— О чём же?
— Секретарь Фавершема Джон Филипс, в котором покойный, по словам Доусона, видел чуть ли не приёмного сына, собирается провести некий ритуал, описанный в «Книге мёртвых», чтобы воскресить сэра Джорджа.
— Боже, как это мерзко! — воскликнул я.
— Мерзко и достойно жалости, — устало вздохнул Холмс. — Как вы совершенно правильно заметили, мы имеем дело с одержимостью навязчивой идеей. Здесь нет места ни логике, ни доводам разума, ни этическим соображениям. Бредовая навязчивая идея. — Холмс, откинувшись, глянул сквозь окно на небо, которое, словно булавочными уколами, было усеяно мерцающими звёздами. Вздохнув, он добавил: — Один из достаточно редких случаев, мой друг, когда мне приходится молить Провидение о том, чтобы я ошибался.
— Прошу вас, джентльмены, заходите. Посмотрим, смогу ли я вам помочь.
Начальник станции закрыл дверь за двумя молодыми людьми. Гам, царивший на вокзале, стал практически неслышен. Железнодорожник зажёг керосиновую лампу и, что-то бормоча себе под нос, принялся сверяться с толстым журналом.
— Говорите, экстренный поезд до Пенрита?
Двое джентльменов оставили его вопрос без ответа.
Начальник станции скользнул пальцем по одной из колонок в журнале.
— Да, — наконец сказал он с улыбкой. — Думаю, мы сможем вам помочь. Это вполне осуществимо.
Ночью я практически не спал. В купе стоял холод, а меня терзали жуткие видения гробов и оживающих трупов. С рассветом я оделся и вышел в коридор. Раскурив трубку, я залюбовался наступлением нового дня. Сквозь окутавший долины туман то и дело мелькала серая, подёрнутая рябью гладь озёр, а вдалеке виднелись волнистые, залитые багряными красками рассвета холмы, подножия которых поросли лесом. Несмотря на абсолютное безлюдье, картина действовала на меня успокаивающее. С каждой минутой, по мере того как солнце всё выше и выше поднималось над далёкими взгорками, мне становилось всё легче. Мелькавший перед моим взором ландшафт был столь дико, столь первозданно красив, что я даже не заметил, как ко мне присоединился Шерлок Холмс.
— «Я до сих пор люблю леса, луга и горы — всё, что на земле зелёной мы видеть можем», — напевно произнёс Холмс и пояснил: — Вордсворт. Он родом отсюда, это его край холмов и озёр.
Некоторое время мы стояли в молчании, любуясь под стук колёс проносящимися мимо нас пейзажами. Как обычно, настроение у Холмса менялось быстро.
— Мы прибудем в Пенрит примерно через час, — объявил он мне, сверившись с часами. — Пойдёмте в вагон-ресторан завтракать. Боюсь даже предположить, когда в следующий раз нам подвернётся возможность перекусить.
После того как мы основательно подкрепились, отведав ветчины, яиц, бекона, колбас, тостов и выпив кофе, Холмс развернул на столе карту.
— Как видите, Уотсон, Пенрит располагается у северной оконечности озера Ульсуотер. Главная дорога идёт вдоль западного берега, тогда как остров Гриб находится в противоположной стороне, на востоке. Таким образом, чтобы не терять зря времени, нам придётся избрать другой путь, ведущий вдоль восточного берега, — он показал на тоненькую извилистую линию, — заранее смирившись с тем, что он не самый удобный. Подозреваю, что так на карте обозначают обычные тропы. Впрочем, отчасти это нам на руку. На тропе у нас будет больше шансов остаться незамеченными.
Я принялся внимательно рассматривать карту. Озеро Ульсуотер с изрезанной береговой линией имело вытянутую форму и напоминало изогнутый носок. Остров Гриб, обозначенный на карте точкой, располагался в южной оконечности озера, где оно было шире всего.
— Насколько я могу судить, прямо напротив острова в озеро вдаётся маленький мыс. — Я ткнул ножом в место, о котором говорил.
— И полагаю, там имеется маленькая пристань с лодками, на которых можно добраться до острова.
— Если её там не окажется, мы в беде, — улыбнулся я.
— Вздор, — улыбнулся мне Холмс в ответ. — Вы ведь умеете плавать?
Пенрит, древняя столица Камбрии, был возведён в девятом веке из добытого в округе камня. Когда мы вышли со станции и зашагали по улицам, застроенным зданиями, многие из которых датировались шестнадцатым веком и, по сути, являлись наследием старины, увековечившим память их архитекторов и строителей, я неизбежно почувствовал довлеющее над городом бремя столетий.
Хотя небо радовало нас синевой, то там, то здесь на нём виднелись серые облака, а порывистый ветер, столь характерный для Камбрии, пробирал до костей. Холмс оказался в Пенрите впервые, но шагал уверенно, будто точно знал, куда направляется.
— Нам нужен извозчичий двор. Вероятнее всего, мы найдём его на рыночной площади.
— Откуда вы знаете, что мы движемся в правильном направлении?
— В этом нет никакого секрета, друг мой. Пока вы расплачивались за наш изумительный завтрак, я расспросил о дороге кондуктора.
Достаточно быстро мы добрались до бурлящей жизнью маленькой рыночной площади. На часах было восемь утра, и торговцы как раз открывали лавочки, протирали прилавки и раскладывали товары. Торопящийся на работу трудовой и торговый люд спешил через маленькую площадь. Мы с Холмсом прогулочным шагом обошли кругом весь рынок, но извозчичьего двора так и не обнаружили.
— Придётся спросить кого-нибудь, — объявил Холмс и повёл меня к краю площади, к мастерской, над которой красовалась вывеска с надписью чёрными буквами: «Джозеф Купер. Кузнец».
— Кузнец наверняка знает, где можно нанять пару лошадей.
Холмс оказался прав. Мускулистый малый с огненнорыжими волосами, которые как нельзя лучше гармонировали с кирпично-красной физиономией, охотно согласился нам помочь. Отложив в сторону клещи, которыми он сжимал раскалённую подкову, Джозеф Купер посоветовал:
— Вам нужен Флинти О’Тул. Старина Флинти — лучший коннозаводчик в округе. У него на дороге в Стокбридж небольшая ферма. Всего три-четыре мили от города. Крепкие здоровые джентльмены вроде вас дойдут дотуда пешком за какой-то час, а то и меньше. Скажите Флинти, что вас послал Джо Купер, и он даст вам пару славных скакунов.
Выяснив во всех подробностях, как нам добраться до фермы, и сердечно поблагодарив кузнеца, мы быстрым шагом отправились в путь. Вскоре мы выбрались из города и зашагали по просёлочной дороге, глядя на которую никак нельзя было сказать, что на дворе уже девятнадцатый век. Джо Купер был совершенно прав: не прошло и часа, как мы добрались до фермы Флинти О’Тула. Флинти, низенький жилистый ирландец с ясными голубыми глазами и приятными манерами, сдал нам внаём пару лошадей, и полчаса спустя мы уже скакали вдоль восточного побережья озера Ульсуотер.
В то утро в пригороде Лондона, в одном из серых церковных дворов, хоронили учёного. Людей, что явились проводить его в последний путь, было немного, зато присутствовало немало полицейских в штатском. На некотором удалении от могилы стоял полицейский сержант и его начальник, инспектор Амос Хардкасл.
