Этим письмо кончалось. Албан молча вернул его. Мисс Джетро указала на слова:
«Мистер Албан Моррис знает все, что знаю я о делах мисс Эмили».
— Это правда? — спросила она.
— Совершенная.
— Я не жалуюсь, мистер Моррис, на жесткие выражения в этом письме, вы свободны думать, что я заслуживаю их. Я могла бы представить объяснения, которые, может быть, удовлетворили бы вас, доказав, что доктор Олдей перетолковал мои поступки в дурную сторону, он не знал причин, руководивших мною. Припишите это гордости или нежеланию бесполезно отнимать у вас время — я не стану защищаться. Я предоставляю вам право решить, может ли женщина, показавшая вам это письмо и желающая сказать нечто важное, быть такой низкой, чтобы солгать.
— Скажите мне, что я могу для вас сделать, мисс Джетро, и будьте уверены заранее, что я не сомневаюсь в вашей искренности, — отвечал Албан.
— Цель моего приезда заключается в том, чтобы убедить вас повлиять на мисс Эмили Браун…
— Для чего? — перебил Албан.
— Для ее собственной пользы. Несколько лет тому назад я случайно познакомилась с человеком, который сделался знаменитым проповедником. Вы, может быть, слышали о мистере Майлзе Мирабеле?
— Слышал.
— Недавно я вновь видела его, — продолжала мисс Джетро. — Он сказал мне, что его познакомили с молодой девицей, бывшей ученицей мисс Лед, дочерью мистера Вайвиля, владельца Монксмур-Парка. Он сделал визит мистеру Вайвилю и получил приглашение погостить в его доме. День приезда назначен на понедельник пятого числа будущего месяца.
Албан слушал — не понимая, что интересного в том, куда приглашен мистер Мирабель. Следующие слова мисс Джетро все ему разъяснили.
— Вам, может быть, известно, что мисс Эмили Браун очень дружна с мисс Сесилией Вайвиль. Она будет в числе гостей в Монксмур-Парке. Умоляю, заставьте ее не принимать приглашения мисс Вайвиль, пока оттуда не уедет мистер Мирабель.
— Почему я должен это сделать, мисс Джетро?
— Я не смею сказать вам — почему.
— Вы не можете ожидать, чтобы я удовольствовался таким ответом. Разве мистер Мирабель так опасен?
— Я ничего не говорю против него.
— Мисс Эмили знакома с ним?
— Нет.
— Разве он такой человек, с которым ей неприятно будет познакомиться?
— Напротив.
— И вы надеетесь, что я помешаю ей встретиться с ним! Будьте рассудительны, мисс Джетро.
— Я могу только убеждать вас, мистер Моррис. Уверяю вас, что я говорю с самым искренним участием к мисс Эмили. Вы все еще отказываетесь сделать это для нее?
— Я избавлен от необходимости отказаться, — ответил Албан. — Теперь уже нельзя удержать ее. Она уже уехала в Монксмур-Парк.
Мисс Джетро хотела встать — и опять опустилась в кресло.
— Воды! — сказала она слабым голосом.
Выпив стакан до последней капли, она немного пришла в себя. Ее маленький дорожный мешок лежал на полу возле нее. Она взяла указатель железных дорог; пальцы ее дрожали, и она не могла найти страницу с расписанием.
— Помогите мне, — сказала она, — я должна вернуться в Гемпшир с первым поездом.
— Чтобы видеть Эмили? — спросил Албан.
— Это бесполезно! Вы сказали сами — теперь нельзя уже удержать ее. Справьтесь с указателем.
— Какое место должен я найти?
— Вель-Реджис.
Албан нашел. Поезд уходил через десять минут.
— Вы не в состоянии ехать так скоро, — заметил он.
— В состоянии или нет, а я должна видеть мистера Мирабеля — я должна постараться разъединить их, обратившись к нему.
— С надеждой на успех?
— Без надежды — и безо всякого участия к нему самому. Все-таки я должна попытаться.
— Из желания сделать пользу Эмили?
— Из желания загладить вину.
— Перед Эмили?
— Перед памятью отца Эмили.
Этот странный ответ изумил Албана. Прежде чем он успел спросить объяснения, мисс Джетро оставила его.
В таких крайних обстоятельствах человек, даже более находчивый, чем Албан Моррис, стал бы в тупик. Странный разговор, только что кончившийся, привел его в такое недоумение, что он стоял у окна своей комнаты и спрашивал себя (как будто он был самый малодушный человек на свете): «Что мне делать?»
Книга третья
Открытие
Глава XXXVIII
Танцы
Окна в длинной зале в Монксмуре отворены в оранжерею. Растения и цветы освещаются полной и яркой луной. Тревожные тени соседствуют с полосами света от ламп в комнатах. Шумит фонтан. Соперничая с его музыкальным журчанием, поют соловьи. Иногда слышится смех молодых женщин — а иногда мелодия вальса. Молодые монксмурские гости танцуют.
Эмили и Сесилия одеты одинаково: в белых платьях, с цветами в волосах. Франсина выделяется великолепным контрастом ярких красок и объявляет о своем богатстве блеском брильянтов и мягкой прелестью жемчуга. Мисс Плим (дочь ректора) толста, бела и счастлива, она необыкновенно весела, стан ее не поддается тугому корсету, и она весело танцует. Мисс Дарнавей (дочь небогатого офицера) составляет совершенную противоположность мисс Плим. Судьба определила ей тяжелую долю в жизни — место главной няни в ее семье. В минуты задумчивости она думает о маленьких братьях и сестрах и спрашивает себя, кто утешит их, когда они расплачутся, и расскажет им сказки перед сном, пока она веселится в приятном деревенском доме.
Добросердечная Сесилия, помня, как мало удовольствий имеет ее молодая приятельница, и зная, как хорошо она танцует, не позволяет ей оставаться без кавалера. Тут есть три неоцененных молодых человека, превосходные танцоры. Члены разных семейств, они, однако, необыкновенно похожи друг на друга. У них у всех одинаково румяные лица, усы соломенного цвета, полные щеки, рассеянный взгляд и низкие лбы; и с одинаковой серьезностью ведут они одинаково глупый разговор. На диванах, друг против друга, сидят два гостя, не присоединившиеся к другим пожилым людям, играющим в карты в другой комнате. Один — сонный, пожилой, счастливый обладатель большой земельной собственности, обладающий еще более счастливой способностью пить знаменитый портвейн мистера Вайвиля, не опасаясь подагры. Другой человек — доверенный советник и искренний друг каждой молодой девицы в доме. Нужно ли называть преподобного Майлза Мирабеля?
Он сидит, как на троне, с каждой стороны его есть место для прекрасных поклонниц. Его убедительные поучения не только слышатся, но и чувствуются; он имеет невинную привычку ласкать молодых девиц. Одна его рука обнимает талию мисс Плим, а другая — талию Франсины.
— Я делаю это везде, — говорит он невинно, — почему же не делать этого и здесь?
