Холмс пропустил мои слова мимо ушей и вместо ответа знаком приказал следовать к дому. Пытаясь отогнать дурное предчувствие, я двинулся за ним.
Сзади дом был обнесён низеньким забором. К дому примыкало несколько пристроек и птичник, в котором, совершенно очевидно, некогда держали кур. Холмс велел мне оставаться у стены, а сам, согнувшись в три погибели, подобрался к окну и заглянул внутрь. Затем, повернувшись ко мне, покачал головой.
— Оставайтесь на месте и не высовывайтесь, — прошипел он, — я обойду дом и осмотрюсь с другой стороны.
Не дав мне возможности ответить, мой спутник скрылся за углом. Я покорно пожал плечами и, опустившись на влажную траву у забора, принялся ждать. Шло время, из дома не доносилось ни звука. Начал моросить дождь. Я напряжённо вслушивался в тишину, дёргаясь от каждого звука: скрипа деревьев за моей спиной, крика неведомого зверя, свиста ветра. Мне казалось, что старый дом бесстрастно, равнодушно взирает на меня своими грязными, давно не мытыми окнами. Измазанная покосившаяся дверь оставалась закрытой. Дом всем видом будто пытался показать, что не собирается раскрывать свои секреты.
Наконец нетерпение взяло вверх над благоразумием. Я встал, намереваясь обогнуть дом вслед за Холмсом. Вдруг задняя дверь пришла в движение. Я снова опустился на колени и уставился на неё. Сперва нетерпеливо задёргалась ручка, а потом она со ржавым скрипом начала поворачиваться. Когда дверь неохотно, медленно, сантиметр за сантиметром стала открываться, у меня перехватило дыхание. На пороге показался тёмный силуэт, и я непроизвольно сунул руку в карман, нащупывая револьвер.
— Простите, что заставил вас ждать, — раздался голос, который явно обращался ко мне, — прошу вас, заходите.
Глава восьмая
СЕКРЕТ, ТАИВШИЙСЯ В ДОМЕ
Тёмная фигура, переступив порог, вышла на свет, и я обнаружил, что передо мной стоит Шерлок Холмс.
— Заходите, Уотсон, — махнул он рукой, — смысла прятаться нет.
После того как я зашёл в дом, мой друг аккуратно прикрыл за собой дверь. Должно быть, он заметил обеспокоенное выражение моего лица, поскольку тут же ободряюще похлопал по спине.
— Не волнуйтесь, Уотсон, — успокоил он, — здесь никого нет, кроме нас.
— Понятно. Значит, мы зря потратили время.
— Это вы напрасно, — просиял Холмс, — всё как раз наоборот. Этот дом — настоящая сокровищница. Пойдёмте, позвольте я вам всё покажу.
Взяв за руку, он отвёл меня в маленькую кухню. Прямо посередине громоздился грубо сколоченный деревянный стол, на котором стояли две грязные оловянные плошки, разная другая посуда и лежал заплесневелый кусок хлеба. Над очагом висел большой закопчённый котёл, на дне которого застыли остатки какой-то неаппетитной стряпни.
— Вы не находите, что для одинокого егеря на столе слишком много тарелок? — поинтересовался Холмс.
— Он просто ленив. Не любит мыть посуду после еды, вместо этого берёт чистую тарелку.
— Ошибаетесь. Если вы внимательно присмотритесь к посуде, то увидите, что на ней остатки одной и той же еды.
— К чему вы клоните?
— Судя по объедкам, — Холмс взял в руки кость, — мне представляется очевидным, что два человека ели здесь кроличье рагу. Две тарелки, две кружки и два столовых ножа. — Он бросил кость на тарелку, которая обиженно звякнула.
— Двое? Но кто?
— Уотсон, дружище, ну пошевелите мозгами. Кто здесь мог прятаться?
— Я полагаю, вы намекаете на Мельмота. Альфреда убивают, он занимает место Мельмота в гробу, а сам Мельмот укрывается в доме Альфреда.
— И… — кивнул Холмс.
— Вторым человеком никак не может быть Тобиас Фелшо. Вчера он был в Лондоне, а сегодня должен присутствовать на похоронах.
— Совершенно верно. Таким образом, методом исключения приходим к выводу, что вторым человеком был…
Я задумался на мгновение, и вдруг меня озарило:
— Неужели вы хотите сказать, что второй человек — пропавший отец мисс Эндрюс, сэр Алистер? — воскликнул я.
— В точку! — хлопнул в ладоши Холмс. — Молодец. Ну конечно, сэр Алистер. Этот дом — идеальное место, чтобы держать его под замком, пока он не переведёт ключ к шифру Сетафа, а вслед за ним и украденный свиток. На втором этаже две кровати, и на обеих спали. При этом на одной кровати до сих пор лежат верёвки. Наверняка ими связывали сэра Алистера на ночь. Есть и ещё одна улика…
Холмс вновь взял меня за руку и увлёк в маленькую гостиную. Из мебели в ней были лишь старый рассохшийся диван и потрёпанное кресло, придвинутое поближе к крошечному камину. Холмс наклонился и подобрал с пола несколько скомканных бумаг.
— Полюбуйтесь, — произнёс он, протянув мне бумаги.
Я взял их и подошёл к лишённому занавесок окну. Несмотря на то что на улице было пасмурно, а стёкла перемазаны грязью, мне хватило света разобрать, что именно написано на листках. Они были исчирканы египетскими иероглифами. Пока я стоял и смотрел на них, до меня постепенно начало доходить, к чему клонит Холмс.
— Сами видите, это не просто каракули. Перед вами неопровержимое доказательство того, что сэр Алистер Эндрюс действительно был здесь и работал над переводом текста. На каждом листке в уголке стоит его уникальная подпись — крошечный знак Тота.
Холмс был совершенно прав. Везде был накарябан рисунок существа с головой ибиса — точно такой же, как и тот, что украшал записку, которую показала нам мисс Эндрюс.
Неожиданно настроение Холмса переменилось, он с досадой хлопнул по креслу:
— Мы опоздали, Уотсон. Надо было действовать быстрее. Судя по остаткам рагу, если бы мы приехали вчера, то, скорее всего, накрыли бы злоумышленников. А теперь они ускользнули.
— А как же сэр Алистер? Надеюсь, вы не хотите сказать, что его убили?
Мой друг отрицательно покачал головой:
— Они не могут себе этого позволить. Не раньше, чем заполучат «Книгу мёртвых». Он ведь может запросто обмануть их с переводом. Преступники слишком умны и слишком осторожны, чтобы рисковать. Вы уж поверьте мне, они будут держать его подле себя до самого конца. Пока мы можем утешаться только этим. Та-а-ак… а это у нас что такое?
Холмс склонился над креслом, вытащил из-под мягкого сиденья какую-то бумажку, подошёл к окну и, встав рядом со мной, принялся её изучать. На первый взгляд мне показалось, что это ещё один из листков сэра Алистера, подобный тем, что я держал в руках, однако, присмотревшись внимательней, я обнаружил, что его покрывают отнюдь не египетские иероглифы.
— Что это у нас такое? — медленно повторил Холмс, вращаясь скорее не ко мне, а к самому себе.
Несколько минут он думал, поворачивая бумагу то так, то эдак. Наконец издал радостный возглас.
— Ну конечно! Конечно же! — воскликнул он. — Воистину боги благоволят к нам! А может, не боги, а сэр Алистер?
