Дома Леня воспользовался компьютерной базой данных и быстро
выяснил, что покойная Алиса Юрьевна Семицветова проживала на улице Бухгалтера
Сливочкина, дом восемь, квартира сто двенадцать. В этой же квартире проживал
Василий Степанович Семицветов.
Лола заглянула через плечо друга и удивилась:
— Разве есть такая улица?
— Что тебя удивляет? — Леня покосился на
подругу. — Почему может быть улица Матроса Бодуна и не может быть —
Бухгалтера Сливочкина? Чем это бухгалтер хуже матроса?
Даже песня такая есть — «бухгалтер, милый мой бухгалтер…»
— Да ну тебя! — Лола махнула рукой и чуть не сбила
пролетавшего мимо на бреющем полете попугая. — Итак, поедем на эту улицу..,
как его.., счетовода Простоквашина?
— Непременно, — Леня выключил компьютер и
потянулся, — я чувствую непреодолимую потребность встретиться с безутешным
вдовцом Василием Семицветовым!
— Мне тоже хочется взглянуть на этого Васю, вокруг
которого кипели такие нешуточные страсти! — Глаза Лолы загорелись
неподдельным женским интересом.
— Обойдешься! — ревниво прикрикнул на нее Маркиз,
складывая в объемистую сумку самую необходимую аппаратуру из комплекта
«начинающий шпион».
Улица Бухгалтера Сливочкина располагалась в самом
«культурном» районе города — неподалеку от проспекта Просвещения, между улицей
Художников и проспектом Культуры. Леня припарковал машину в сотне метров от
восьмого дома, строго приказал Лоле сидеть внутри и караулить шпионское оборудование.
Сам же поднялся на четвертый этаж и позвонил в квартиру
номер его двенадцать.
Очень долго никто не открывал, хотя за дверью отчетливо
слышались шаги, стоны и звуки падающих предметов.
Леня снова надавил на кнопку звонка и не отпускал ее, пока
шаги не приблизились к двери и за ней не раздался страдальческий голос:
— Кто это, ну кто это так звонит!
— Открывайте немедленно! — угрожающе рявкнул
Леня. — Правоохранительные органы!
— Какие еще органы? — простонал человек за дверью.
— Правоохранительные! — повторил Маркиз и сунул к
самому глазку удостоверение.
Удостоверение было совсем как настоящее, даже лучше.
Замки лязгнули, и перед Маркизом предстал сильно помятый
мужчина лег тридцати.
Мужчина был небрит, нетрезв и очень напуган Одет он был в
ярко-зеленые штаны от китайского тренировочного костюма и белую майку не первой
свежести.
— Ваши же уже приходили… — проговорил он страдальческим
голосом, — из милиции…
— А я не из милиции! — парировал Леня, помахав
перед носом вдовца закрытым удостоверением.
— Не из милиции? — Мужчина отшатнулся и заметно
побледнел. — А откуда же тогда?
— Следственная часть прокуратуры! — гордо сообщил
Маркиз.
— Ах, прокуратуры! — протянул Семицветов с
заметным облегчением, из чего Леня сделал вывод, что вдовец боится кого-то
совсем другого. — Мы что, так и будем разговаривать в дверях?
— Проходите. — Семицветов неопределенно махнул
рукой и двинулся в глубь квартиры.
Леня пошел следом, и вскоре, как и следовало ожидать, они
оказались на кухне.
Наши сограждане почему-то традиционно воспринимают кухню не
только как место приготовления пищи, но и как гостиную и кабинет в одном
флаконе, во всяком случае, именно там принимают не очень почетных гостей и
всевозможных случайных посетителей, от сотрудников избирательных комиссий до
милиционеров.
Леня, не дожидаясь приглашения, прочно уселся на
единственный свободный табурет и все тем же суровым «прокурорским» голосом
произнес:
— Я вас слушаю.
— А что? — растерялся Семицветов. — Что я
должен говорить? Я уже все сказал тем, из милиции…
— Во-первых, я не из милиции, а из прокуратуры, —
Леня сделал драматическую паузу, — а во-вторых, у вас было время подумать,
и я надеюсь, что вы наконец пришли к правильному решению…
— К какому решению? — простонал Василий,
отшатнувшись к двери.
— Самым правильным в вашем положении будет
чистосердечное признание! — произнес Маркиз голосом злобного следователя
из старого советского фильма «Дело Румянцева».
— Признание? — испуганно повторил безутешный
вдовец. — Признание в чем?
— Признание в убийстве вашей жены Алисы! — с
пафосом проговорил Маркиз. — А впрочем, если на вашей совести есть еще
какие-то преступления, вы можете сообщить мне и о них. Заодно.
— Я не убивал Алису! — вскрикнул
Семицветов. — У меня алиби!
— Алиби? — Маркиз усмехнулся. — Следствие
разберется! А пока, если уж вы не хотите снять груз со своей совести,
расскажите мне подробно о своей жене и о вашей семейной жизни.
— Но я уже все рассказывал тем, из милиции… — горестно
протянул Семицветов. — Мы жили с Алисой душа в душу…
— Да? — Леня уставился на вдовца пристальным
немигающим взглядом. — А как же Жанна?
— Жанна? — Глаза Василия забегали, и он растерянно
залепетал:
— Какая Жанна? Кто такая Жанна? Не знаю никакой Жанны!
— Странно… — задумчиво проговорил Маркиз, — только
что собирались лететь с ней не Канарские острова, согласно, как говорится,
купленным билетам, и вдруг не знаете…
Как-то это несерьезно, гражданин Семицветов! Как-то это
несолидно!
— Она все врет! — забормотал вдовец. — Она
меня отоваривает! Это ужасная женщина! Она хотела разрушить нашу крепкую семью…
— Крепкую семью? — Леня усмехнулся так, как
усмехается вампир перед тем, как запустить зубы в горло своей жертвы. — Ну
ладно, с этим вопросом следствие тоже разберется.., а пока давайте разберемся в
ваших показаниях. Только сейчас вы говорили, что не знаете никакой Жанны, и тут
же называете ее ужасной женщиной, говорите, что она хотела разрушить вашу..,
гм.., крепкую семью! Что-то у вас, Василий Степанович, концы с концами не
сходятся!
— Это от волнения… — проблеял перепуганный
Семицветов, — я сам не знаю, что говорю…
— Скверно! Очень скверно! — Маркиз посмотрел на
часы. — По-моему, мы с вами попросту теряем время… Наверное, будет лучше,
если я оформлю задержание, вызову транспорт и отвезу вас в следственный
изолятор… Там, надеюсь, вы успокоитесь и наведете порядок в своих показаниях!
— Не надо транспорт! — взвизгнул Василий. —
Не надо в следственный изолятор! Я и здесь все вспомню!
— Ну что ж… — Маркиз достал бланк с расплывчатой
фиолетовой печатью и приготовился записывать. — Итак, кто такая Жанна?
Какие вас с ней связывают отношения?
— Никакие! — торопливо выкрикнул Семицветов.
