– И надо было видеть ее лицо! Кстати, я заметил, что они с
Крапивиным очень подходят друг другу – оба белые, как бледные поганки, так что
Илюшин и в этом оказался прав. Теперь я собираюсь звать его купидончиком, –
закончил Сергей, удовлетворенно посмеиваясь. – Макара от этого
передергивает.
Тот, кого он собирался звать купидончиком, вернулся в
комнату, остановился в дверях.
– Интересно, с какими потерями выйдет из этой истории
Швейцман, – задумчиво сказал он. – И, кстати, Серега, нам с тобой
нужно съездить в одно место. Маш, ты не возражаешь, если я на несколько часов
украду у тебя вновь обретенного супруга?
– Зачем ты собрался меня украсть? – удивился
Бабкин. – В какое такое место нам необходимо ехать?
– Собирайся, раз Маша не возражает, – вместо ответа
сказал Илюшин. – По дороге узнаешь.
* * *
Рита услышала шаги в коридоре и сильно сжала двумя пальцами
переносицу. Нельзя бесконечно сидеть в комнате, пора выйти. В конце концов, ее
поступки нелепы для взрослой женщины.
«А Сенины – необъяснимы».
Муж не оправдывался, не просил прощения. Переночевав на
диване, с утра он уехал, и вернулся только сейчас.
За прошедшее время Рита решила, придя в себя и слегка
успокоившись, что мужа утомила ее фобия, и он дал ей это понять способом,
который так задел и обидел ее. «Надо выйти и поздороваться».
Прежде, чем она успела встать с постели, в дверь постучали,
и в спальню вошел ее муж, держа в руке обувную коробку. Он сел на край кровати,
не глядя на Риту, от растерянности не сообразившую, что сказать, и поставил
коробку на колени.
– Сеня, я хотела...
– Подожди.
Он избегал смотреть на нее, и ей стало не по себе. В голове
у нее мелькнула мысль, что он упаковывает вещи, чтобы уехать, и хотя такого не
могло быть, само подозрение многое сказало о ее состоянии.
– Я встречался с Денисом и Полиной, – сказал
Швейцман. – Потом тебе расскажу. А на обратном пути зашел в зоомагазин.
Девочки объяснили мне, что они никогда не берут такой товар, но это были
подкидыши, и они сами пытались их выкормить. Я не выдержал, забрал одного...
Он поставил коробку на стул, снял с нее крышку и,
поколебавшись, вышел.
Рита осторожно обогнула кровать, подошла к коробке и с
брезгливым отвращением и страхом увидела в коробке бело-розового червяка с
хвостом, спавшего в углу.
Первым ее побуждением было закричать, немедленно выкинуть
эту гадость, а за нею и стул, бросить в стирку покрывала с кровати, чтобы даже
намека на запах этого омерзительного существа не осталось. Она сжала зубы,
опустилась на край кровати, не сводя глаз с крысеныша, сцепив побелевшие
пальцы. «Как он мог?! Как он мог?! Я их ненавижу... Я боюсь их!»
В душе ее взметнулась волна ярости к мужу, поднялась от
груди, захлестнула целиком, как соленая вода с горьким привкусом, щиплющая все
крошечные ранки, ничего не залечивающая, а лишь разъедающая кожу, оставляя за
собой кратеры бело-розовых язв. В одну секунду Рита сама превратилась в такой
кратер, клокочущий и одновременно испытывающий боль, кричащий из глубины о том,
что его пытают соленой водой. Но от этого чувства женщина пришла в себя. Она не
могла испытывать ненависть к Сене, что бы он ни делал. «Это мой страх
испытывает ненависть, а не я. Это страх».
Рита заставила себя расцепить пальцы, ощущая боль в
костяшках. Тварь, лежавшая в коробке, не была страшной. Отвратительной – да, но
не страшной. «Ее не надо бояться», – пробормотала Рита про себя, ощущая,
что страх и в самом деле уходит, как и паническое желание выбросить
беззащитного крысиного детеныша в окно. Крошечные лапки с пальчиками, поджатые
под брюшко, были тоньше спичек. «Смешно бояться существа с лапками тоньше
спичек».
Настороженно прислушиваясь к собственным ощущениям, Рита
неожиданно уловила одно, которого ожидала меньше всего.
Жалость.
Крысенок был жалким. Жалким, несчастным, убогим существом, обреченным
без их помощи на смерть.
Она дотронулась пальцем до его спинки и вздрогнула, потому
что звереныш тоже вздрогнул. Но он не открыл слипшиеся щелочки глаз, продолжая
спать, и Рита подумала, что таких маленьких крысят, наверное, нельзя выходить,
и бело-розовый червяк умрет.
– Сеня, сколько ему? – спросила она, не оборачиваясь.
– Около двух недель, – тотчас отозвался муж из-за
полуоткрытой двери. – Обычно их отлучают от матери-крысы в месяц с
небольшим...
Деятельный ум Риты заработал.
– О чем ты только думал, когда его брал? – сердито
осведомилась она, вставая и закрывая крысенка крышкой, в которой только сейчас
заметила дырки для вентиляции. – Так... Раз уж ты все это затеял, позвони
Светке-кошководу и спроси, занимается ли ее сказочный ветеринар крысами. Найди
ему – крысенышу, не ветеринару! – другое место, я не хочу закрывать окно,
а из него дует. И включи компьютер, мне нужен крысиный форум.
Пока она разговаривала по телефону с подругой, выясняя
подробности выхаживания новорожденных крысят, Семен сделал странную вещь: встал
перед зеркалом, подмигнул отражению и одобрительно похлопал себя по пухлой
щеке.
– О чем я только думал, когда его брал? – шепотом
повторил он. – Уж конечно, не о крысе.
Глава 14
Дверь Макару и Сергею открыла сама Томша.
– Зачем на этот раз пришли? – сухо спросила она, не
паясничая. – Если хотите скульптуру купить – пожалуйста, а языками чесать
– так чешитесь друг о друга.
– Силотского задержали, – сообщил ей Макар. – Он,
оказывается, живой и относительно здоровый.
– Знаю. Новости с утра смотрела. И что? Посадят теперь
красавчика, дело закроют. Мне же лучше – перестанете в мастерскую шляться.
– Это дело, конечно же, закроют, – согласился Илюшин,
делая упор на слове «это». – Но ведь есть и другое, не правда ли, Мария
Сергеевна?
Томша откинула голову на короткой шее, впилась в него
жестким взглядом, затем посмотрела на Сергея.
Тот стоял с непроницаемым лицом. Макар рассказал ему в
машине, зачем они едут, и он не поверил Илюшину – настолько диким и
бессмысленным показалось ему услышанное. А главное – не подтвержденным никакими
доказательствами, поскольку то, что в качестве доказательств представил ему
Илюшин, таковыми для Сергея не являлось. Не могло, просто не могло оказаться
так, что...
– Ну заходите, коль пришли, красавчики.
Томша отошла, пропуская их в квартиру.
В центре комнаты она встала, уставилась на Макара вызывающе.
Она совсем не интересовалась Сергеем, не поглаживала его бесстыдным взглядом,
все внимание устремив на Илюшина.
– Что за второе дело? Выкладывай, красивый, если есть что
сказать, а нечего – так проваливай, дай поспать старой тетке.
