Стоило преступникам исчезнуть на винтовой лестнице, как я выхватил из кармана револьвер и бросился за ними следом, но Фелшо сорвал со стены одну из масляных лампад и швырнул её в усыпальницу. Лампада разбилась об пол, и капли горящего масла брызнули во все стороны. Огонь немедленно охватил один из свисавших со стен гобеленов. Вниз полетели ещё две лампады.
Не успели мы и глазом моргнуть, как вокруг нас, обжигая жаром, уже бушевало пламя. Мы кашляли, задыхаясь от густого дыма. Лестницу отгораживала от нас непроходимая огненная завеса. Я упал духом. Мы оказались в ловушке. Положение выглядело безвыходным.
Спотыкаясь, к нам подскочил Филипс, схвативший Холмса за руку.
— Есть ещё один выход, — заходясь от кашля, выкрикнул он, — потайной лаз. Помогите!
Он потащил Холмса к дальней стене за алтарём и стал изо всех сил дёргать за гобелен, края которого были вделаны в кирпичную кладку. Холмс принялся ему помогать. Я тоже бросился им на помощь.
Я ни на секунду не забывал о бушевавшем позади нас пламени. Я отчаянно тянул за гобелен, мой лоб был мокрым от пота. В усыпальнице уже стало жарко, словно в духовке. Гудящее, плюющееся пламя всё приближалось и приближалось. Я быстро кинул взгляд через плечо и увидел, как ненасытный огонь охватил лежавшее в саркофаге тело сэра Джорджа Фавершема. Жуткая картина, представшая перед моим взором, тут же заставила меня отвернуться.
Наконец, разом дёрнув за гобелен, нам удалось общими усилиями сорвать его со стены. Позади него скрывался вход в тоннель высотой около метра.
— Сэр Джордж построил этот лаз из опасения, что лестница обвалится и он окажется в ловушке. Лаз надёжный. Он выведет нас к пристройке, — заорал Филипс, стараясь перекричать ревущее пламя.
— Мне лишь остаётся восхищаться его предусмотрительностью, — ответил Холмс, пропуская секретаря вперёд.
Я последовал за Филипсом, а мой друг замыкал наше шествие. К тому моменту, когда мы все забрались в тоннель, огонь бушевал уже у самого входа. Нам пришлось ползти на четвереньках. Первые метров двадцать мы ещё видели стенки тоннеля, озарённые отсветами бесновавшегося позади нас пламени. Но когда, сделав несколько поворотов, потайной ход начал забирать вверх, нас поглотила кромешная тьма. Ощущение не из приятных. Я полз, вслушиваясь в тяжёлое дыхание моих спутников, чувствуя коленями и ладонями влажный грубый пол. Несмотря на окружавший нас мрак, я не мог избавиться от страха, который внушало мне это тесное замкнутое пространство. Пусть я не видел ни стен, ни потолка, я всё равно ощущал, что в тоннеле невероятно тесно.
Мы медленно ползли в молчании. Постепенно проход начал заполняться дымом — тайный лаз превратился в дымовую трубу. Мы поднажали, однако всё равно время от времени поневоле останавливались, чтобы дать Филипсу отдохнуть и набраться сил. На самом деле нам потребовалось всего две-три минуты, чтобы добраться до выхода, но мне почудилось, что мы провели в заполненной удушливым дымом тьме не меньше нескольких часов.
Но вот подъём закончился, тоннель выровнялся, и вскоре мы оказались на площадке, от которой на поверхность вела вертикальная шахта. В падавшем сверху тусклом свете мы увидели деревянную лестницу, вделанную в стену шахты. На этот раз первым двинулся Холмс. Он проворно взобрался по лестнице и несколько мгновений спустя уже помогал нам с Филипсом пролезть через люк с откидной дверью в полу просторной деревянной пристройки. Мы с Холмсом бросились к окну и увидели, как Фелшо и Мельмот идут к пристани. Очевидно, уверенные, что избавились от нас, они не считали нужным торопиться и шли прогулочным шагом, будто бы фланировали по парку.
