Вскоре появились и герои – сам Алим Петрович и два его телохранителя, Тазит и Леха. Телохранители были роста неправдоподобного, чуть ли не вдвое выше хозяина. Несмотря на холодный вечер, все трое оделись легко. Светлый деловой костюм Алима Петровича лунно мерцал на фоне черных одежд охранников. Такой костюм годился бы даже в разгар лета: хорошие машины позволяют своим владельцам не кутаться в любую погоду.
Трое деловых людей на минуту застыли на крыльце. Они вдыхали живой стылый воздух, немного от него опешив. Лысая голова Алима Петровича поймала розовый блик рекламы и нарядно заблестела.
Через минуту Пичугин двинулся с крыльца. Синхронно, как подтанцовка, шагнули за ним телохранители.
То, что произошло в следующий миг, Илья потом пытался выстроить в нужной последовательности, но получалось плохо. Машины, флаги, блюз он помнил отчетливо, а все остальное смешалось в кучу. Сначала он, конечно, услышал хлопки – не слишком громкие, но все-таки надавившие на уши. Или хлопки были потом? Видел он и карнавальный столб белого сыпучего пламени, который озарил гладкие тела машин. Но вот сколько было хлопков – и слабеньких, и покрепче? Три? Или больше? Что все-таки было вначале – огонь или звук? Хлопок или треск? И которая из искр вызвала в мир пышное облако дыма, мутно-розовое от рекламных огней?
Погоня на аллее продолжалась бесконечно, то есть уже минуты две. Могучие преследователи начали выдыхаться. Они топотали теперь не так дружно, зато плевались обильнее и чаще.
– Ну его на… Димон, – наконец взмолился один. – Ты ж знаешь, дыхалка у меня ни к черту.
– Потерпи, Серый! Вон он, близко. Не уйдет, – сипел энергичный Димон.
– А если у него пушка?
– Он бы уже стрелял.
– А если он пока выжидает?
– Какого хрена? Да мы его бить-то сильно не будем. Лучше совсем не трогать. Вот поглядим, где он заляжет, и ментам отзвонимся.
– Ментам?
– А то! Они пусть его и берут. А нам этот, из «Фурора», которого взрывали, бабок навалит.
Ободренный такой перспективой, Серый затопотал старательней, задышал слышней. По этим звукам Илья понял, что расстояние между ним и преследователями сокращается. Он из последних сил задвигал ногами, но от этого угол дома в конце аллеи ничуть не стал ближе. «Обман зрения какой-то. Я все время бегу, а на том же месте. Не снится же мне это все?» – в панике думал Илья.
Вдруг и угол дома, и дорожка под ногами, и дырявые кружева тополиных крон, и небо с единственной звездой, которая все время маячила впереди, – все это куда-то делось. Зато колени, локти, ладони и даже подбородок больно поехали по корявому холодному асфальту.
Илья понял, что упал. Он услышал, как Серый с Димоном, торжествуя, перешли на прыжки. Их силуэты быстро делались того же громадного размера, какими Илья увидел их впервые на фоне автостоянки «Фурора». Конец!
В голове Ильи моментально пронесся ряд отрывочных картинок. Такое всегда бывает, когда герой оказывается на волосок от гибели. Илья видел в детстве по телевизору много фильмов и знал, что теперь перед ним обязаны мелькнуть лучшие минуты жизни – первый бал, букет ландышей, родная природа. В случае Ильи сгодилась бы заслуженная тройка по физике или соседка Нина Борисовна, загорающая на своем балконе, этажом ниже, в розовом нижнем белье.
Однако почему-то его видения оказались иными. Он касались исключительно будущего и были кошмарны. Ему рисовались неминучие тумаки и пинки, бешеный гнев Алима Петровича, ментовка, идиотские показания Димона и Серого, нелепый приговор и клетка в зале суда, похожая на те, какими в цирке ограждают зрителей от хищников. Даже тигриный рык в ту минуту послышался Илье. Рык не растаял и тогда, когда вспомнилось, что тигров поблизости быть не может, – он только набрал силу и перешел в рев.
– Ай! Серый! – совсем недалеко засипел Димон. – Что за…? Ой!
– Говорил, ну его на… а ты! – взвизгнул и Серый. – Линяем!
– А бабки?
– Какие на… бабки! – отвечал Серый.
Димон снова ойкнул басом, затрещал кустами.
Топот чудовищных ботинок двух жадных друзей стал тише, зато крики громче и беспорядочней.
Илья приподнялся на локте и повернул голову в сторону криков. Серого и Димона он увидел чуть в стороне, на ближайшей детской площадке. В свете единственной лампы, обреченно склонившейся с высоченного фонарного столба, двое бывших преследователей бегали кругами, тяжело оступаясь в сыром песке. За ними носилось что-то невероятно проворное, большое, черное. Оно норовило ткнуться жертве сзади в штаны. Немного придя в себя, Илья сообразил, что черное – это собака.
– Снарк! Ко мне! Ко мне! – на комарино-тон-кой ноте зазвенел чей-то голосок.
Эти призывы, кажется, раздавались и раньше, но не были слышны за собачьим ревом и воплями Димона и Серого.
Разохотившийся Снарк не спешил выполнять команду и еще некоторое время гонял несчастных вдоль дворовой песочницы и шведской стенки. Он стал отставать, только когда все трое вдоволь напрыгались. Наверное, ему просто сделалось скучно.
Димон с Серым улучили момент и растворились в темноте. Снарк спокойной рысцой покинул поле боя и прибыл на аллею. Илья уже стоял на ногах – бежать и даже идти он не решался.
Снарк спокойно подошел к Илье, обнюхал его колени. Затем пес привстал и положил на грудь спасенному такие тяжелые лапы, что тот покачнулся от неожиданности. Громадный горячий язык быстро накрыл Илье пол-лица. Стало очень больно, и Илья понял, что основательно ссадил подбородок.
Не убирая лап, пес спокойно глядел Илье куда-то в переносицу. Морда у Снарка оказалась громаднее, чем можно было предположить, глядя на нее издали, и походила на ящик. Крупный нос поблескивал в свете звезд. Небольшие глазки Снарка были расставлены невероятно широко, и от этого его морда выражала нечто неопределенное, но очень сложное. Такую мину человеческими словами описать нельзя, поскольку она встречается только у собак.
– Вы сильно ушиблись? Идти сможете? – спросил тоненький голосок.
Снарк снял лапы с груди Ильи, позволив тому обернуться и увидеть девчонку ничтожного школьного возраста – лет, скорее всего, одиннадцати. После того как сам Илья вырос, он перестал разбираться, сколько лет может быть таким малявкам. Поэтому хозяйку Снарка он мысленно отправил в пятый класс. Да, что-то в этом роде: ножки-спички в кукольных джинсах, куртка с глупым светящимся зайцем на груди, помпон на шапочке. О чем с такой говорить!
Илья потер друг о дружку грязные сбитые ладони, отряхнул штаны.
– Я цел, – сказал он небрежно и успокоительно. – Это твоя собака?
– Моя. Снарк.
– И какой она породы?
– Ротвейлер. Ему четыре года. А почему за вами гнались?
Илья задумался. Разумно ответить на этот вопрос было сложно.
– Сам не знаю, – признался он.
