На секунду за столом воцарилась тишина, прекратилось даже звяканье серебра по фарфору.
— Мой деверь, майор Джосселин Грей, служил в Крыму, — проговорила Розамонд. Голос ее был тих и печален. — Он погиб вскоре после возвращения с войны.
— Это мягко сказано, — добавил Лоуэл. Лицо его застыло. — Он был убит в собственном доме, в Лондоне, о чем вы уже, несомненно, знаете. Полиция ведет расследование, но пока еще никто не арестован.
— Какой ужас! — Эстер и впрямь была потрясена. Теперь она вспомнила: Джосселин одно время лежал у них в госпитале. Рана его была достаточно серьезна, хотя, если учесть, что его соседи по палате умирали от гангрены, ему, безусловно, повезло. Да, конечно, это был он: белокурый молодой человек с широкой подкупающей улыбкой. — Я знала его… — Эстер связала эту весть с рассказом Эффи о визите полиции.
Розамонд уронила вилку; кровь бросилась ей в лицо и тут же отлила. Фабия закрыла глаза и глубоко вздохнула.
Лоуэл смотрел в тарелку. Один Менард глядел на Эстер, и во взгляде его читались скорее усталость и затаенная боль, нежели удивление.
— Поразительно, — медленно произнес он. — Однако, я полагаю, вам довелось видеть сотни раненых, если не тысячи. Я слышал, наши потери были огромны.
— Да, — угрюмо согласилась она. — Больше восемнадцати тысяч, и многие из них погибли совершенно бессмысленно. Восемь девятых не пали на поле боя, а скончались в госпиталях от ран и болезней.
— Так вы помните Джосселина? — жадно спросила Розамонд, пропустив мимо ушей страшные цифры. — Он был ранен в ногу. Даже вылечившись, он прихрамывал и часто ходил, опираясь на трость.
— Только когда сильно уставал, — вмешалась Фабия.
— Или хотел вызвать к себе сочувствие, — негромко добавил Менард.
— Это низко! — Голос Фабии был угрожающе мягок; на миг неприязненный взгляд голубых глаз остановился на Менарде. — Будем считать, что я ничего не слышала.
— О мертвых не принято говорить плохо, — с несвойственной ему иронией отозвался Менард. — И это сильно затрудняет беседу.
— Я никогда не понимала твоих шуток, Менард, — прошептала Розамонд, не поднимая глаз от своей тарелки.
— Потому что его шутки редко бывают смешными, — бросила Фабия.
— Да где уж мне до Джосселина! — Менард был взбешен и даже не пытался этого скрыть. — Умение развеселить приносит подчас чудесные плоды: за милые остроты ты прощала ему все!
— Я любила его. — Фабия взглянула в глаза сыну. — Я наслаждалась общением с ним. И все остальные — тоже. Конечно, я люблю и тебя, но подчас ты наводишь на меня тоску.
— Однако прибыли, которые мы получаем благодаря мне, тоску на тебя не наводят! — Лицо его горело, глаза гневно сверкали. — Пока Лоуэл заседал в палате лордов, решая со своими пэрами государственные дела, а я вел хозяйство и увеличивал наше состояние, Джосселин же только и делал, что шатался по клубам и транжирил деньги за карточным столом!
Кровь отлила от лица Фабии; она судорожно сжала нож и вилку.
— Почему ты никак не можешь успокоиться? — Голос ее был чуть громче шепота. — Он воевал, рисковал жизнью во имя королевы и родной страны, он видел кровь и смерть. А когда он вернулся домой израненный, ты позавидовал тому, что брат иногда развлекается с друзьями?
Менард хотел ответить, но, прочитав на лице матери горе не менее сильное, чем его собственный гнев, прикусил язык.
— Меня лишь беспокоили его особенно крупные проигрыши, — мягко произнес он. — Вот и все.
Эстер взглянула на Калландру и увидела смесь сдерживаемой злости, жалости и уважения на выразительном лице старшей подруги. Похоже, уважение адресовалось Менарду.
Лоуэл невесело улыбнулся.
— Боюсь, миссис Лэттерли, что полиция все еще рыщет где-нибудь неподалеку. Сюда уже присылали одного грубияна. Совершенно невозможный тип, хотя, надо полагать, другие полицейские еще хуже. Мне показалось, что он сам не знает, что делать. Задавал какие-то дикие вопросы… Если он вас побеспокоит, прикажите ему убраться и сообщите мне.
— Обязательно, — отозвалась Эстер. С полицейскими ей общаться еще не приходилось, да она и не горела желанием. — Должно быть, он причинил вам много хлопот?
— Совершенно верно, — согласилась Фабия. — Но выбора у нас нет, приходится терпеть. Кажется, Джосселин был убит кем-то из своих знакомых.
Эстер тщетно попыталась найти подходящие слова.
— Спасибо вам за совет, — обратилась она к Лоуэлу, после чего вновь занялась едой.
Отведав десерт, женщины удалились, а Лоуэл и Менард еще около получаса угощались портвейном. Затем Лоуэл, облачившись в смокинг, направился в курительную комнату. Менард же скрылся в недрах библиотеки. После десяти все разошлись по спальням, единодушно полагая, что день выдался крайне утомительным.
Завтрак был по обыкновению обилен: овсянка, бекон, яйца, почки с пряностями, отбивные котлеты, копченая рыба, поджаренные хлебцы, масло, абрикосовый компот, джем, мед, чай и кофе. Эстер едва притронулась к еде; от одной только мысли, что все эти яства придется отведать, можно было растолстеть. Розамонд и Фабия завтракали у себя. Менард уже поел и отбыл по делам, а Калландра еще почивала. Компанию Эстер составил лишь Лоуэл.
— Доброе утро, миссис Лэттерли. Надеюсь, вы хорошо спали.
— Отлично, благодарю вас, лорд Шелбурн. — Она положила себе горячего и села за стол. — Надеюсь, и вы тоже?
— Что? О… да, благодарю. Сон у меня всегда отменный. — Он вновь занялся едой, затем поднял глаза. — Кстати, не обращайте внимания на вчерашнее поведение Менарда. У каждого свое горе. Менард потерял недавно лучшего друга, с которым он вместе учился в школе, а потом — в Кембридже. Он тяжело это переживает. Но Джосселина он, уверяю вас, очень любил, просто, будучи старшим братом, он… э…
Лоуэл не мог подобрать нужного слова.
— Чувствовал за него ответственность, — пришла на помощь Эстер.
Лицо собеседника озарилось признательностью.
— Совершенно верно. Иногда Джосселин играл больше, чем следовало, и тогда Менард… э…
— Я понимаю.
Она искренне желала поскорее вывести Лоуэла из затруднительного положения и прекратить этот неприятный разговор.
Позже, когда прекрасным солнечным утром Эстер вышла с Калландрой прогуляться в тени деревьев, она услышала много нового.
— Вздор и чепуха! — резко заявила Калландра. — Джосселин был плут. Причем всегда, чуть ли не с колыбели. Не удивлюсь, если выяснится, что Менарду постоянно приходилось улаживать его дела, чтобы избежать скандала. Менард вообще помешан на вопросах фамильной чести.
— А лорд Шелбурн? — Эстер была удивлена.
— Вряд ли у Лоуэла хватило воображения представить, что Джосселин то и дело хитрит, — прямодушно ответила Калландра. — Это лежит за гранью его понимания. Джентльмен не может быть плутом, а Джосселин — его брат и, разумеется, джентльмен. Выходит, плутом он быть не может. Все просто!
