– Почему это?
– Потому это! Выйдем мы втроем на одной пустынной платформе… и сразу увидим друг друга!
– Да, это неправильно, – вынуждена была согласиться Яна.
– Конечно, неправильно. Мы же должны за Енькиной следить. Чтобы выяснить, куда и зачем она направляется. Поэтому мы с тобой поедем раньше. Приедем, осмотримся, найдем местечко, откуда можно наблюдать за приезжими, и уж тогда она от нас никуда не денется!
Собирая чемодан, Яна хмурила брови. В голову лезли всякие ужасы. Одна страшная версия сменялась другой. Но в каждой из них была одна общая деталь – Федоренков мертв, и убила его «истеричка» Енькина.
* * *
Поезд, погромыхивая на стрелках, медленно скрылся из вида, унеся с собой последние крохи цивилизованного мира. Девушки, оставшиеся на платформе в гордом одиночестве, стали тревожно оглядываться по сторонам. Собственно, платформы в привычном понимании не было, лишь узкая полоска земли, едва прикрытая сильно потрескавшимся асфальтом, сквозь который ударно проросла трава вперемешку с хищным репейником. На проржавевшем столбе крепко держался узкий фанерный щит с названием медвежьего угла, куда прибыли Яна и Маша. Буквы частично выгорели, частично были смыты дождями, отчего щит удивительно напоминал вывеску на санскрите.
– Тоскливое зрелище, – вздохнула Яна, проводив взглядом уплывающую в туман ленту грязно-зеленых вагонов. – Теперь я понимаю, почему в Интернете про эту местность ни слова не найти.
– Там есть одна строчка про то, что в сезон сюда приезжают охотники и рыболовы. И институтские тоже мотаются в командировки. Значит, хоть какая-то жизнь здесь пульсирует.
– Может, и пульсирует, вот только где конкретно?
– Мы вообще-то вылезли там, где нужно? – спросила Маша, озираясь вокруг.
– Проводник же сказал, что это и есть станция Горстрой-четыре. Я посмотрела по схеме, которая висела в коридоре нашего вагона, – вроде все правильно. Дальше идут Горстрой-три и два. Наверное, считали от Владивостока. А Горстроя-один вообще не существует.
– Может, этот «один» давно лесом зарос! – проворчала Маша. – Кстати, где ты видишь хоть какое-нибудь строительство? Направо – глухая тайга, налево степь. И никаких признаков жизни. Нас тут никто не съест, как ты думаешь? Медведь какой-нибудь.
– Ты все еще пахнешь дорогими духами, медведю они вряд ли понравятся. Смотри, вон какое-то сооружение! Может быть, вокзал? – неуверенно пробормотала Яна, показывая пальцем на небольшое строение, примостившееся у кромки леса, метрах в тридцати от железнодорожных путей.
– Вон та собачья будка? Ладно, пойдем туда. Все равно у нас нет выбора. Господи, какая тишина – аж уши закладывает. Интересно, здесь есть хоть какой-нибудь транспорт, который довезет нас до человеческого жилья? Все-таки уже двадцать первый век!
– Что-то у меня в животе урчит, – сообщила Яна, продолжая озираться по сторонам. – Пойдем скорее. Может, внутри есть кафе.
– В таких местах бывает только буфет. Там торгуют водкой, жидким чаем в граненых стаканах, плавлеными сырками и вареными яйцами.
– Фу.
– Раз «фу», значит, в животе у тебя урчит не от голода, а от страха.
Подруги двинулись в путь, но через минуту стало понятно, что все не так просто, как казалось вначале. Замечательный чемоданчик Яны, спутник многих туристических поездок, оказался абсолютно не приспособленным к местным условиям.
– Он не катится, – вынуждена была признать девушка. – То есть вообще не катится.
– Да, тут тебе не аэропорт Орли, – сказала Маша, свирепо поглядев на раздолбанный асфальт. – Даже не Павелецкий вокзал. Так ты колеса потеряешь, надо тащить в руках. А я ведь тебе говорила, не бери ты этот чемодан, для диких мест это слишком. Но разве ты меня послушаешь?
– Да уж… И ни одного носильщика!
– Размечталась, – фыркнула Маша, – тут даже привокзальных алкоголиков нет.
– Знаешь, мне эта поездка все больше начинает напоминать глупую авантюру.
– Если бы мы искали неверного Федоренкова – да, – повела бровью Маша. – А мы расследуем гибель Дарьи. И ради того, чтобы найти ее убийцу и распутать дело, я готова даже на авантюру.
– Ладно-ладно, – пробормотала Яна. – Давай уж доползем до этого сарая и там сообразим, что делать дальше. Не может быть, чтобы на станции, даже такой заброшенной, не имелось какого-нибудь завалящего начальника, кондуктора, обходчика или как у них называются ответственные за железнодорожное хозяйство. В конце концов, где-то должна быть касса – поезда же здесь останавливаются.
Пыхтя и отдуваясь, Яна и Маша достигли наконец желанной цели. Строение действительно оказалось неким подобием вокзала. Но буфетом тут и не пахло. Внутри обнаружилось окошечко кассы, наглухо задраенное без всяких объяснений, висело расписание поездов и табличка, возвещающая о запрете курения. Вторая, и последняя, комната выполняла функции зала ожидания. Здесь стояли две жуткие засаленные лавки и некое подобие журнального столика, видимо, срубленного топором из местной древесины.
– Я сюда ни за что не сяду, – категорично заявила Маша, указывая на лавки. – И чемодан не положу. Могу только упасть на них, но лишь после того, как меня застрелят насмерть.
– Предлагаешь стоять? – засомневалась Яна. – И до каких пор мы будем стоять?
– Пока не отыщется хоть одно живое существо, которое объяснит, как нам отсюда выбраться и попасть в ближайший населенный пункт. На карте я видела какое-то урочище.
– Какое такое урочище? – нахмурилась Маша.
– Вроде Камылук. Или что-то похожее.
– Слушай, на фига нам урочище? Нам нужен поселок, на худой конец хутор, на котором живут веселые, гостеприимные хуторяне…
– А если сто лет никто не появится, где мы будем ночевать? – задала мучивший ее вопрос Яна.
– Ну… Здесь. По крайней мере, у нас есть крыша над головой, – Маша задрала голову и осмотрела потолок.
– До деревни, которая значится на карте ближайшей, больше ста километров, – вспомнила Яна. – В информационной справке было сказано, что с вокзала все едут туда.
– Интересно, на чем?
Неожиданно стукнула входная дверь, и пол заскрипел под чьими-то тяжелыми шагами. Кто-то уверенно направлялся в каморку, где испуганно замерли девушки.
– Начинается, – едва слышно произнесла Яна. – Что делать будем?
– Поглядим, – сурово ответила Маша и вытянула из кармана ветровки свой любимый газовый баллончик.
Однако вступать в схватку не пришлось. В комнатку, улыбаясь, вошел мелкий чернобородый мужичок в брезентовой куртке и огромных кирзовых сапожищах.
– Хорошо, что я сюда заглянул, а то чуть было не уехал, – радостно сообщил он. – Давайте ваши вещи, я отнесу. Пойдемте!
– А вы кто? – одновременно спросили подруги.
