Однако главное – начать! Одно воспоминание, если на нем сосредоточиться, всегда потянет за собой целый ворох других. Вдруг Санек рассказал, как бомж Петя хвастался, мол, нашел на зиму квартиру в расселенном доме. Там, мол, пока свет и вода имеются, а мебели даже больше, чем нужно порядочному человеку.
Квартира конечно же оказалась в доме номер 18. Об этом доме в определенных кругах слава шла дурная. Санек тоже стал предостерегать Петю и уверять, что место это гиблое – два человека там с ума сошли.
– Как сошли? – не поверил Илья своим ушам.
– Обыкновенно, – меланхолически пояснил Санек. – В дурдом их свезли, на Луначарку. Там они и дали дуба. Неплохие были мужики – пьющие, но в меру. Один, Мельников – из наших, с «Мехмаша», – вообще только сухарь принимал. Это он зря – надо было белую пить! С белой так не проколешься, если, конечно, не паленая. Да и паленая паленой рознь.
Санек хотел было порассуждать о свойствах паленых водок, но Илья перебил его вопросом:
– Эти двое сумасшедших что, одинокие были?
Санек напряг память:
– Да нет, вроде бабы какие-то при них толклись.
– И куда эти бабы делись?
– Черт их знает! Говорят, переехали куда-то.
Вот как! Что же такое творится в доме номер 18?
Оттуда пропал пенсионер Носенков, которого ищет милиция, и пропала старушка Татьяна Афанасьевна, которую пока не ищут, но скоро будут. Были еще двое жильцов, одновременно сошедших с ума, и их бабы, которые неизвестно куда съехали. Да еще бомж Петя, совершенно точно убитый! Кем? За что?
Илья пошарил в своих бирюзовых карманах, поискал там визитку Наиля, но обнаружил лишь мятную жвачку. Он ломал голову, как быть, когда Наиль собственной персоной объявился в «Фуроре».
Младший лейтенант снова устроился у Анькиного прилавка, но на этот раз потребовал лишь самой безвкусной минеральной воды.
– Никто в этом доме больше не живет, – разочарованно сообщил он Илье. – Пусто! Я и в домоуправление смотался. Там сказали, что в доме номер 18 старых жильцов никого не осталось – все квартиры проданы разным лицам, а теперь скупаются фирмой «Квант», которая вроде бы хочет устроить там торговый центр.
– Как же так? – удивился Илья. – Еще вчера вечером какой-то мужик в одном окне зажигал свет и ругался в форточку. Это было, ей-богу! Там кто-то живет, может, очередной бомж. Я не в первый раз это окошко вижу. Может, тебе просто не открыли дверь? Народ-то пуганый.
– Чего бояться?
– Там, Наиль, такое творится!
Илья пересказал все, что узнал от Пирожка и прочих. Бомж с проломленной головой произвел впечатление, а уж история о ворах на старой «Волге» добила Наиля окончательно.
– Ты хоть, Илюшка, номер машины запомнил? Цвет? – накинулся он на Илью. – Знаешь, ведь нам никаких заявлений о кражах не поступало. Значит, это либо мародеры грабили пустые квартиры, либо хуже…
Илья удивился:
– Куда уж хуже?
– Есть куда! Ты сам видел, как тащили узел. Так могли и трупы выносить. Куда, например, подевалась старушка? Соседей не осталось, спросить теперь не у кого.
– Но кто-то вчера зажигал свет в том подъезде! Я сам видел! Пошли, покажу, где это окошко – во втором этаже.
Наиль посмотрел на экранчик мобильника – там под бодрое пиликанье выскочили крупные загадочные цифры 14.06.
– Не могу сейчас, Илюшка, – сказал Наиль. – Встреча у меня! Одному студенту выбили позавчера зуб в стрип-клубе «Машенька». Надо допросить свидетеля, стоматолога. Я сюда забегу на днях, а ты, если что, звони.
Младший лейтенант Мухаметшин сунул Илье очередную визитку и исчез в дверях «Фурора». На пороге он столкнулся с Пирожком, который сегодня уже в третий раз шел перемигнуться с Толяном.
– Илюшенька, пойдем обедать, наша смена, – позвала в подсобку мать. – Я тебе мультивитаминного сока взяла. Ты такой бледненький!
– Я лучше пойду пройдусь, – ответил Илья. – Нагуляю румянец.
Он снял бирюзовый халат, надел куртку и вышел из «Фурора». На душе скребли кошки, воспоминания о вчерашнем походе к Таре жгли стыдом. Перед глазами издевательски плыли колбасы, бутерброды с икрой и шоколадные розы. Игла по имени Тара прочно сидела в сердце. Рана кровоточила все сильней. Прекрасная Тара, холодная, недосягаемая, нежная, единственная в мире – Тара с цветочно-розовыми губами! Тара-которая-целуется-со-всеми-подряд! Только не с ним!
Все это не укладывалось в голове, которая до сих пор слегка болела.
– Здравствуйте!
Знакомый писклявый голосок, знакомый цокот когтей. Этого только не хватало!
В отличие от Ильи Снарк был сегодня в отличном настроении. Пес так обрадовался встрече, что встал на дыбы и дружески стукнул Илью в грудь широкими передними лапами. Почти вплотную к лицу Ильи приблизилась знакомая морда, радостно оскаленная громадными зубами. Меж зубов возлежал пунцовый язык.
От неожиданности Илья не удержал равновесия и позорно попятился. Однако он сухо бросил:
– Привет!
– Вы опять сегодня пили? Вам нельзя, вы несовершеннолетний, – начала было зануда Алена Фролова.
– С чего ты взяла? – огрызнулся Илья.
– Вы очень бледный – значит, пили.
– Нет, я про то, что несовершеннолетний. Я что, выгляжу сопляком?
– Нормально вы выглядите, – успокоила Алена. – Обычный человек средних лет. Но вчера в «Фуроре» я слышала, как тот пожилой дяденька, что с вами вместе носит ящики, говорил тетеньке, блондинке, что вы несовершеннолетний и не имеете права рекламировать спиртные напитки.
– А, это Снегирев! Он завистник! – в сердцах сказал Илья. – Знай: все в жизни дрянь, все грязь. Вот, например, твою старушку, у которой был розовый кот, грохнули, а труп вынесли в скатерти. Или в ковре.
Сейчас Илье было так тоскливо, что он был готов обругать весь мир и даже укусить Снарка. Поэтому он нисколько не пожалел Алену, а та даже присела от ужаса:
– Что вы такое говорите! Зачем пугаете?
– Такова жизнь, детка. Ведется следствие, потому что из того же крайнего подъезда пропал гражданин Носенков. Твоя бабушка должна пойти в милицию и заявить, что ее подруга пропала. Тогда подругу начнут искать, даже если она поехала в гости к дочери.
– У нее нет никакой дочери.
– Все равно! Тот дом скверный. Я зову его Обитель Пропавших Душ. Ведь оттуда люди исчезают, так? А еще там двое сошли с ума и тут же умерли. А один бомж надумал там поселиться, но ему проломили голову…
– Да, я про это слышала. Перестаньте! – взмолилась Алена.
Дальше идти она не могла и остановилась посреди тротуара. По ее замершему лицу и бессмысленно выпученным глазам было видно, что она не столько боится, сколько изо всех сил думает. Это было серьезно. Даже Снарк перестал шнырять по кустам и обнюхивать по десятому разу одни и те же гнилые листья. Приоткрыв широкую пасть и свесив язык, он уселся рядом с хозяйкой и стал осуждающе разглядывать Илью.
