Макар подумал, что убитый Силотский уже ни с кем
расплатиться не сможет, во всяком случае, на этом свете. Но жене Качкова,
похоже, не было до этого никакого дела.
– Что из-за него случилось, Анна Леонидовна?
– Муж мой сбежал, вот что случилось! А потому что сволочь и
подлец, вот он кто! Двоих детей бросил, меня бросил, а сам с любовницей укатил!
Она рассказала Макару историю, которую он частично слышал от
Ланселота. Но по версии Качковой, не Дмитрий Арсеньевич вытащил ее мужа из
долговой ямы, а ее муж оказал Силотскому большую услугу, согласившись стать его
заместителем.
– Умный больно ваш Силотский! Один раз человека выручил, а
потом всю жизнь долг с него требовал. Муж мой пахал на него с утра до ночи, а
денег-то за это начальник ему платил не так чтобы много! Решил, раз Володя ему
обязан, так теперь можно им как угодно вертеть, всю работу на него взваливать.
А Володька-то мой дурак дураком, так во всем его и слушался. Уважал его не
пойми за что. Тьфу, идиот!
– Вы знаете, почему он сбежал? – осторожно спросил
Макар.
– Чего тут не знать, – с горечью ответила Анна
Леонидовна, закуривая новую сигарету. – Кобель он, как и ваш Силотский,
чуть красивую бабу увидит – обо всем забывает. И про детей родных забывает, и
про меня, хоть я ему их в муках рожала... – Она всхлипнула, утерла слезы
платком. – Думаете, я всегда такая толстая была? Не-ет! Это с ним пожила,
детей ему, гаду, нарожала, воспитывала их, поила-кормила, пока он по бабам
своим шлялся, вот и растеряла красоту-то.
В комнату просунулись две любопытные мальчишеские мордашки.
Анна Леонидовна изобразила улыбку, фальшивость которой почувствовал бы даже
слепой удав.
– Иммануил, Серафим, познакомьтесь с дядей, – позвала
она детей.
С опаской поглядывая на нее, мальчики зашли в гостиную.
Макар хмыкнул про себя, услышав их имена.
– Хорошие у меня детки, бог не обидел, – с тем же
фальшивым выражением продолжала Качкова. – Ну все, поздоровались – а
теперь идите.
– Мам, можно я фильм посмотрю? – спросил старший, лет
десяти, с ясными карими глазами и хитрой мордашкой.
– Можно, Има, можно.
Дети попятились, выскользнули из дверей, потом в коридоре
раздалось шуршание и короткий торжествующий вопль.
– Их-то он и бросил, подлец. Ничего, вернется. Он всегда
возвращается, кобелюга эдакая.
В квартире жены Качкова Макар провел два часа, пока ее
сыновья смотрели фильм про человека-паука. Анна Леонидовна надолго задерживала
на Илюшине взгляд, многообещающе улыбалась, тянула вверх красноватый
подбородок, чтобы не было видно морщин на поплывшей шее. Отъезд супруга без
предупреждения и в самом деле был для нее привычным делом – по ее словам, раз в
году Владимир «уходил в новую жизнь». Но всегда возвращался.
– Да куда он от меня денется! – откровенно засмеялась
она в ответ на недоумение Макара. – Я не работаю, детей кормить надо, за
все платить... А он, Володька, человек порядочный, хоть и ходок. Да и давно мы
с ним, поганцем, живем – уже сроднились. Я знаю про его баб, а он знает, что я
знаю. Ну, не выдерживает у него душа, срывается он с насиженного места – и что
ж с того? Многие мужики в запой уходят, так оно еще и похуже будет! А про
наркоманов и говорить нечего. Нет, мне с ним еще повезло. Хотя и ему со мной
тоже!
Она подмигнула Илюшину, поправила поясок халата.
– Сейчас альбомы принесу. Увидите, какие мы молодые были,
красивые.
Макар, который сам попросил принести Анну Леонидовну
фотографии, прекрасно понял, что она хотела сказать. «Увидите, какая я были
молодая, красивая, и убедите меня в том, что я и сейчас такая же».
Владимир Качков явно не любил сниматься – фотографий с ним
оказалось не так много. Макар отвесил даме все ожидаемые от него комплименты,
рассматривая свадебные снимки и думая о том, что женщина, пахнущая сейчас потом
и дезодорантом вкупе с ним, сильно изменилась с того времени, а вот ее муж – не
очень. Он и в молодости был мрачноват, сутул, редко улыбался, а на фотографа
смотрел с явной неохотой. Жених из него вышел напряженный и неловкий, как и
большинство женихов, и видно было, как злит и раздражает его вся эта
свистопляска с фотографом, криками друзей и подружек, долгими наставлениями
родителей и неизменными конкурсами. Невеста, в отличие от него, старательно
улыбалась, кокетливо закрывалась фатой, приподнимала подол платья-«занавески»,
приседая в пародии на книксен. Тогда она была брюнеткой, и Макар машинально
отметил про себя, что натуральный цвет идет ей куда больше, чем красно-рыжий.
Следующие фотографии, уже с маленькими детьми... А вот две
семьи совместно строят забор вокруг дачи – шесть соток, туалет в огороде, все
как у всех. Качковы собирают грибы в лесу: на стебле цветка застыла росинка,
старшему мальчику лет пять, он крепко сжимает в ручонке боровик, а младшему не
больше года, и отец держит его на руках с сосредоточенным видом, присев на
корточки в приглаженную дождем траву.
Вот у Качкова появляется собака – боксер, и лицо его на тех
снимках, где он рядом с ней, смягчается, добреет. Мешки под глазами с каждым
годом ставятся все больше и темнее, на лбу прорезаются морщины, и выражение
лица все чаще не просто недружелюбное, а брезгливое, и на паре снимков видно,
как он рассержен, что его оторвали от дела.
На последних трех страницах альбома не было ни дачи, ни
собаки – только подросшие дети, новый джип в разных ракурсах, интерьер той
квартиры, в которой сейчас находился Илюшин, веселые полупьяные компании на
шашлыках... Альбом заканчивался фотографией, на которой Качков стоял в обнимку
с Ланселотом, и на губах его играла несвойственная ему улыбка. Позади них
виднелся домик-теремок, обсаженный маленькими елочками, за которыми зеленел
лес.
– В гостях у Силотского, на даче, в Крылецком, –
неохотно пояснила Анна Леонидовна.
– Как вы думаете, кто мог его убить?
– Как кто? – она взглянула на него светло-голубыми
глазами без ресниц. – Конкуренты, ясное дело. Кому б еще понадобилось!
Из соседней комнаты раздались крики, свидетельствующие о
том, что фильм закончился, и братья сцепились в очередной драке. Анна
Леонидовна поднялась, с сожалением провожая Илюшина, и в широкой прихожей,
увешанной зеркалами и дорогими светильниками, заметила напоследок:
– Так что не ищите вы его, сам объявится не сегодня-завтра.
А захотите еще что спросить – приходите, милости просим. Всегда рады!
* * *
Вернувшись к себе и по дороге соблюдая все предосторожности,
которым Бабкин его обучил, Макар застал только что вошедшего Сергея.
Торжествующее лицо напарника яснее всяких слов сказало ему, что поездка в
фирму, занимающуюся наружной рекламой, увенчалась успехом.
– Опознали? – спросил Макар, уверенный в ответе.
– Опознали, – подтвердил Бабкин. – Сам же Качков к
ним и приходил, они его сразу же узнали по фотографии.
