Покончив с описанием хозяйства, самое время познакомить читателя с сестрой Гардимана.
Достопочтенная Лавиния Гардиман, как известно, вышла замуж довольно поздно, за генерала Драмблейда. Можно, не преувеличивая, сказать, что миссис Драмблейд была самой талантливой интриганкой своего времени и своей страны. Она просто дышала злословием: ставить кого-то в двусмысленное положение, разглашать тайны и чернить репутации, ссорить друзей и раззадоривать врагов — вот какие изысканные развлечения служили ей неиссякаемым источником прекрасного настроения, которое и придавало этой опасной женщине особый блеск в обществе. Ей все прощалось. Самые злые ее проделки окружающие объясняли ее «неугомонной натурой». Она умела со всеми быть на короткой ноге — дар, за коим редко кто в ее кругу мог угадать обычное нахальство. Куда бы она ни явилась, ее неизменная самоуверенность заставляла всех во всем с нею соглашаться. Она была из тех властных, напористых женщин с грубоватыми манерами, хорошо подвешенным языком и выпученными глазами, которые не ведают преград в достижении цели. В отсутствие миссис Драмблейд хозяева великосветских салонов начинали беспокоиться, как бы гости не заскучали. Даже Альфред Гардиман, который при его честности и прямоте с трудом переносил общество сестрицы и обычно всячески от него открещивался, — даже он на сей раз не мог придумать более подходящей компании для ублаготворения мисс Пинк, пока сам он будет обхаживать племянницу. Миссис Драмблейд с удовольствием взялась за предложенную роль. Она превратно истолковала для себя намерения брата, решив, что он вынашивает в отношении Изабеллы самые порочные замыслы. Помочь их осуществлению, притом в момент, когда девушка должна была находиться под присмотром ближайшей родственницы, — ну не забавно ли это! Даже враги достопочтенной Лавинии признавали за ней известные достоинства, и утонченное чувство юмора, бесспорно, относилось к их числу.
Была ли мисс Пинк готова противостоять чарам миссис Драмблейд? Увы! Не прошло и пяти минут, как карета подкатила к дому, а уж сестра Гардимана успела закинуть удочку и поймать бывшую наставницу на крючок, как глупую плотвичку. Бедная мисс Пинк!
Миссис Драмблейд умела, когда нужно, явить собой образец сдержанного достоинства. Именно так — сдержанно и с достоинством — она вела себя в продолжение всего ритуала знакомства. Она ни за что бы не вымолвила, что счастлива познакомиться, — подобные светские банальности не для ушей мисс Пинк, — она объявила, что знакомство с мисс Пинк для нее большая честь, что в обществе так редко нынче встретишь просвещенный ум, что ей много рассказывали о былых заслугах мисс Пинк на ниве воспитания и что хотя ей самой Господь и не даровал счастья иметь детей, но у нее есть племянники и племянницы и она, миссис Драмблейд, очень обеспокоена их воспитанием, особенно племянниц. Ну что за милая, скромная девушка эта мисс Изабелла! Вот бы и ее племянниц воспитать во всем на нее похожими! Да только как это делается? По чести сказать, желая познакомиться с мисс Пинк, она руководствовалась отчасти корыстными побуждениями. Они-то, конечно, приехали взглянуть на лошадей Альфреда. Сама миссис Драмблейд в лошадях не разбирается. Ее гораздо больше занимают вопросы воспитания молодежи. Она и приглашение брата приняла в надежде выслушать точку зрения мисс Пинк, рассчитывая, что у них непременно завяжется небольшая, но поучительная беседа на означенную тему. Может показаться смешным, что она — в ее-то годы! — чувствует себя как бы ученицей мисс Пинк, и, однако же, это в точности выражает ее теперешнее состояние. Так, с величайшей осторожностью нащупывая дорогу, миссис Драмблейд плела сеть лести вокруг мисс Пинк, пока наивная старушка не оказалась — в прямом и переносном смысле — в ее власти. И не успели они осмотреть и половины лошадей, как Альфред с Изабеллой скрылись из виду, а сами они, миссис Драмблейд и мисс Пинк, заблудились в бесконечных лабиринтах гардимановских конюшен.
