— Закончив с волосами, я занялся лицом. Тут сложнее всего было с формой и длиной носа, поэтому мне пришлось нарастить собственный с помощью мастики и грима. По-моему, получилось весьма недурно. — Он встал, одёрнул костюм и придирчиво осмотрел себя в большом зеркале. — Королева одобрила результат. Она была несколько смущена, — с этими словами Холмс поправил причёску.
— Я не удивлён, — сказал я.
— Единственное, что может нас подвести, — это голос. Как вы сами понимаете, у меня была возможность изучить его внешний вид и манеру поведения по портретам и рассказам королевы и Тарленхайма, но я ни разу не слышал, как король говорит. Мне трудно будет воспроизвести его тембр и интонации.
— А как же Рассендил? Его-то голос должен быть похож на голос короля?
— Да, это максимальное приближение. Но полагаясь на приблизительное сходство для имитации, мы рискуем упустить истинное сходство. Я думаю, разумнее всего будет говорить хрипло и негромко, вот так, — и он изменил тембр голоса. — Король только что перенёс болезнь, и у него вполне может быть ослаблен голос.
— Действительно, — согласился я. — Но сможет ли это одурачить графа?
— Вот мы и узнаем, друг мой.
«Король Рудольф» взял свои перчатки и посмотрел на меня глазами, знакомым в которых был только блеск предвкушения.
— Готовы, Уотсон? Игра началась!
Мы попрощались с королевой, и Тарленхайм, который явно пребывал в шоке от того, насколько моему другу удался грим, проводил нас к конюшням. Там нас ждали наши лошади, и ещё одна со страшным грузом, покрытым простой накидкой, который мы должны были взять с собой. Без слов мы пожали Тарленхайму руку и снова отправились в Зендский лес. Холмс надел плащ с глубоким капюшоном, чтобы скрыть своё инкогнито.
В лесу мы остановились возле дуба Элфбергов. Стреножив неподалёку лошадей, принялись за необходимые приготовления. Холмс обрезал верёвки, удерживавшие груз на седле. Когда он упал на землю, я увидел, что это был труп старика, наряженного в лохмотья нищего.
— Тарленхайм уверяет меня, что он умер менее двенадцати часов назад. Это один из работников кухни при дворце, и вчера он скончался от пневмонии. Этот добрый старик сослужит службу своему королю даже после своей смерти, — с мрачноватой улыбкой добавил он. — Помогите мне, Уотсон.
Вместе мы перенесли труп на тропинку и положили его там, где густой перелесок окружал её с обеих сторон плотнее всего.
— Когда они увидят старика, то ничего не заподозрят: просто мёртвый нищий, — пояснил Холмс. — Будем надеяться, он поможет выиграть время, которое нам так необходимо.
Мы спрятались за дубом и стали ждать. Начался мелкий моросящий дождь, но густая крона мощного дерева оградила нас от влаги.
Чуть позже десяти часов мы услышали стук копыт приближавшихся всадников. Я сжал рукоять револьвера, моё сердце пустилось выбивать бешеный ритм. Далеко впереди я смог различить просвечивающие сквозь заросли синие кители всадников. Постепенно показалась вся группа: это были те, кого мы ждали. Холмс наклонился вперёд, чтобы подсчитать, сколько их было. На его лице появилось ликующее выражение.
Их было всего четверо. Впереди ехали двое, нёсшие на своих плечах бремя ответственности за судьбу Руритании. Чуть впереди с неизменным самодовольством ехал граф Руперт Хентзосский, и на голову лошади отставал от него Рудольф Рассендил, как и Холмс, облачённый в парадную белую форму, поверх которой был накинут плащ-дождевик. Следом за ними скакали двое в униформе Синих, и в одном из них я узнал капитана Солберга.
Когда всадники подъехали к телу на тропинке, граф поднял руку, останавливая всю процессию. Солберг и граф спешились, и капитан выдвинулся вперёд, чтобы обследовать возникшее на дороге препятствие. В это время лошадь Рассендила вдруг встала на дыбы, сделала несколько шагов на задних ногах, яростно молотя воздух передними. Рассендил вскрикнул, взмахнул левой рукой, будто бы в панике, и попал второму Синему по лицу. Сила удара была таковой, что тот потерял равновесие и вылетел из седла на землю. Казалось, лошадь Рассендила обезумела, и пока её седок отчаянно сражался с поводьями, она одним мощным прыжком отскочила с тропинки прямо в густые заросли. Не прошло и доли секунды, как лошадь и её всадник исчезли в лесу, и до остальных участников процессии доносились лишь возмущённые крики Рассендила.
Руперт, которому к этому моменту уже сообщили, что на тропинке лежит просто какой-то нищий, уже бросился к своему коню, на ходу выкрикивая приказы. Оба Синих торопливо вскочили на своих коней, а Рассендила уже и след простыл.
В это время виновник переполоха появился под дубом подле нас. Без единого слова Холмс и Рассендил обменялись лошадьми и плащами, и Холмс, не медля ни секунды, помчался галопом. Мы же с Рассендилом, прижавшись к шеям своих скакунов и спрятавшись под ветвями дерева, наблюдали за смятением в рядах противника. Синие лихорадочно метались вдоль тропы в поисках двойника короля. И «король» появился среди деревьев словно по мановению волшебной палочки, чтобы вновь присоединиться к ним. Он всем своим видом давал понять, что сумел справиться с лошадью, но это далось ему нелегко.
Лицо Руперта было искажено гневом, когда он подъехал к «королю» и стал яростно бранить его. Холмс что-то ему отвечал и, судя по тому, как он создавал видимость утомлённого сражением с животным человека, говорил он о том, что его лошадь испугалась и понесла. Я внимательно наблюдал за лицом графа: по всей видимости, он совершенно не отдавал себе отчёта в том, что говорил с Шерлоком Холмсом, а не Рудольфом Рассендилом. Его злоба была явно вызвана неспособностью пленника справиться с конём и тем, к какому переполоху это привело. Было похоже, что подмена двойников короля произошла успешно и первая часть плана Холмса прошла без осложнений. Однако я слишком долго играл в опасные игры в одной команде с моим другом, чтобы позволить себе расслабиться. Я прекрасно понимал, что мы сделали лишь первый шаг на долгой и опасной дороге и что впереди, на пути к цели, нас ждёт ещё немало крутых поворотов.
Всадники снова выстроились по команде Руперта и продолжили свой путь. Когда они почти поравнялись с нами, я заметил, что Руперт всё ещё был зол, а Холмс изображал приличествующее случаю смущение. Вскоре всадники углубились в лес, продвигаясь к границе Руритании, где они собирались встретить поезд короля Богемии.
Как только процессия скрылась, Рассендил обернулся ко мне и мягко взял меня за руку:
— Вы, должно быть, Уотсон.
Я улыбнулся и кивнул.
— Ваш друг — очень умный и смелый человек. И он удивительно похож на короля.
Я почувствовал, что улыбаюсь ещё шире:
— То же самое я могу сказать и о вас.
Рассендил рассмеялся:
— Ну что же, Уотсон. Теперь я в ваших руках. Что будем делать дальше?
Мы попали во дворец через чёрный вход, где нас ожидал беспокоящийся Тарленхайм. Напряжённые морщины на его лбу исчезли, как только он увидел Рассендила, а когда услышал об успехе нашей вылазки, расцвёл от радости и облегчения. Он и Рассендил обнялись как братья, давно бывшие в разлуке.
