Бандит взялся рукой за дверную ручку.
В эту страшную секунду в коридоре послышались жизнерадостные
звуки популярной некогда песни «Зайка моя». Это было настолько неожиданно и так
не подходило к моменту, что перепуганная Лола не сразу поняла – зазвонил
мобильный телефон в кармане у Жеки.
Бандит выхватил трубку из кармана и поднес ее к уху.
– Ну? – рявкнул он и тут же метнулся к дверям: –
Серый, смываемся, менты на подходе!
– Я говорил – это конкретная подстава! – взвизгнул
крысеныш и кинулся вслед за напарником.
Дверь с оглушительным грохотом захлопнулась за бандитами, и
в квартире наступила тишина.
В первую секунду Лола почувствовала несказанное облегчение.
Впервые в жизни она почувствовала что-то вроде благодарности к милиции, которая
своим своевременным появлением спасла ее от неминуемой расправы.
Однако тут же ей пришла в голову вполне естественная мысль:
милиция застанет ее в квартире рядом с трупом и, конечно же, на нее этот труп
повесит… Что уж тут искать, если подозреваемый под рукой, пойман, можно
сказать, на месте преступления! Нет, нужно немедленно удирать, удирать как
можно быстрее и как можно дальше отсюда!
Лола выскочила из шкафа и бросилась к входной двери…
Но тут же отскочила назад: за дверью снова раздались
уверенные шаги и громкие голоса.
– Ломай дверь, Гудронов! – с начальственной
интонацией проговорил один.
– А понятые? – отозвался другой.
– Будут тебе понятые!
Лола заметалась по прихожей. Возвращаться в стенной шкаф она
не хотела – тут же найдут, да и слишком свежи были воспоминания о проведенных
там страшных минутах… ноги сами внесли ее в комнату. Царивший там бедлам
удесятерился после торопливого обыска, учиненного бандитами. Ноги покойника
предательски выглядывали из-под стола. Лола проскочила мимо него, подлетела к
окну, дернула балконную дверь и оказалась на лоджии, заставленной всякой
ненужной рухлядью. Лола торопливо задернула за собой занавеску, захлопнула
балконную дверь и присела на корточки, чтобы ее не заметили из комнаты.
Впрочем, она прекрасно понимала, что здесь ее тоже найдут, как только начнут
всерьез обыскивать квартиру. На лоджии было очень холодно, и Лола набросила на
себя какую-то старую кофту, валявшуюся на полу. Кофта была ужасного цвета и
явно не слишком чистая, должно быть, провалялась на этой лоджии не один год, но
выбирать не приходилось, и Лола смирилась с неизбежным.
Она скорчилась и затихла, стараясь унять сердце, которое
стучало так громко, что его должны были, кажется, слышать во всей квартире.
Прошло не больше минуты, как из комнаты донесся
удовлетворенный мужской голос:
– Ага, вот у нас и покойник! Так что на этот раз сигнал
оказался не ложный. Фиксируй, Гудронов: имеет место мертвое тело с внешними
признаками насильственной смерти… ну-ка, что тут у нас – огнестрел?
– Никак нет, Василий Ликбезович, – отозвался
второй голос, – похоже, башку ему проломили… ничего себе, лицо в кашу… ну
и красавчик! Никогда такой гадости не видал…
Ага! Ну, поработаешь с мое, еще и не на такое насмотришься!
Фиксируй, Гудронов: нанесение тяжких увечий, повлекших за собой смерть… в виде
преломления головы тупым тяжелым предметом. Точнее зафиксируем, когда
медэксперт ознакомится. И когда фотографии сделают. Но это, Гудронов, в любом
случае лучше, чем огнестрел. Огнестрел – это значит разборки разные или заказ,
а пролом головы – это, Гудронов, уверенно тянет на бытовуху, а бытовуха – она
легче раскрывается… сейчас мы выясним связи потерпевшего, и в деле может
появиться некоторая ясность. Может, Гудронов, мы с тобой в этом деле без
всякого начальства разберемся, своими, как говорится, скромными силами. .. где
там у нас понятые?
– С бытовухой не очень получается, Василий
Ликбезович, – осторожно возразил второй голос, тот, кого называли
Гудроновым, – имеют место следы обыска, что для бытовухи не очень
характерно.
– Умничать не надо, Гудронов! – сердито прикрикнул
старший. – Очень даже характерно! Допустим, жена или какая-то другая
женщина искала его заначку, а он застал, возникла ссора, и в результате,
понятное дело, – пролом головы тупым тяжелым предметом… ты лучше не
рассуждай, а работай! Документы на трупе какие-нибудь имеются?
Лола слышала только полузадушенное кряхтенье верного
Гудронова, который, надо думать, с трудом ворочал тяжелый труп.
– Так точно, Василий Ликбезович! – доложил
он. – В заднем кармане брюк потерпевшего имеются водительские права на имя
Сидорчука Михаила Арсеньевича.
Видишь, как хорошо, – умилился старший
милиционер, – потерпевший понимал свой первейший гражданский долг –
постоянно иметь при себе документы на случай опознания, чтобы не создавать
сотрудникам правоохранительных органов, таким, как мы с тобой, ненужных
процессуальных проблем! А то был у нас случай, когда я в сорок шестом отделении
работал. Вызвали тоже на труп, ну, там-то дело было ясное, житейское: мужик в
постели мертвый, с явными признаками отравления метиловым спиртом, а рядом с
ним женщина в невменяемом состоянии. Доктор наш эту женщину осмотрел, говорит –
ничего страшного, просто сильно пьяная, проспится – будет в полном порядке. Тут
же рядом нашли две бутылки: одна почти пустая с водочной этикеткой, другая совсем
пустая – из-под молдавского вермута. На дне водочной – такая доза метилки, что
взвод почетного караула в полном составе положить можно, а вермута даже на
анализ не осталось. В общем, картина вырисовывается – яснее некуда: купили наши
голубки две бутылки, для мужичка, само собой, водку, а для дамы, как положено,
вермут. Ну, она свой вермут аккуратно выпила и закосела, а ему водка паленая
попалась, и отдал болезный Богу душу. Баба-то, видно, хоть и была в дымину
пьяная, что-то поняла, стала орать, из-за чего соседка, старая маринованная
креветка, заслуженный ботаник на пенсии, нас и вызвала. Ладно, мы сели
документы оформлять. По данным паспортного стола, в квартире проживали муж и
жена Свиристенко. Ну, в соответствии с этим мы и выписываем на этого самого
Свиристенко справку для получения свидетельства о смерти. На всякий случай
соседку, что нас вызвала, спросили: «Опознаете соседа?»
А она, народный ботаник республики, вся покраснела, мнется,
лицо ладошкой прикрывает, как монашенка в борделе, и шепелявит, вследствие
снятого протеза: «Как же я, извиняюсь, могу на него смотреть? Он же, пардон, не
одет! Но раз он находится в постели Георгия, то, значит, это и есть Георгий!
Какие у вас могут быть на этот счет сомнения?»
Тогда капитан Чугунный, вечная ему память, командует:
«Фиксируй, Завальнюк: соседка опознала потерпевшего, – и на основании
опознания оформляй документы на Георгия Свиристенко».
Ну, оформили мы все, что положено, потерпевшего труповозка
забрала, только мы уходить собрались – открывается дверь и в квартиру
вваливается мужик. Смотрит на нас этак с непониманием. Оглядывается по сторонам
и орет: «Зинаида! Опять, так тебя и разэтак, полный дом мужиков привела?
Подавай борщ, муж с работы вернулся!»
