами кавказской национальности». В этом
«кавказце» никто из знакомых не узнал бы Леню Маркиза. Он сегодня особенно
тщательно гримировался и долго репетировал свою роль, потому что от того, как
хорошо он ее сыграет, могла зависеть жизнь. В его облике было продумано все –
от темной трехдневной щетины на щеках и контактных линз, изменивших цвет глаз,
до уверенной, вразвалку, походки матерого уголовника.
Войдя в кофейню, «кавказец» огляделся по сторонам таким
быстрым и цепким взглядом, что присутствующие тут же признали в нем опытного и
битого жизнью человека.
«Кавказец» не стал задерживаться в общем зале Он обошел
стойку бара и сунулся в расположенный за ней темный коридорчик. Однако тут его
остановил невысокий, но очень широкоплечий парень с кривым неаккуратным шрамом,
пересекающим левую сторону лица.
– Ты куда это направился? – осведомился парень,
небрежно поигрывая сложенной нунчакой. – Не видел, что над входом написано
– посторонним вход воспрещен! Или читать не умеешь?
