Что значит — я тоже? Наверняка: я тоже тебя обнимаю. Какой-то близкий родственник? Или компаньон? В определенных кругах слишком часто целуются и обнимаются. Г бормочет свой монолог, набивая пенковую трубку, повсюду сопровождающую его в кожаном футляре. А не кроется ли за всем этим какое-нибудь политическое дело? Если уж мсье Луи взял на себя труд обратиться к лучшему своему агенту, то вряд ли речь идет о ликвидации мелкой сошки! Г с самого начала почуял опасность. И мсье Луи поостерегся раскрыть подноготную игры, чтобы не оттолкнуть его, ибо придется, возможно, частично импровизировать на ходу. Такое уже бывало! Правда, редко, но в случае неудачи вина полностью ложится на исполнителя. Мсье Луи всегда в стороне. Снизу доносится легкое шлепанье домашних туфель. Президент снова выходит на террасу. Он тоже курит трубку. Г это не нравится. Ему всегда претило проникновение в чужую жизнь, пускай даже в самой малой степени, а между тем ремесло вынуждает его быть соглядатаем.
Направив бинокль, он ищет лицо своей жертвы. Президент тяжело опускается в шезлонг. Г не торопясь разглядывает внезапно приблизившееся лицо, изучает его последовательно, частями, словно астроном, исследующий звезду. Завораживающая география человеческого лица… Как шрамы, морщины на лбу, затрепетавшие внезапно веки и эти прожилки вдоль носа. Похожие на красноватый плющ, они выдают былого кутилу. Г рассматривает не очень чисто выбритые щеки с россыпью черных точек средь белых волосков. Сначала седина президента казалась вроде бы ровной, а теперь выяснилось другое: местами в бороде у него оставались черные прядки, и это выглядело, пожалуй, даже трогательно, хотя Г ничем уже нельзя растрогать. Вместо шеи — застывшее нагромождение дряблой кожи. Все в этой беззащитно выставленной на обозрение физиономии обветшало. Сохранилась лишь свидетельствовавшая об уме хорошо очерченная верхняя часть лба, гладкая и белая в том месте, которое прикрывалось шляпой; такую яркую полоску легко избрать мишенью. Сюда и надо целиться. Да почему не покончить с этим прямо сейчас?
Комнаты ближайших отелей опустели. Уборка окончена. Курортники облепили источники. Печаль в том, что гораздо разумнее держаться в двух шагах от окна, чтобы оставаться незамеченным, но тогда видны лишь верхняя часть шезлонга и макушка Ланглуа. Тем не менее Г хватает винтовку и осторожно, словно опасаясь быть услышанным, подносит ее к плечу, затем наводит дуло на мишень. Левая рука не подвела. Не повезло! Телефон! Президент с ворчанием встает, выбивает о каблук трубку и пропадает из поля зрения. Г кладет оружие. Какая глупость! А почему бы этой комедии не возобновляться до бесконечности на протяжении целого дня! Нет, план мсье Луи вовсе не так хорош.