— Скорее, Холмс! Если мы сейчас бросимся за ними следом…
— Бесполезно, — отмахнулся мой друг, — они слишком далеко. Прежде чем мы доберёмся до пристани, они уже успеют отплыть, а лодки, чтобы пуститься в погоню у нас с вами нет. — В досаде он хлопнул ладонью по стене.
— А это вас, джентльмены, устроит? — воскликнул Филипс, показав на нечто громоздкое, прикрытое парусиной, в дальнем краю пристройки. Он потянул за парусину, и перед нами предстало судно странного вида, отдалённо напоминавшее каноэ.
— Во имя всего святого, что это? — воскликнул я.
Филипс просиял. Такое впечатление, что выпавшие на нашу долю приключения придали секретарю сил и помогли избавиться от мучавшего его недомогания.
— Перед вами погребальная ладья царицы Хентави. Точнее, её копия в натуральную величину, — торжествующим голосом объявил молодой человек.
— Большое вам спасибо, тётушка Эмилия, — промолвила Катриона Эндрюс, сделав глоток чая. — С вашей стороны было крайне любезно приютить меня на пару дней, пока отец в отъезде по своим делам. Я вам крайне признательна за вашу снисходительность и понимание. Ведь я приехала без предупреждения и без багажа.
— Да будет, будет тебе, голубушка. Единственное, что меня действительно беспокоит, так это твоё душевное состояние. Мы должны непременно послать за доктором. Пусть пропишет тебе что-нибудь успокаивающее. Какое-нибудь лекарство.
— Тётушка, уверяю вас, мне уже гораздо лучше. — В подтверждение своих слов девушка попыталась улыбнуться.
Пожилая дама поднесла к глазам лорнет и внимательно посмотрела на племянницу. Судя по измождённому бледному лицу, взволнованным глазам и мятому, перемазанному грязью платью, девушка выдавала желаемое за действительное. И всё же тётушка ласково улыбнулась Катрионе и протянула ей сдобную булочку.
— В этой пристройке располагалась мастерская сэра Джорджа, — неожиданно бодрым голосом пояснил нам Джон Филипс. — Ладья была его гордостью. Он строил её почти два года. Исходные чертежи он обнаружил в гробнице Хентави.
Я окинул странное судно изучающим взглядом. Оно было двух с половиной — трёх метров в длину, а расстояние между бортами в самом широком месте составляло чуть более метра. Нос и корма причудливо изгибались наверх, как носки персидских туфель. Отчасти ладья напоминала итальянскую гондолу, но, должен признаться, выглядела куда менее надёжной. Кроме того, в отличие от гондолы, палуба у неё напоминала платформу и была вровень с бортами.
— Она вообще держится на воде? — засомневался я.
— Мы этого ни разу не проверяли. Собирались это сделать, но сперва сэр Джордж хотел закончить отделку. — Филипс указал на золотистые изображения, украшавшие один из бортов. — Впрочем, ладьи подобного типа использовались в Древнем Египте, и никаких сложностей при этом не возникало.
— Папирус? — спросил Холмс, похлопав рукой по борту.
— Совершенно верно, — усмехнулся наш спутник. Он уже целиком и полностью взял себя в руки и явно был доволен собой.
— Ну что ж, Уотсон, — спокойно промолвил Холмс, — надеюсь, вы не имеете ничего против небольшой прогулки по озеру?
Вопреки моим ожиданиям, мы без особых усилий сняли ладью со стоек, на которых она покоилась, и оттащили к двухстворчатым дверям в задней части мастерской. Малый вес ладьи ещё больше укрепил мои сомнения относительно её надёжности. Выдержит она нас или мы все отправимся ко дну? Холмс явно догадался, какие мысли одолевают меня.
