— Я сомневаюсь в этом, но если вы должны…
— Благодарю вас. Доказано, что чрезвычайно трудно выследить женщину, состоящую в греховной связи.
— Я едва ли удивлена.
— Я тоже. — Выражение его живого лица изменилось на грустное. — Мы можем достичь лучшего результата, работая в другом направлении. Надо попытаться найти мужчину.
В голове у Огасты мелькнула мысль, что это хорошая возможность избавиться от Макса.
Она подняла голову и натолкнулась на взгляд его блестящих серых глаз. Это ее смутило. Леди Балантайн осознала, что инспектор очень умен. Для нее это было новое и неприятное открытие. Она не могла доминировать над ним.
— Вы о чем-то подумали? — Почти незаметная улыбка мелькнула на его губах.
— Нет, — покачала она головой.
— Но вы проницательная женщина.
В какой-то момент Огасте показалось, что он собирается ей льстить.
— И у вас есть молодая, привлекательная дочь, — продолжал инспектор. Огаста не заметила в его лице намерения обмануть ее, ввести в заблуждение, что само по себе было необычно. Общество, к которому она принадлежала, держалось на притворстве и взаимных обманах. — И у вас, должно быть, сформировалось мнение об окружающих мужчинах, их привычках и наклонностях. Кого-то вы бы хотели видеть рядом с вашей дочерью, кто-то вам неприятен… Особенно меня интересуют те, чьи моральные качества для вас неприемлемы.
Против подобного заявления нечего было возразить. Заключения Питта невозможно опровергнуть.
— Несомненно, — согласилась Огаста. — Но я не уверена, стоит ли передавать полиции в качестве улик мои личные подозрения и антипатии, а также выводы, к которым я пришла. Эти выводы могут быть необоснованными. И я своими словами могу нанести вред. — Она слегка приподняла брови, как бы задавая инспектору вопрос и перекладывая на него всю ответственность.
Питт широко улыбнулся. Ей не хотелось, чтобы он смотрел на нее столь откровенно. Если бы Кристина влюбилась в этого мужчину, она бы, по крайней мере, смогла это понять. Но он, скорее всего, отверг бы ее. Огаста напряглась. Последняя мысль была неприятной и оскорбительной.
— Мне нужен ваш совет, миледи, — сказал Питт очень мягко. — Устный совет. С чего мне начинать? Я не болтлив. Согласитесь, что до сих пор я был чрезвычайно скрытен.
— Я даже не представляю, что вы такое знаете, о чем могли бы проболтаться, — сказала она ровным тоном, даже несколько прохладно.
Улыбка Питта стала шире.
— Это как раз подтверждает мои слова.
— Напротив. — Леди решила быть твердой. — Это нуждается в пояснении.
Он милостиво сдался, снова побеспокоив ее просьбой:
— Думаю, вы правы. Тем не менее чем скорее я закончу свое расследование, тем быстрее дело будет раскрыто или положено на полку как неразрешимое.
— Я принимаю ваши аргументы. Что вы хотите узнать от меня?
Инспектор собрался ответить, но тут дверь открылась и вошел Брэнди. Питт никогда не видел его до этого, и Огаста увидела, что на его лице мгновенно появилось заинтересованное выражение.
— Мой сын Брэндон Балантайн, — коротко представила она.
Брэнди, судя по выражению лица, был так же, как и Питт, заинтересован встречей.
— Вы ведь не подозреваете маму? — игриво спросил он. — Или вы расспрашиваете ее о сплетнях?
— Думаете, это хорошая идея?
— Блестящая! Мама притворяется, что она выше этого, но, по правде говоря, она знает все.
— Брэндон, сейчас не время для легкомыслия, — упрекнула леди Балантайн. — Погибли двое малюток, и кто-то в этом виноват.
Брэнди тотчас перестал шутить и бросил на Питта извиняющийся взгляд.
— Сплетни очень полезны. — Питт выждал минутную паузу и затем пояснил: — Вы удивитесь, узнав, как часто раскрытие преступления зависит от какой-нибудь незначительной детали, которая известна всем в округе с самого начала, но люди просто не упомянули об этом, поскольку каждый думал, что раз об этом знают все, то и полиция должна знать.
Брэнди расслабился и сделал маленькое замечание в ответ. Но прежде чем Питт смог возобновить прерванный разговор, в комнату вошла Кристина.
Огаста была раздражена. Она знала, что дочь зашла сюда сугубо из любопытства, опасаясь, что происходит нечто такое, о чем она не знает. Пока Кристина лежала в постели, ей казалось, будто общество движется куда-то без нее, а она никому не нужна. Сейчас дочь была очень тщательно одета и причесана. Ее глаза сияли, и даже на щеках появился румянец, Кристина выглядела так, словно ожидала поклонника. Она очаровывающе улыбнулась Питту.
— Доброе утро, инспектор… Питт? — Девушка колебалась, не будучи уверена в том, что правильно запомнила его имя. Она прошла чуть вперед, будто собираясь предложить ему руку, но потом вспомнила, что он полицейский, стоящий на одной ступени с торговцами и ремесленниками. Она опустила руку. Это выглядело несколько высокомерно, а если бы она не улыбалась при этом, так и вовсе грубо.
— Доброе утро, мисс Балантайн. — Питт слегка поклонился. — Я рад видеть, что вы поправились. Вы выглядите воплощением здоровья.
— Спасибо.
— Может, вы тоже сумеете помочь мне? Среди ваших знакомых мужчин есть такие, у кого не очень хорошая репутация? Я полагаю, вы хорошо знаете, кому можете доверять, а кому нет. Молодые женщины часто обсуждают подобные вопросы, чтобы предупредить друг друга. — Он резко повернулся к Брэнди. — Или вы, мистер Балантайн. Есть ли у вас друзья, которые встречаются с девушками, не подходящими для женитьбы?
— Боже праведный, дюжины, я думаю! — От неожиданности Брэнди заговорил с полной откровенностью. — Но обычно у каждого хватает разума не делать этого на виду у всех.
Питт был вынужден засмеяться.
— Понятно, — согласился он. — А как насчет слуг? Тот ваш лакей выглядит довольно развратным парнем. — Он повернулся, и его внимательный взгляд остановился на Кристине.
Огаста почувствовала, как кровь отхлынула от лица, в то же время лицо Кристины залила густая краска. Удар пришел из ниоткуда, и она не подготовилась к защите. Леди открыла было рот, чтобы вмешаться, но поймала предупреждающий взгляд Питта и прикусила язык. Заговорив, она раскрыла бы сама себя. Само желание говорить об этом в тот момент, когда она должна быть беспристрастной, выдаст ее с головой.
— Он обычный лакей, — холодно сказала Кристина, но в ее голосе ощущалась небольшая дрожь, как будто что-то застряло в горле. — Я никогда не интересовалась его личной жизнью. Возможно, вы не понимаете, поскольку у вас не было собственных слуг. Люди нашего положения не обсуждают такие вещи со слугами. Они здесь, чтобы работать, вести хозяйство. Это все, о чем мы с ними говорим, да и то чаще через дворецкого, для этого он и существует. Вам лучше всего поговорить с самими слугами. Эти девушки знают немного больше о его жизни, как вы думаете?
