– До встречи, Дим, – одними губами прошептал Семен
Швейцман, сожалея о том, что рядом нет Ритки.
На всех похоронах, где он бывал прежде, жена находилась с
ним, провожая близких ему людей – иногда тех, которых сама вовсе не
знала, – и от ее тихого дыхания рядом Сеньке становилось спокойнее, будто
он прощался с умершими лишь на время. Сегодня она не смогла прийти, и от его
всегда повторяемого на кладбище «до встречи» разило фальшью. Никакой встречи у
него не могло случиться с тем, что лежало в лаковом гробу в яме, быстро
зараставшей землей.
Когда установили временный крест, и люди, негромко
переговариваясь, потянулись к Ольге с соболезнованиями Макар обогнул молчавших
байкеров, перепрыгнул через лужу, заполненную подтаявшим снегом, и догнал
медленно бредущую фигурку в черном пальто.
– Подождите, пожалуйста!
Девушка быстро обернулась, и в обращенных к нему глазах
отчетливо промелькнуло разочарование.
– Жду, – сказала она и действительно стояла неподвижно,
пока он перебирался по краю дорожки, стараясь не оступиться в грязь.
На вид ей было не больше тридцати. Волосы темные, почти
черные, густые, блестящие, как птичьи перья, казалось, их давно не касалась
расческа, но в этой диковатой встрепанности было что-то привлекательное. Она и
сама была похожа на птицу в своем черном пальто, которое было велико ей размера
на полтора, свисало с плеч, закрывая рукавами ее ладони почти до кончиков
пальцев. Но и слишком большое пальто, как и нелепая прическа, органично
вписывалось в весь ее птичий облик.
Близко посаженные большие темно-карие глаза в обрамлении
удивительно густых ресниц, сильно выдающийся вперед заостренный маленький
подбородок с глубокой ямкой посередине, белая кожа, удивительно контрастирующая
с черными волосами, ни туши на ресницах, ни помады на губах, – Макар был
уверен, что она не пользуется косметикой и в повседневной жизни. Что-то детское
было в ее лице, беззащитное, несмотря на насупленные широкие брови и крепко
сжатые губы. Ничего хорошего она от Илюшина явно не ждала.
Макар представился, и девушка неожиданно протянула ему руку,
здороваясь. Рука у нее оказалась крупная, с квадратной ладонью и «рабочими»
пальцами пианистки.
– Полина. Если вам удобнее с отчеством – Полина
Владиславовна.
* * *
Сергей Бабкин, обернувшийся в поисках Илюшина, с трудом
разглядел напарника за кустами. Тот стоял рядом с невысокой девушкой, о которой
спрашивал двадцатью минутами ранее, и, судя по движениям ее рук – то взлетающих,
то замирающих в воздухе, она что-то оживленно рассказывала, а Макар слушал.
Люди потянулись к выходу с кладбища, байкеры, взревев мотоциклами и распугав
небольшую стаю прикормленных местных собак, уехали раньше. К Бабкину прибился
начальник охраны и принялся торопливо рассказывать, перескакивая с пятого на
десятое, как они с шефом вместе ездили в какой-то дом отдыха, и Качков вместе с
ними, а утром они встали, а Володьки-то нет, и тогда они пошли его искать, и
обнаружили в местной псарне. «С собаками возился, – бубнил начальник
охраны, – гладил их, ласкал, за морды тискал... А я тогда еще подумал:
значит, не совсем пакостный человек, раз к живой твари так относится. Зря я так
подумал, зря. Ищут его теперь, все ищут: и вы, и милиция, да только фиг найдешь
эту сволочь. Хотя мне все кажется, что я сейчас обернусь, а он рядом – смотрит,
ухмыляется улыбкой своей волчьей».
