Далее, если бы зять Серафимы Петровны оказался честным
человеком и не занимал деньги у бандитов, а вернее, если уж занимал, то отдал
бы в оговоренный срок, то они не вломились бы в чужую квартиру и не путались бы
под ногами. И теперь обязательно нужно расспросить этого самого зятя, что он
знает.
Леня оставил машину в первом приличном дворе рядом с
мусорными баками. Войдя во второй двор, он снова поморщился, прыгая с камня на
камень, чтобы не запачкать ботинки, оглядел с любопытством старый каретник и
был облаян кривоногой моськой, которую держала на поводке старуха с черной
клеенчатой сумкой в руках. Из сумки выглядывала ручка эмалированного бидона.
Леня цыкнул на моську, что, надо сказать, совершенно не
помогло, и оглядел нужный дом. Вот и окна восьмой квартиры, и занавески плотно
задернуты, а времени, между прочим, уже двенадцатый час. Спят еще голубки, ну
так он их разбудит. Он поднялся по лестнице и внимательно прочитал все надписи
под звонками восьмой квартиры.
Тут Леня осознал, что понятия не имеет, как зовут любовницу
Черепкова, а стало быть, не знает, кому звонить. Волей-неволей приходилось
вступать в отношения с аборигенами.
Во дворе по-прежнему никого не было, кроме все той же
старухи с моськой.
– Будьте добры! – заорал Леня, чтобы перекрыть
визг вредной собачонки. – Не подскажете ли…
– Молчать! – гаркнула старуха, и Леня от
неожиданности чуть не прикусил язык.
Оказалось, что команда относилась к моське, которая, и
верно, притихла.
– Чего надо? – нелюбезно спросила бабка.
– Справку, – любезно ответил Леня.
– За справкой в справочное иди! – культурно
ответила старуха, и Леня понял, что с ней надо говорить по-свойски.
Значит так, – сказал он, приближаясь и понизив
голос, – быстренько мне подскажите, бабушка, как зовут одну такую женщину
из восьмой квартиры, которая… ну как бы это поделикатнее выразиться…
– Мужиков водит? – догадалась бабка.
– Точно! – расцвел Леня. – И вот как раз
вчера вечером…
– А тебе зачем? – подозрительно спросила
бабка. – Сам, что ли, к ней намылился? Так место занято, это точно, со
вчерашнего вечера хмырь один неотлучно у ней находится. Вон, видел? Занавески
задернуты… Так что иди себе, а не то я заранее участкового вызову…
– Если бы я сам к ней намылился, то уж верно знал бы,
как ее зовут… – охладил вредную бабку Маркиз, – а участковый нам тут без
надобности, сами как-нибудь разберемся.
– То-то что и сами! – передразнила старуха. –
И откуда только такие бабы берутся, как эта Алька? Муж есть, все время в
командировках, мы ему всем двором твердили, что шалава она – не верю, говорит!
И ее люблю, а вы все – сволочи! Вот и делай людям добро после этого!
«Ох и добрая же женщина мне попалась! – мысленно
восхитился Маркиз. – Так и жаждет доброе дело сделать, а люди
отмахиваются!»
– Так как, говорите, этой Альки фамилия? –
нетерпеливо спросил он.
– А я ничего не говорю, – невозмутимо ответила
старуха, – и не скажу, пока не узнаю, зачем тебе к Альке нужно. Потому как
ежели скандал какой, то я заранее участкового…
– Стоп! – прервал ее Леня, ему надоела и бабка, и
ее зловредная моська, которая, глухо рыча, пыталась атаковать его брюки. –
Вы собачку-то свою приструните, тогда и будет разговор…
– Сидеть! – гаркнула старуха так, что с крыши дома
вспорхнули две галки, и гулкое эхо заплясало в вышине, а моська со страху
присела на задние лапы.
Леня повертел головой, чтобы избавиться от звона в ушах, и
тяжко вздохнул.
