Собаки окружили Сергея полукругом, остервенело лая на него.
«Вот черт возьми! Как обидно, что я от подъезда отошел так далеко». Бабкин
потянулся к кобуре, и вожак тут же прыгнул на него, норовя вцепиться в бедро.
Бабкин отпрянул, желтые зубы лязгнули в воздухе, и пес отскочил в сторону,
глядя на неожиданно появившийся в руке человека черный предмет.
– Пристрелю, как собаку, – пообещал Сергей, недобро
усмехнувшись. – Пшел вон, шавка!
Стая продолжала оглушительно лаять, и Бабкин сделал резкое
движение, словно наклоняясь и подбирая что-то с земли. Вожак отпрянул в
сторону, за ним шарахнулись и остальные.
«Ага, это тебе знакомо лучше, чем пистолет».
Новый выпад – и собаки разбежались в разные стороны,
продолжая гавкать, но без прежнего энтузиазма. Теперь моральный перевес был на
стороне Сергея, и он незамедлительно воспользовался им, решительно шагнув к
белому подстрекателю.
– А хочешь, собачка, я тебе шею сверну? – предложил он,
не отводя глаз от оскаленной морды. – Ты животное дурное, нехорошее... Не
дай бог, ребенка покусаешь.
Ярость, звучавшая в голосе человека, заставила вожака отступить.
Стараясь не ронять достоинства, пес отбежал на несколько шагов, еще раз облаял
Бабкина и наконец неторопливо затрусил прочь. Стая послушно побежала за ним, в
одну секунду забыв об объекте несостоявшейся охоты. Сергей сунул пистолет в
кобуру, проводил собак долгим взглядом и пошел к гаражу.
Вечером следующего дня, вешая в кухне оторвавшуюся штору,
Бабкин немного натянул ее, и она с треском свалилась ему на голову. Не удержав
равновесия, Сергей упал со спинки дивана, больно ударился плечом об угол комода
и выругался, когда сверху его накрыла пыльная занавеска.
Выбравшись из-под нее, он осмотрел дырки в стене и вспомнил
тетку у магазина. Происходящее нравилось ему все меньше и меньше.
Прошла неделя, и он почти выкинул из головы пьяную бабу с ее
глупыми разговорами. В воскресенье Ольга вытащила его гулять, хотя Сергей
никогда не любил просто так шататься по их району, обоснованно предполагая, что
не стоит притягивать к себе неприятности. Он пытался убедить жену съездить
куда-нибудь в центр, посидеть в кафе, но та отказалась.
– Хочу просто пройтись с тобой рядышком, – сказала
Ольга, заглядывая ему в глаза и робко улыбаясь. – Я, наверное, уже забыла,
каково это – гулять, держа тебя под руку.
Они бесцельно шатались между домов, и Сергей изо всех сил
пытался поддерживать разговор, внимательно слушая жену. Ольга вспоминала своих
подруг, со смехом рассказывала о матери, купившей новый разноцветный чайник и
боявшейся его использовать, осторожно делилась мыслями об отпуске. Внешне все
выглядело как тогда, когда они только начали встречаться и были очень
счастливы. Но в голове у Бабкина против его воли всплыли слова попрошайки:
«Хочешь жизнь свою изменить... Только нельзя тебе ее менять, никак нельзя».
– Пойдем-ка домой, – предложил он, беря жену под
локоть. – Мне ботинок ногу натер.
Ольга забеспокоилась, предложила присесть и отдохнуть на
скамеечке под сиренью, но Бабкин был настойчив. Ощущение, что их мирный вечер
закончится вовсе не так, как хотелось бы, гнало его домой, заставляло
настороженно оборачиваться через каждые десять шагов, присматриваться к
торопившимся прохожим.
Они почти успели. До подъезда оставалось не больше десяти
шагов, когда Бабкина догнал гнусавый голос.
– Эй, мужик! Закурить не найдется?
Трое парней, совсем молодых, лет по восемнадцать каждому,
торопливо догоняли их с Ольгой.
– Закурить, говорю, есть?
Двое были неуловимо похожи – оба с развитой мускулатурой,
которую подчеркивали обтягивающие майки, с короткими стрижками, широкими
нижними челюстями, равномерно перетиравшими жвачку. Третий, обладатель
гнусавого голоса, в противоположность им казался червяком – тощим, вихляющимся
из стороны в сторону, с землистым лицом, покрытым бугорками прыщей. У Сергея не
было никаких сомнений, что именно он – главный.
– Не курю, – неторопливо ответил Бабкин, прикидывая,
кто из двоих качков вступит в драку первым.
– Что, и кобылка твоя не курит? Врешь!
Сергей успел уйти от первого удара, потому что ждал его, но
он все же не думал, что прелюдия к драке будет такой короткой. «Ритуал не
выдержан», – мелькнуло у него в голове, потому что по обычному, хорошо
знакомому ему сценарию жертва должна возмутиться, чтобы у нападавших было
полное моральное право ее избить. Эти трое не стали дожидаться его возмущенной
реплики и ударили первыми.
Второй удар оказался неожиданно точным – в солнечное
сплетение, и Бабкин охнул, согнувшись пополам. Завизжала Ольга и тут же
замолчала, словно крик перерезали. Повалившись на асфальт, Сергей увернулся от
ноги в тяжелом ботинке, перекатился, схватил первое, что попалось под руку, и
снова вскочил, оценивая ситуацию.
Гнусавый стоял возле Ольги, первый качок готовился ко
второму раунду, а второй рассматривал Бабкина чуть удивленно, словно не ожидал,
что ему окажут сопротивление. Сергей не ошибся – он и впрямь был удивлен тем, с
какой легкостью мужик ушел от первого удара. «Тренированный, сволочь, здоровый
и быстрый. Очень быстрый».
– Не трогайте его, у него пистолет! – выкрикнула Ольга
каким-то не своим, визгливым голосом.
Пистолета у Сергея, конечно же, не было, но он получил
выигрыш на долю секунды – старший из бойцов смерил его оценивающим взглядом, и
Бабкин тут же молниеносно прыгнул на него, повалил, приложил кулаком и
отскочил, пока на него не успел навалиться второй. Он уже разложил для себя
ситуацию и стал совершенно спокоен – ясно, что серьезную угрозу представляет
только тот, кому он только что, судя по стонам и ругательствам, сломал нос.
Исход драки был вопросом времени, но тут гнусавый, видимо, догадался, что затея
потерпела поражение, и, проворно отскочив от Ольги, бросился бежать. За ним
исчезли в сгустившейся темноте и двое его приятелей. Сергей прикинул, не стоит
ли их догнать, но понял, что не сможет.
– Оль, с тобой все в порядке?
Он наклонился над женой, которая беспомощно опустилась на
корточки возле стены и тихо всхлипывала.
– Что ты плачешь? Эта сволочь тебе что-то сделала?
– Нет. – Она всхлипнула последний раз, вытерла
слезы. – Я за тебя испугалась!
– Ничего, все в порядке. Пойдем домой.
Ольга не могла успокоиться до полуночи, цеплялась за него,
просила прощения за то, что потащила его на улицу, переживала, не сломаны ли у
Сергея ребра. Бабкин терпеливо успокаивал ее, но мысленно был далеко и от жены,
и от нелепой короткой драки. Ему нужно было хорошенько все обдумать, а жена со
своими переживаниями мешала, хотя он изо всех сил старался не дать ей этого
понять.
* * *
– Ты дождался четвертой неприятности? – спросил Макар,
когда Бабкин сделал паузу в рассказе.
