— Что? — закричал Вася. — Что вы ему обо мне
рассказали?
Вася очень боялся мужей, отцов и братьев обманутых им
женщин. Но, с другой стороны, Лолиту-то он еще не успел обмануть.
— Только хорошее, — успокоила Лола. — Я
просто с ним посоветовалась, как вас найти.
— Так вот же телефон… — глупо сказал Вася.
В этом месте Маркиз энергичными жестами дал понять Лоле,
чтобы воздействовала на Васю сильнее. Время, мол, дорого, и нечего тянуть и
рассусоливать.
— Вы только не подумайте, что я навязываюсь, —
заторопилась Лола, повинуясь знаку Маркиза, — просто у меня совершенно
случайно оказалась одна ваша вещь…
— Какая вещь? — тупо спросил Вася.
— Ваши очки. Или, может быть, они не ваши? —
придуривалась Лола. — В таком случае, что они делали в вашей машине? Я
приревновала бы вас, Вася, если бы оправа не была мужской…
Пока она болтала, Василий, забыв о плохом самочувствии,
резвым козликом помчался в прихожую и стал шарить в карманах черного
кашемирового пальто. Очков не было. Он вспомнил, что, отправляясь в театр, где
он встретил Лолу, сунул очки в «бардачок» угнанной машины. За каким чертом эта
девка поперла его очки? Клептоманка она, что ли?
— Это мои, — обреченно вымолвил Василий.
Дело принимало очень опасный оборот. От страха Василий забыл
про все свои многочисленные болячки и стал соображать быстро, как персональный
компьютер с процессором Intel внутри. Дочка Сигильдеева, чтоб ее черти забрали
вместе с папочкой, положила на него глаз. И теперь не отстанет. И теперь у нее
его очки. Все дело в том, что стекла в этих очках очень специфические и
дорогие. И делают такие стекла только в двух оптических мастерских во всем
городе. Машину Василий мог водить без очков, очки были нужны ему для чтения.
При дамах он очки старался не надевать, но всегда возил их с собой — мало ли
понадобится разглядеть что-нибудь мелкое…
Нужно немедленно изъять у проклятой девки очки. Потому что
сама она, может, и не догадается предъявить очки специалисту, но для папочки-то
нет ничего невозможного. Раз доченька захотела какого-то мужика, папочка ей его
достанет. А заодно и поинтересуется, кто такой Василий Зайкин и что он из себя
представляет. И выяснится, что Вася нигде не работает и живет на непонятно
какие средства. И запросто может раскрыться Васина настоящая профессия.
Разумеется, папаша Сигильдеев сочтет, что Вася — совершенно неподходящая партия
для его дочери. И что-то подсказывает Василию, что просто так папочка его в
покое не оставит. Тогда — всему конец, и еще мамочка узнает, чем он
зарабатывает на жизнь. Мамочка такая чувствительная, она этого не переживет…
— Вася, ау! — пропела Лола. — Вы где?
— Дорогая! — из последних сил Вася добавил в голос
страсти. — Когда же мы увидимся? Завтра?
— Нет, завтра я не могу, — протянула Лола, —
мы с папой идем на открытие нового бизнес-центра.
— Тогда сегодня, — упавшим голосом сказал Вася.
Условились встретиться во второй половине дня. Вася
отключился и со страхом поглядел на себя в зеркало. Лучше бы он этого не делал.
В это время дверь открыли своим ключом, и в прихожей
появилась мамочка. Вася слегка удивился, потому что мамочка выглядела сегодня
как-то непривычно. То есть он знал в принципе, что мамочка его — дама весьма
экстравагантная, и после вчерашнего синего ее лица ничему уже не удивлялся, но
все же сейчас мамочка его потрясла. Она вся была какая-то напряженная, глаза ее
горели неверным мерцающим светом, как фонари на лестничной площадке, волосы
выбивались из-под кепки. Вот именно, сегодня на мамочке была надета черная
кожаная кепка, как у мэра Москвы, только у Лужкова она обтягивает лысую голову,
а у мамочки кепка стояла торчком на манер шляпы. Кроме кепки, на мамочке была
еще черная кожаная куртка-косуха, черные брюки-стрейч и удобные черные ботинки
на толстой подошве. Пахло от мамочки кожей и бензином, Вася даже решил, что у
него обонятельные галлюцинации.
— Где ты была? — невольно спросил Вася, хотя
раньше никогда не обращался к мамочке в таком строгом тоне.
— Я? — застеснялась мамочка. — Я, понимаешь
ли, я гуляла. Погоды такие стоят на улице хорошие, просто петь хочется.
Вася молча вылупил глаза, поскольку за окном шел мокрый
снег, но мамочка нисколько не смутилась и запела:
— На аллеях Центрального парка дивным цветом цветет
резеда…
С некоторых пор мамочкино пение действовало на Васю
губительно, он поскорее повернулся и ушел в ванную, а там застыл, скорбно глядя
на себя в зеркало. До встречи с дочкой Сигильдеева оставалось несколько часов,
и было бы глупо надеяться, что случится чудо и синяки заживут.
— Василий! — Мамочка ломилась в ванную. —
Тебе плохо?
— Куда уж лучше! — буркнул Вася.
Как уже говорилось, все пережитое наложило отпечаток на его
манеры, он стал с мамочкой суров, если не груб. Мамочка успела уже переодеться
в свой синенький скромный халатик и выглядела как обычно.
— Должна тебе сказать, — заметила мамочка, —
что выглядишь ты просто ужасно. Да-да, — она повысила голос, — и не
спорь, пожалуйста! — хотя Вася и не думал с ней спорить.
Он вдруг очнулся и стал шарить в подвесном шкафчике в
поисках мамочкиной косметики.
— Василий! — изумленно воскликнула она, видя, что
ее сын пытается замазать синяк тональным кремом. — Что это ты делаешь?
— Не задавай дурацких вопросов! — огрызнулся
Вася. — Лучше помоги мне!
— Тебе уже ничего не поможет, — заметила мамочка,
и Вася не мог с ней не согласиться, потому что синяк от его усилий стал гораздо
заметнее.
— Мама! — воскликнул он в полном отчаянии. —
Мне очень нужно сегодня на работу! Но я не могу идти в таком виде, меня уволят!
Если же я не приду, меня точно уволят!
Что за порядки в твоей организации? — холодно удивилась
мамочка. — Ведь у тебя производственная травма, тебе положен больничный! И
вообще, при таком отношении нужно подавать в суд!
— На кого? — хмуро спросил Вася. — На
маламута?
Неожиданно мамочка с ним согласилась, что подавать в суд на
маламута не имеет смысла.
— Ты должен молиться на свою мать! — патетически
воскликнула она. — Что бы ты делал без меня?
Василий повесил голову, мамочка же, наоборот, чрезвычайно
оживилась и развила бурную деятельность. Она кинулась на поиски своей старой,
потрепанной записной книжки, на удивление быстро ее отыскала в ящике комода и
набрала номер. Там ответили только после двенадцатого гудка. Другой бы человек
на месте мамочки давно плюнул и отключился, но Васина мамочка была крепкой
породы, никогда не сдавалась и всегда добивалась, чего хотела. По телефону
мамочка говорила недолго, после чего явилась в комнату к Василию и повторила,
что он должен денно и нощно благодарить Бога за то, что ему досталась такая
заботливая мамочка.