– Этот, что у Альки ночует, Константин – зятек мой
непутевый…
– Да ну? – изумилась старуха. – А на вид и не
скажешь…
Хоть и не хотелось Лене обзаводиться такими родственниками,
но на что не пойдешь для пользы дела?
– Точно, сестры муж, – подтвердил он, понемногу
входя в роль, – сестренка у меня одна, а женщина она, не скрывая
скажу, – просто святая! Обихаживает этого паразита – готовит ему, стирает,
торты печет… Вот вы, бабушка, торты печете?
– Сметанник, – ошеломленно ответила старуха и в
доказательство потрясла пустым бидоном.
– А она – каждую субботу, и все разные, ей-богу, не
вру! А он, паразит…
– Точно, – энергично закивала старуха, – вот
уж паразит.
– Душа у меня болит, глядя на сестренку единственную! –
с чувством продолжал Леня. – Вот и пришел с этим паразитом по-семейному
поговорить! А вы тут с участковым…
– Извини, – серьезно сказала старуха, – я же
не знала. Раз у вас дело семейное, то участковому тут делать нечего. Значит, ты
иди сейчас в восьмую квартиру, фамилия Алькина – Бубенцова, Бубенцова Алевтина
Павловна.
Леня в очередной раз ловко увернулся от зубов противной
моськи и оглянулся, взявшись за ручку двери. Глаза у старухи горели волчьим
огнем в предвкушении замечательного скандала.
Черепков проснулся от какого-то шума и грохота. Он не сразу
осознал себя в чужой и душной постели. Увидев же рядом с собой светлые
спутанные кудри, Константин поморщился и вспомнил, как накануне он явился к
Алевтине, как они долго и со вкусом ругались, потом помирились и даже выпили по
этому случаю дешевого молдавского вина. Заснул он поздно, и сон его был тяжелый
и нездоровый. Вспомнил Черепков и то, как били его вчера после работы бандиты.
Еще бы ему забыть, если все тело болело, как будто его сначала загребли
снегоуборочной машиной, потом долго везли куда-то в старом грузовике, а потом
выбросили на свалку. Самое ужасное же было, что Черепков решительно не знал,
что ему делать дальше. Где взять пять тысяч долларов, чтобы отдать бандитам, он
понятия не имел. Да еще вчера со страху он обещал, что отдаст деньги по
двойному, так сказать, тарифу. Ну, это-то как раз ерунда, потому что все равно
денег нету.
Он еще вчера сообразил позвонить своему непосредственному
начальству и сказаться больным. Голос у Константина был такой несчастный, что
начальство поверило и разрешило отдыхать до понедельника. Сегодня пятница,
стало быть, три дня он может быть спокоен, но что делать потом? На работу
нельзя не выходить, а то уволят. Конечно, жизнь дороже, но долго ли станет его
терпеть Алевтина?
Домой нельзя – бандиты обязательно туда придут, когда
узнают, что сегодня он не был на работе. За своих домашних Черепков не слишком
боялся: жена с ребенком по причине школьных каникул уехала в пансионат, а тещу
он как-то выпустил из виду.
Тут он осознал, что звуки в коридоре коммунальной квартиры
стали более назойливыми и приблизились к двери. Алевтина рядом подняла с
подушки встрепанную голову и недоуменно моргала. Не смытая с вечера тушь
растеклась под глазами неровными черными пятнами.
Раздался стук в дверь. Стук этот произошел оттого, что Лене
Маркизу надоело звонить в звонок, под которым было написано «А. Бубенцова», и
он стал трезвонить во все звонки подряд. Обитатели квартиры по причине рабочего
дня отсутствовали почти все, так что открыла Маркизу долгожительница Софья
Никодимовна, и то только потому, что выползла в коридор по своим делам и
оказалась таким образом вблизи двери. Старуха открыла, не спрашивая кто, потому
что по причине глухоты все равно не расслышала бы ответа.