— Алло! Это вы, Поль? Как видите. Все прошло хорошо…
Г не желает дальше слушать. Он спускается, тщательно запирает за собой дверь и идет гулять. Половина двенадцатого. Генеральный директор позавтракает. Потом будет работать над своими бумагами. И лишь позднее, когда терраса окажется в тени, можно ожидать его появления. Между этим моментом и приходом гостя надо постараться урвать минуту. Но какой риск! Тотчас поднимется тревога, и сразу набежит толпа! «Я слишком стар», — снова сетует Г. И начинает уговаривать себя, что он богат, что у него есть очаровательная фермочка между лесом и рекой, где можно провести лето. Ну на что похоже это смешное ожидание, которому конца не видно! Он бредет от витрины к витрине, лениво разглядывая почтовые открытки и книги на вертящихся стойках, не испытывая ни малейшего желания купить роман, тем более полицейский. Там полно неточностей. К тому же он не любит читать. Через несколько страниц персонажи начинают путаться, особенно если у них английские имена. Раньше у него никогда не было времени читать. Приходилось жестоко работать. По приказу одного стрелять, по приказу другого жонглировать! До полного изнеможения! И, став наконец хозяином самому себе, Г ничуть не томился праздностью, или, как говорят иные, бездельем. До чего же сладостно отдаваться на волю бегущей минуты, ни о чем не вспоминая и не жалея, ни к чему не стремясь, — кое-кто, верно, скажет: жалкое счастье, похожее на счастье прикорнувшей кошки, — да, но зато он выбрал радость! Радость, которая в данный момент покидает его по вине мсье Луи. Утратить инициативу, пребывать в неизвестности, ожидая, когда соизволит показаться мишень, — все это выводит Г из себя. Он шатается бесцельно между казино и музыкальным киоском, задержавшись у витрины скобяной лавки, где выставлены всевозможные лезвия — от крохотных перочинных ножиков до свирепого вида навахи. Уже половина первого. Президент, наверное, кончил завтракать. Случай, возможно, представится. Он поворачивает назад, к «Тюльпанам», и встречает служанку, только что покинувшую виллу. Да, это она, невысокая, широкая, чернявая, крепкая, торопливая. Стало быть, она вернулась? Уже? Г идет к себе, следит за каждым своим движением. Охота начинается. Поднявшись на второй этаж, он берет винтовку и занимает наблюдательный пост перед полуоткрытым окном. На террасе пусто, но с кухни доносится чей-то голос. Г вслушивается. Это транзистор. Зарядив винтовку, он приготовился.
Только бы поскорее вышел президент, и контракт будет выполнен! Наконец-то!
— Отстань! — кричит старик. — А ну, вперед!
Внезапно он появляется, отталкивая большую овчарку, та прыгает перед ним, пытаясь лизнуть в лицо. Г не успел удержаться. Он выстрелил два раза подряд и оба раза попал в цель. Отброшенный выстрелом мужчина медленно оседает у стены, а пес, заскулив от боли, валится на бок. Глушитель погасил звук выстрелов. С минуту Г стоит неподвижно с винтовкой у плеча. Он словно окаменел от удивления… И не очень хорошо понимает, что произошло. Однако инстинкт самосохранения заставил его очнуться, и тотчас мысль заработала, прояснившись. Президент убит пулей в висок, но пес только ранен. Задело лапу, когда он прыгнул, играя с хозяином. Вот только кто хозяин? А если не президент? Если кто-то сейчас выйдет или, наоборот, запрется, чтобы позвонить и позвать на помощь? Значит, надо подождать немного, не складывая оружия! Но Г ни разу еще не промахнулся. И не убил ни одного свидетеля. Не сделает этого и сейчас. Транзистор по-прежнему работает. Никто его не выключил. Телефон молчит. Пора действовать. Надо пойти посмотреть, и если собака смертельно ранена, что ж, придется ее прикончить. Г кладет винтовку на кровать, берет пистолет, ставит на него глушитель и выходит на улицу. Поблизости ни души. Остается лишь толкнуть калитку соседнего дома. Несколько шагов, и он на террасе. Собака приподнимается на груди, ворчит. Крови из раны вытекло немного. Левое бедро. Похоже, пуля вышла, но мускул, должно быть, задет. Г немного разбирается в животных: в цирковом зверинце их были немало, и, когда кобылы производили на свет жеребят, ему случалось иногда помогать. Однако вид у овчарки не слишком любезный. К счастью, она не может передвигаться, а лишь едва тащится, оскалив пасть, навстречу своему недругу. Обойдя ее стороной, Г проникает в дом. Мсье Луи не любит, когда его тревожат в неурочный час. Тем хуже! Ему следует все знать.
Г набирает номер, в точности соблюдая ритуал. На другом конце отвечает не мсье Луи. Незнакомый голос звучит резко.
— Я в курсе. Так что? Дело сделано?
— Да, но здесь собака. Она ранена.
