– И что же было потом, после того как вас уволили? –
спросил Бабкин, с интересом слушавший рассказ.
– А потом вот что, – посерьезнел Силотский. – На
следующий вечер, как раз когда моя смена была, остановились три джипа возле
«Нимфы». Вышли из них люди с автоматами, зашли в ресторан и постреляли.
– В воздух, попугать, или...?
– Кто в воздух, а кто «или». Восемь трупов вынесли потом из
«Нимфы», из них четверо официантов. Вот так-то! Хозяин ресторана кому-то не
угодил, я уж в этом не разбирался. С тех пор я к таким подсказочкам ой как
серьезно отношусь! Они, можно сказать, всю мою жизнь направляют.
– Вы поэтому обратились к нам? – проницательно спросил
Макар.
Силотский бросил на него быстрый взгляд и кивнул.
– Да. Меня многие считают странным – вроде как несолидно
бизнесмену косить под байкера и увлекаться фантастикой. – Он улыбнулся во
весь рот, пожал плечами. – Ну что ж поделать, вот такой я человек. Мои
сотрудники про меня думают, что я слегка чокнутый, а я на них смотрю и не
понимаю: как можно такой скучной жизнью жить? Каждый день десять лет подряд
одно и то же – ну и кто после этого чокнутый, я или они?
– А почему они так считают? – не понял Сергей. –
Из-за мотоцикла? Из-за того, что профессии часто меняли?
– Да нет, – поморщился Силотский. – Объясню: я с
детства люблю читать. Раньше все подряд глотал, а лет восемь назад подсел, как
сейчас принято выражаться, на фэнтези и фантастику. И в один прекрасный момент
вдруг понял: это ж все правда!
– Что – правда? – осторожно уточнил Бабкин.
– Да все, что в книгах описано. В хороших, само собой.
Ничего там авторы не выдумывают, а списывают, как говорится, с натуры.
В комнате повисло молчание. Силотский безмятежно смотрел то
на одного сыщика, то на другого, ожидая их реакции. Сергей подумал было, что их
клиент действительно нестандартен в том смысле, насколько нестандартны могут быть
шизофреники, но в следующую секунду признал, что Дмитрий Арсеньевич на
сумасшедшего ничуть не похож.
– Вы хотите сказать, что существует мир Дозоров, который
описывает Лукьяненко? – совершенно серьезно спросил Макар. – И
существует не потому, что его описал хороший фантаст, а изначально, сам по
себе?
– Именно! И Тайный Город Вадима Панова – тоже! –
обрадованно подхватил Силотский, довольный тем, что его так быстро
поняли. – Вот что хотите со мной делайте, а я знаю наверняка: есть он,
есть. Некоторым людям дано видеть кое-что... особенное. Если среди таких людей
попадается писатель, он начинает описывать то, что увидел или почувствовал. Так
и получается фэнтези. Вы же не будете отрицать, что мир Среднеземья существует?
Конечно же, Толкиен его не выдумал, а срисовал практически с натуры, но с
натуры, видимой лишь ему одному!
«Толкиенутый, – поставил Бабкин свой собственный
диагноз. – В свободное от бронированных дверей время бегает по лесам и
отлавливает эльфов. Ролевик».
– Вот только не нужно причислять меня к ролевикам, –
немедленно попросил рыжебородый, словно прочитав его мысли. – Эти
суррогаты мне не интересны. Мне достаточно чистого знания о том, что рядом с
нами существуют параллельные миры, и этих миров неисчислимое множество.
– У вас есть какие-то доказательства, кроме голоса
интуиции? – заинтересовался Илюшин.
– Как вы думаете, почему Вадим Панов недавно сменил
квартиру? – в ответ огорошил его Силотский. – Отличную просторную
квартиру в хорошем районе... Почему, а? Да потому, что рассказал то, что не
стоило рассказывать. Навы не любят, когда рассекречивают их адреса, а Панов в
своих книгах не удержался и был откровенен, слишком откровенен.
– Вы хотите сказать, – медленно спросил Бабкин, –
что писателя Вадима Панова преследуют те, кого он описывает? Дмитрий
Арсеньевич, вы серьезно?
– А вы знаете, что его машина увешана артефактами? –
усмехнулся тот. – Настоящими артефактами, дающими защиту в том числе и от
проникновения. Почему, вы думаете, никто не смог ее угнать? Хотя пытались, я
знаю точно, пытались неоднократно! Нет, Панов знает, о чем пишет.
Бабкин пригляделся к Силотскому внимательнее, надеясь
уловить в его глазах нездоровый блеск или хотя бы намек на одержимость, но
перед ним сидел спокойный улыбающийся человек, производивший впечатление вполне
здравомыслящего.
– Так, – помолчав, сказал Макар. – Давайте
вернемся к причине, по которой вы обратились к нам.
– Жамэ вю. Это – первая причина.
– Что? – не понял Сергей.
Он взглянул на напарника, но тот понимающе кивнул.
– Вы не думаете, что с этим стоит обращаться к психологам, а
не в частный розыск? – спросил Илюшин.
– Уверен. – Силотский потеребил бороду, хотел добавить
что-то еще, но сдержался. – Вам кажется, что я не в себе? Может быть, это
именно та причина, по которой я пришел к вам, а не к врачам. Я не уверен, что
это – только у меня в голове.
– Прошу прощения, что такое «жамэ вю»
[1]
? –
не выдержал Бабкин.
– Противоположность «дежа вю»
[2]
, –
объяснил Макар, откашлявшись. – Знакомые ситуации кажутся незнакомыми.
Человек может тысячу раз ходить одной дорогой, а на сто первый почувствовать,
что он никогда не был в этом месте.
– Вот-вот, вы все правильно объяснили, – обрадовался
Дмитрий Арсеньевич. – Это именно то, что происходит со мной. У меня
ощущение, что я ставлю мотоцикл на стоянку, но дорога до подъезда – не та,
которой я проходил позавчера. Подъезд – не мой, незнакомый. Вроде все то же
самое, но я чувствую, что стою в другом месте, где не был раньше.
– Давно у вас это началось?
– Не очень... должно быть, с месяц назад. Я в последнее
время размышлял над тем, чтобы продать фирму, – она стала слишком
благополучной, катится ровненько по рельсам, которые я для нее проложил, и
больше ничего не требует. А мне это скучно. Честно говоря, я ждал, как обычно,
чего-то вроде подсказки из тех, о которых я вам рассказывал, но подсказки не
было, и я решил, что оно и к лучшему: в конце концов, мне тридцать пять лет, и,
возможно, уже стоит остепениться. И тут начались эти фокусы с «жамэ вю».
– А мы-то чем можем вам помочь? – не выдержал Бабкин.
– Вы – независимые люди, – не задумываясь, ответил
Силотский. – Не пойдете у меня на поводу, потому что я ваш босс. Не будете
мне противоречить, как моя жена или друзья, из одного только принципа.
– Мы не можем подтвердить или опровергнуть то, что у вас в
голове.
– Вы можете дать объективную оценку: вот на этой улице, товарищ
Ланселот, все в полном порядке. Тогда я решу, что у меня и в самом деле
началось расстройство, и пойду ко врачу. Но до этого я хочу проверить все-все!
К тому же есть еще кое-что, и это – вторая причина, почему я обратился к вам.