Его слова так совпали с тем, что чувствовал сам Сергей, что
Бабкин остановился и, поколебавшись, оглянулся. Никакого Качкова за его спиной,
разумеется, не обнаружилось, зато обнаружился Макар, быстро догонявший
растянувшуюся процессию. Сергей подождал его в уверенности, что Илюшин
расскажет о подробностях разговора с неизвестной девицей, но вместо этого Макар
проскочил мимо него, целеустремленно направившись к высокой фигуре в сером
плаще, и издалека Бабкин услышал его голос, без тени смущения уверявший
Крапивина, что ему нужно немедленно с ним поговорить. Денис Иванович, как
показалось Сергею, растерянно посмотрел на Швейцарца, но тот шел с Ольгой под
руку, утирая выступивший на покрасневшем лбу пот, и на просьбу друга о помощи
не отреагировал. Макар с любезной улыбкой оттащил Крапивина к машине, и, пока
Бабкин вполуха слушал воспоминания начальника охраны, одновременно наблюдая за
окружающими, Илюшин о чем-то спросил у Дениса Ивановича. Тот вздрогнул, качнул
головой, но Макар добавил что-то, и Крапивин, скользнув взглядом по удаляющейся
черной растрепанной фигурке, потер лоб рукой и кивнул.
* * *
Разговаривали они не меньше часа. Все давно разъехались, и
только Сергей Бабкин бродил по дорожкам между могил, опасаясь подойти к машине
и спугнуть приступ откровенности у Крапивина. Ветер утих, и под пригревавшим
солнцем Сергей расстегнул куртку, снял шарф, подаренный Машей.
С приятелем Макара, в коттедже которого прятались Маша с
Костей, он созвонился только утром, но сейчас ему казалось, что это было очень
давно. Голос у жены был спокойный, почти довольный, хотя он знал: она безумно
боится за него и переживает из-за того, что Костя пропускает занятия в школе.
Мальчик предупредил одноклассников и учителей, что уезжает с мамой отдохнуть, и
Сергей провел с ним строгую беседу о том, что ему ни в коем случае нельзя
созваниваться с друзьями, как бы этого ни хотелось, потому что он может навлечь
на них опасность. Костя, казалось, понял, а при воспоминании о людях в
подъезде, угрожавших маме ножом, в глазах его вспыхивал страх, который он
тщетно старался скрыть, и все равно Сергей был не до конца уверен в парнишке.
Он плохо помнил себя в этом возрасте, но ему казалось, что слишком многое он
воспринимал как игру – опасную, страшную, но захватывающую игру. «Будем
надеяться, Костя испугался достаточно сильно, чтобы так не думать», –
сказал он себе, делая круг по дорожке и возвращаясь к тому месту, откуда ушел.
Бросив взгляд в сторону машины, он увидел, что Макар с Денисом по-прежнему
разговаривают. «Могли бы и в салон сесть, а не торчать как два столба», –
подумал он с раздражением, ощутив внезапную тревогу. Все утро после своего
звонка он чувствовал себя относительно спокойно, и вот теперь это невесть
откуда взявшееся неприятное чувство. «Просто поесть нужно», – мрачно
посоветовал себе Сергей, не успевший толком позавтракать. И наткнулся взглядом
на человека возле свежей могилы Силотского.
Человек был низкорослым, крепким, в шляпе, и первой
ассоциацией Бабкина стал отец Браун из детективных рассказов Честертона,
которые он совсем недавно брал почитать у Макара. Но в следующую секунду
человек встал на носки, покачнулся, перенес вес тела на пятки, и отец Браун
вылетел у Сергея из головы. Кто бы ни был этот последний пришедший, он вел себя
несколько легкомысленно, тем более – для католического священника. «Того гляди,
пустится в пляс», – мелькнула у Бабкина нелепая мысль, а вслед за ней
появилась и вторая ассоциация – с игрушкой-неваляшкой. Словно в подтверждение
ей, человек снова начал раскачиваться, теперь влево-вправо, как будто готовился
выполнить утреннюю зарядку. «Неужели кладбищенский сумасшедший?»
