– Чего ты хочешь? – спросил Сергей прямо, когда ему надоело,
что жена ходит по кругу, повторяя одни и те же избитые истины.
– Я хочу, чтобы мы жили как нормальные люди!
– Но мы и живем как нормальные люди!
И вот тут Оля не выдержала. Обведя рукой скудную обстановку
их комнаты, спросила с металлом в голосе:
– Ты считаешь, что жить в таком убожестве – это жить как
нормальные люди?! То, что мы на телевизор полгода копили, – это
нормально?! То, что я дубленку хорошую не могу себе купить, – это
нормально?! А?!
Светлые волосы надо лбом растрепались, губы изогнулись не
капризно, а зло, и Оля стала похожа не на зайца, как ласково звал ее муж, а на
птицу, у которой по недоразумению оказался короткий клюв вместо хищного,
заостренного. Сергей, не готовый к такому преображению супруги, на минуту
замолчал, пытаясь разобраться в ней и в себе.
– Ты – мой муж! – Ольга поторопилась закрепить успех,
которого, как ей казалось, она наконец-то достигла своими бронебойными
аргументами. – Ты мужчина, знаешь ли! И жить на ту зарплату, которую ты
получаешь... это смешно и унизительно! В первую очередь для тебя самого! Ну...
и для меня тоже.
– Не живи, – поразмыслив, сказал Сергей.
– Что?!
– Если жить на мою зарплату для тебя унизительно, начни
зарабатывать сама. А со своим унижением я сам как-нибудь разберусь.
Он говорил спокойно, даже мягко, но за его спокойствием Оля
почувствовала непреклонность.
– Как? – часто моргая, спросила она. – Ты
хочешь... хочешь жить за мой счет?!
– Я хочу заниматься тем, к чему у меня есть способности.
Может быть, я не выдающийся оперативник, но мне нравится моя работа. В
ближайшие три года я собираюсь работать «на земле», хочешь ты этого или нет.
Несмотря на кажущуюся твердость, Сергей вовсе не был
настолько уверен в себе, как казалось Ольге. Она расплакалась бы, если б
узнала, как мало он услышал из того, что она пыталась до него донести
многочисленными поучениями и рассказами: призыв немедленно изменить что-то в их
жизни Бабкин воспринимал только как иллюстрацию к жизни чужой, и не более.
Однако Сергей оценил серьезность намерений жены и смутно
ощутил, что их семейная жизнь окажется под угрозой, если он не начнет
прислушиваться к Ольге. Жена скандалила, плакала, упрекала его, просила,
взывала к его совести, и по всему выходило, что в их стремительно портящихся
отношениях виноват именно Бабкин. Обдумав все основательно, он решил, что и в
самом деле был эгоистом и руководствовался лишь своими интересами, в то время
как Ольга радела об интересах семьи.
– Ты хочешь, чтобы я зарабатывал или чтобы я делал
карьеру? – спросил он жену, когда накал ее обиды понемногу снизился.
Оля хотела это совместить, но понимала, что совместить
поначалу не получится.
– Заработай хоть что-нибудь! – бросила она в сердцах.
Спустя две недели Бабкин уволился из своего отдела и перешел
на работу в службу безопасности крупного банка.
Глава 2
Сергей быстро двигался по кухне Макара – кухня была
маленькой, но светлой и очень уютной, – а Илюшин сидел на диванчике,
поджав длинные ноги и сочувственно наблюдая за другом. Горло он обвязал
серо-зеленым шарфом, травяной оттенок которого гармонировал с цветом его глаз;
Бабкин бросил взгляд на шарф, края которого вольготно разлеглись по спинке
дивана, но промолчал. Он достал из шкафа турку, открыл коробку с кофе, щелкнул
по кнопке чайника, включил горелку.
– Не суетись ты, – успокаивающе сказал Илюшин, хотя
Бабкин и не думал суетиться: движения его были быстрыми и точными.
Сергей плавно распахнул дверцу шкафа, наугад вытащил два
пакетика, оказавшиеся именно теми, которые и были нужны, отсыпал по щепотке из
каждого и сунул пакетики обратно.
– Сколько раз тебе говорил, – буркнул он, не
оборачиваясь. – Специи так не хранят.
– Я специи вообще не храню, – напомнил Илюшин. –
Это ты их хранишь в моей – заметь, моей! – кухне, потому что варишь с ними
кофе. Зачем тебе мускатный орех? Если хочешь успокоиться, лучше выпей
валерьянки.
– У тебя нет валерьянки. – Сергей налил в турку воды,
поставил на огонь. – Водка – и та закончилась.
– Зато у меня есть хороший кофе!
– Который я тебе привез, прошу не забывать.
– Хорошо, хорошо, мой дотошный друг. Именно ты привез мне
этот прекрасный кофе, который сейчас почему-то варишь на себя одного, хотя и я
бы не отказался почаевничать. Кстати, как правильно выразиться, если
собираешься пить кофе? Покофейничать?
– Покофействовать. Нет уж, кофе – детям и больным.
– Угу. Со временным помрачением рассудка. Серега, я никогда
не был женат, и поэтому не могу оценить всю степень твоей озабоченности. Скажи
мне, неужели встреча с бывшей супругой так подействовала на тебя, что ты стал
похож на человека, укушенного гремучей змеей и вливающего в себя галлоны
спирта, то есть кофе, чтобы избавиться от яда? Ты когда-то наступил ей на хвост
и теперь боишься мести? С момента твоего возвращения прошло двадцать минут, а
ты ни словом не обмолвился о деле. С порога вывалил на меня новость о встрече с
любовью твоей юности и умчался на кухню врачевать душевные раны...
Бабкин, ссутулившись над конфоркой, выключил газ, перелил
кофе из турки в чашку, и по квартире поплыл крепкий пряный аромат, в котором
разборчивый нос угадал бы и душистый перец, и мускатный орех, и не любимую
Макаром гвоздику.
– Нет никаких душевных ран. – Сергей отпил чуть-чуть
кофе и прикрыл глаза, успокаиваясь. – Просто я выбит из колеи этой
встречей. Но ты прав, давай сначала о деле.
– Ты заметил что-нибудь возле дома или в квартире?
– Нет. Совершенно ничего.
– Уверен? – Илюшин наклонился вперед, чуть
нахмурившись.
– Уверен, Макар, уверен. Рыцарю Ланселоту нужно обратиться к
психологу, как мы с тобой ему и советовали. Не знаю, что он хотел найти с нашей
помощью, но я не увидел ничего особенного. Район как район, высотный дом,
совсем мало людей. Детский сад недостроенный, собака... Макар, что я тебе
рассказываю?! Можно выйти на любой станции где-нибудь подальше от центра, и ты
увидишь то же самое.
Илюшин потянулся, казалось, с облегчением, но в глазах у
него осталась озабоченность. Поначалу Сергей объяснил эту озабоченность
беспокойством за него, Бабкина, но, подумав, признал, что такое объяснение
никуда не годится. Макар мог сочувствовать напарнику, окунувшемуся на время в
неприятные воспоминания, мог подсмеиваться над ним, но он ни на секунду не
озаботился бы этим.
– Что не так? – спросил Бабкин, допивая кофе. –
Что тебя смущает? Моя бывшая жена?
Тот отрицательно покачал головой, побарабанил тонкими
пальцами по столу.
