– Конечно, не хочу, дорогая, – Маркиз
задумался, – но и самого себя поздравлять как-то глупо… Пу И… пожалуй, он
слишком молод… вот Перришон… говорят, попугаи живут до ста лет и даже дольше, а
наш Перринька находится сейчас в самом расцвете сил, так что ему вполне может
быть пятьдесят… чем не юбилей?
– Бр-ред! – заорал попугай со шкафа.
– Ну никакой благодарности, – обиделся
Маркиз, – я же хочу тебе организовать полноценный праздник, а ты меня
поносишь, причем, что характерно, сверху! А ведь все знают, как опасна критика
сверху!
Не принимая во внимание недовольство юбиляра, Леня набрал
телефон фирмы «Каравай» и заказал поздравление господина П. Перришона с
пятидесятилетием. В качестве обязательного условия он потребовал, чтобы
поздравительная бригада приехала к юбиляру немедленно, с оплатой по самому
высокому сверхсрочному тарифу.
Действительно, не прошло и часа, как в дверь квартиры
позвонили.
Лола, наученная горьким опытом со шкафом, выглянула в
глазок, нервно захихикала и открыла дверь.
В квартиру тут же ввалилась пестрая компания.
Возглавлял группу толстый Карлсон, пузатый дядечка с
красными глазами потомственного и заслуженного алкоголика, в клетчатом, сильно
поношенном комбинезоне, с приделанным за спиной вентилятором и рыжими
взлохмаченными волосами. Следом за Карлсоном выступала Мальвина – утомленная
жизнью сорокалетняя женщина в коротком марлевом платье неопределенного цвета и
голубом, в соответствии с ролью, парике. Под руку ее поддерживал Кот в сапогах.
Сапоги у кота были хорошие, с большими отворотами и медными пряжками, а вот
шляпа – картонная, порванная в нескольких местах и неловко заклеенная. Замыкал
шествие Бармалей или какой-то другой сказочный разбойник – в полосатой
тельняшке, с черной повязкой на одном глазу и устойчивым запахом застарелого
перегара.
Войдя в прихожую, бравые артисты встали полукругом и
затянули дурными голосами:
– Юбилей, юбилей, будь здоров и не болей!
Лола, которая невольно сочувствовала столь низко павшим
собратьям по актерскому ремеслу, тем не менее возмущенно прервала их пение:
– Вы что же, думаете – это у меня юбилей? Мне, что ли,
пятьдесят лет?
– Извиняемся, – выступил вперед Карлсон, который в
этой труппе, судя по всему, был за главного.
Он вытащил из своего комбинезона квитанцию, нацепил очки,
довольно плохо сочетающиеся с его комедийным сценическим образом, и с некоторым
трудом прочитал:
– Господин П. Перришон… это кто же будет?
– Перришон! – крикнула Лола в глубину
квартиры, – к тебе пришли!
Перришона не пришлось долго звать. Он обожал всякую суету, и
услышав в прихожей голоса незнакомых людей, тут же прилетел, взгромоздился на
вешалку и заорал хриплым пиратским голосом:
– Здор-рово, р-ребята! Свистать всех навер-рх!
Одноглазый Бармалей услышал что-то знакомое,
встрепенулся и жизнерадостно затянул:
– Шестнадцать человек на сундук мертвеца…
– Полундр-ра! – закричал попугай, –
пр-рекр-рати безобр-разие! Бездар-рность!
– Себя бы послушал! – отозвался обиженный
разбойник и угрюмо замолчал.
«Карлсон», которому, как старшему, полагалось удерживать
ситуацию под контролем, оттеснил пирата, жизнерадостно потер руки и
осведомился:
– Так где же у нас юбиляр? Где же у нас господин П.
Перришон?
– А вот он, – Лола указала рукой на попугая.
Перришон прикрыл глаза, склонил голову набок, переступил лапами и смущенно
раскланялся. При этом с вешалки свалилась очень нарядная Полина шляпка и
аккуратно спланировала на голову Кота в сапогах, приземлившись поверх его
собственного картонного головного убора.
– Ага, – Карлсон задумчиво взглянул на
Перришона, – значит, юбиляр у нас попугай… ну, это ничего! Вчера одну
собачку с днем рождения поздравляли, на прошлой неделе – кота… собачка, хорошо
хоть, спокойная попалась, а кот мне все руки перецарапал… а в прошлом году к
черепахе вызывали, сто лет старушке исполнилось. Так что попугай – это
нормально… ну, ребята, поехали!
Дружные актеры взялись за руки, выстроились вокруг вешалки
хороводом и затянули:
– Как на Перрины именины испекли мы каравай…
Попугай смотрел на них удивленно, но в конце концов он
оценил такое внимание к своей особе, распахнул крылья и жизнерадостно заорал:
– Бр-раво, р-ребята! Бр-рависсимо! Р-ренессанс!
Актеры, обрадованные таким теплым приемом,
грянули с новой силой:
– Каравай, каравай, кого хочешь выбирай! Перришон,
которому очень понравилось, как ловко опустилась шляпа на голову Кота в
сапогах, решил продолжить эту замечательную игру. Он поддел лапой следующую
шляпку, и она аккуратно свалилась на рыжую всклокоченную шевелюру Карлсона.
– Перри, как ты себя ведешь! – попыталась Лола
призвать попугая к порядку, – не кидайся шляпами в наших гостей, это
неприлично!
– Да что вы! – махнула рукой Мальвина, –
такая милая птичка! Тут мы одного чиновника поздравляли, так он напился и стал
в нас дротиками бросаться! Ему как раз набор для игры в дартс подарили…
В ответ на ее слова Перришон сбросил на голубые волосы
Мальвины следующую шляпу. Мальвина вымученно улыбнулась и запела со всеми:
– Вот такой ширины, вот такой вышины!
Допев до конца немудреный куплет, Карлсон снова выступил
вперед и хорошо поставленным голосом опытного чтеца-декламатора зачитал
отпечатанный на красивом бланке текст:
– Дорогой Перришон! Позволь в этот радостный день
поздравить тебя от имени и по поручению твоих друзей…
– Старая школа! – подал голос Маркиз, до сих пор
молча наблюдавший за происходящим из дверей кухни.
Непонятно, чего больше было в его интонации – восхищения или
насмешки, – Высокий стиль! Настоящий классицизм!
Карлсон неодобрительно покосился на Леню, откашлялся и
выразительно продолжил:
– … твоих многочисленных друзей, и пожелать тебе
больших творческих успехов, высокого материального благополучия, крепкого
здоровья и долгих лет жизни. Живи до ста лет, дорогой друг!
– Отчего же так скромно? – снова вступил в
разговор Леня, – он и до двухсот вполне может! Правда это у себя в
джунглях, но и у нас уход хороший, так что сто лет – это не предел!
Карлсон снова покосился на Маркиза и перешел к завершающей
части документа:
– Озирая свою жизнь с высоты птичьего полета, ты можешь
увидеть, как много сделано, сколь многого ты добился…
– Насчет птичьего полета – это хорошо! – одобрил
Леня.
