Восемь принципов миссис Норидж
Эдвард Кендел откинулся на спинку кресла, сложил руки на животе и с любопытством взглянул на гувернантку.
– Ну-с, миссис Норидж, расскажите немного о себе.
Перед ним сидела высокая сухопарая женщина лет сорока с очень прямой спиной. Твердый подбородок выдается вперед, губы плотно сжаты, вид бесстрастный. «Суровая дама», – одобрительно подумал мистер Кендел. Возможно, Люси правильно сделала, что наняла ее.
– Я имею в виду не биографию, – уточнил он. – О чем-нибудь важном для вас.
Гувернантка ненадолго задумалась.
– Я бы сказала, сэр, у меня есть принципы.
– Принципы? Что ж, отлично! Рад это слышать. В наше время не так-то просто встретить человека с принципами. Не то чтобы я хочу сказать, будто все вокруг беспринципны, но людям не хватает твердых этических правил!
Миссис Норидж, не моргнув глазом, выслушала эту пылкую речь.
Слегка успокоившись, Эдвард Кендел придвинул к себе чашку с чаем.
– Так что же с вашими принципами?
– Их восемь, сэр.
– Любопытно, любопытно!
– Во-первых, выпивать на ночь стакан теплого молока. Во-вторых, съедать утром яблоко. В-третьих, каждый день читать хотя бы одну главу из книги. В-четвертых, никуда не ходить на голодный желудок…
Мистер Кендел смотрел на Эмму Норидж со все возрастающим изумлением и наконец не выдержал:
– Послушайте, но разве… Простите, я хотел сказать – какие же это принципы? Это обычные правила!
– Правила, которые соблюдаются неукоснительно, становятся принципами, – спокойно возразила гувернантка.
Мистер Кендел так разволновался, что выпил залпом полчашки горячего чая.
– Но принципы – это нечто значительно большее, чем молоко! Например, альтруизм. Вам знакомо бескорыстное служение ближнему?
– Я предпочитаю служить ближнему за строго оговоренную плату, – сухо сообщила миссис Норидж.
– Ох, боже мой… Ну хорошо, а стремление содействовать всеобщему благу? «Что ни сделаю, все на пользу обществу!» – продекламировал он. – Разве не прекрасно?
– Не вижу, чем это существенно отличается от моего ежеутреннего яблока.
Мистер Кендел поперхнулся чаем.
Гувернантка сочувственно посмотрела на него и сочла нужным развернуть свою мысль:
– Я регулярно покупаю фрукты, следовательно, этот принцип стимулирует развитие сельского хозяйства. А съедая утром яблоко, я сохраняю собственное здоровье, что, несомненно, наилучшим образом отзывается на системе нашего здравоохранения. Ведь оно долго еще не будет иметь со мной дела.
Мистер Кендел издал звук, похожий на кваканье. И некоторое время молча сидел, таращась на нее.
Миссис Норидж вежливо ждала, пока он найдет новые аргументы. Но поскольку минуты шли, а мистер Кендел по-прежнему походил на жабу, оглушенную камнем, она хладнокровно осведомилась:
– Так когда я могу приступить к работе, сэр?
Две недели спустя
– Поридж! Миссис Поридж! Поридж! Миссис Поридж!
Роза, Милисент и Норман влетели в столовую, толкая друг друга и хохоча.
– Дети, дети! – остановила их мать. – Не смейте называть миссис Норидж овсянкой!
– Но она похожа на овсянку!
– Такая же пресная!
– Такая же холодная!
– И от нее невозможно избавиться, – пропищала младшая девочка.
– А вы хотели бы от нее избавиться? – удивилась Люси Кендел.
– Не-е-ет! – хором выкрикнули все трое.
– Пусть и дальше мучает нас примерами, – великодушно добавил мальчик.
Люси наклонилась к мужу:
– Я же говорила, – шепнула она ему на ухо. – Она их околдовала. Даже Норман бегает за ней по пятам.
Не отрываясь от утренней газеты, Эдвард фыркнул:
– Не понимаю, чем это объяснить. Она невозможная чудачка! Что бы ни случилось, лишь хмыкает в ответ. И чопорна, как королева. В ее присутствии меня вечно тянет выпрямиться и втянуть живот.
– Тебе бы это не помешало, – с улыбкой сказала миссис Кендел и поднялась навстречу вошедшей гувернантке. – Доброе утро, миссис Норидж!
За завтраком мистер Кендел начал читать почту и вдруг издал леденящий душу стон.
– В чем дело, дорогой? – встревожилась Люси.
– Полли Парсонс пишет, что собирается приехать на мое сорокалетие! – простонал Эдвард.
– Твоя тетушка Полли? Но это же замечательно! Ты сам говорил мне, что двадцать лет ее не видел.
– И с радостью не видел бы еще столько же. Как вспомню ее пенсне, кривые зубы и неизменного английского бульдога возле юбки, так мурашки бегут по коже. А эти вечные проповеди! Она даже путешествовать отправилась лишь затем, чтобы нести всем свет истины.
– Где она сейчас?
– В Индии, – уныло ответил Эдвард. – Вернее, мчится оттуда в Англию на всех парах. Как будто мало мне будет визита братца.
Миссис Норидж удивилась:
– У вас есть брат, мистер Кендел?
Дети захихикали.
– Норман! Милисент! – строго призвала их к порядку гувернантка.
Эдвард махнул рукой:
– Наши отношения ни для кого не секрет. Отец включил в завещание пункт, по которому я могу выделять Дэвиду содержание, если посчитаю нужным. Но при условии, что он будет являться за деньгами лично. Отец надеялся, что таким образом я смогу контролировать его. Если бы не этот пункт, я бы вряд ли удостоился счастья видеть своего непутевого брата.
– Эдвард! – укоризненно воскликнула миссис Кендел и с улыбкой обратилась к гувернантке: – Не слушайте его. Дэвид, конечно, шалопай, но они с Эдвардом любят друг друга. Я бы сказала, Дэвид из тех людей, которые полезут через забор, даже если рядом есть калитка.
– Шалопаем можно быть в двенадцать лет, – проворчал ее муж. – А в тридцать пять это уже неприлично. Но ничего, на этот раз у меня для него кое-что приготовлено.
Люси Кендел покачала головой:
– Ты не уговоришь его жениться на Дороти.
– Это мы еще посмотрим!
Норман вскочил и обежал вокруг стола:
– Дядя Дэвид будет учить меня стрелять из лука!
Он повис на шее отца:
– Папа, а покажи свои ружья!
– И мне, и мне! – поддержала Милисент.
Эдвард нахмурился:
– Ну что за глупости?