— Ах, как глупо с моей стороны! Давайте лучше вернемся и подождем их в гостиной. Когда Альфред нас хватится, они с вашей очаровательной племянницей, скорее всего, будут искать нас в доме.
Под таким благовидным предлогом компания окончательно распалась надвое. В гостиной мисс Пинк вещала о воспитании, миссис Драмблейд внимала мисс Пинк, а тем временем Гардиман с Изабеллой приближались к ограде самого дальнего выгула.
— Вы, наверное, уже устали, — заботливо говорил Гардиман. — Позвольте предложить вам руку.
Но Изабелла была настороже: она хорошо запомнила предостережения леди Лидьяр.
— Нет, благодарю, мистер Гардиман, я вовсе не такая неженка, как вы думаете.
Наконец Гардиман заговорил со свойственной ему решительностью и прямотой.
— Уж не знаю, поверите ли вы мне, — сказал он, — но сегодня один из счастливейших дней в моей жизни.
— Полагаю, тот, кому довелось жить в таком прекрасном месте, всегда должен быть счастлив, — осторожно ответила Изабелла.
— Человек не бывает счастлив один, — со спокойной уверенностью возразил Гардиман. — Для этого ему нужно чье-то присутствие. Я, например, чувствую себя счастливым в вашем присутствии.
Изабелла остановилась и поглядела назад. Высказывания Гардимана становились все недвусмысленнее.
— Что-то я не вижу свою тетю и миссис Драмблейд, — сказала она. — По-моему, они потерялись.
— Они просто отстали, сейчас появятся, — заверил он, после чего решительно свернул разговор в нужное ему русло. — Мисс Изабелла, хочу задать вам один вопрос. Я не ловелас, привык со всеми говорить откровенно и с дамами тоже. Так вот скажите: нравится ли вам здесь?
Как ни старалась Изабелла быть серьезной, но от такой «откровенности» ей стало весело.
— Ну, мистер Гардиман, — смеясь, отвечала она, — если бы у вас на ферме мне не понравилось, тогда уж не знаю, чем вообще меня можно было бы ублажить!
Гардиман уклонился от разговора о ферме, упрямо возвращаясь к вопросу об ее хозяине.
— Значит, вам здесь нравится, — подытожил он. — Ну а я вам нравлюсь?
Изабелла даже отпрянула: это уж явно было чересчур. Гардиман с самым непроницаемым видом ждал, что она скажет.
— Надеюсь, вы понимаете, что я не могу отвечать на ваш вопрос?
— Но почему?
— Мы знакомы с вами совсем недолго, мистер Гардиман, и если вы, со своей стороны, уже любезно забыли о том, что нас разделяет, то, полагаю, мне следует самой об этом помнить.
— Что же, по-вашему, нас разделяет?
— Ваш титул.
Гардиман резко остановился. Заговорив вновь, он для убедительности вонзил в землю трость.
— Мисс Изабелла, — начал он, — если я вас чем-то обидел, то скажите об этом прямо — и я попрошу у вас прощения. Но только не попрекайте меня моим титулом! Я порвал со всей этой ерундой, когда начал зарабатывать на жизнь трудом на собственной ферме. И потом, какое отношение чувства человека имеют к его титулам? — продолжал он, опять яростно ввинчивая трость в землю. — Я спросил вас, нравлюсь ли я вам, по той простой причине, что вы мне очень нравитесь. Да, нравитесь! Помните день, когда мне пришлось делать кровопускание этому разжиревшему кобелю леди Лидьяр? Так вот с тех самых пор мне стало казаться, что в жизни моей чего-то недостает — чего-то такого, о чем раньше я и не помышлял. И все это из-за вас, мисс Изабелла! Вы хоть и невольная, но виновница того, что со мной происходит. Вчера вечером я сидел здесь один, курил трубку — и трубка моя мне была не в радость. Нынче утром завтракал в одиночестве — и не замечал вкуса пищи. Я сказал себе: «Хорошо, что она придет днем, — хоть пообедаю с удовольствием!» Вот что — в общих чертах — я чувствую. С тех пор как я впервые вас увидел, не проходило, верно, и пяти минут кряду, чтобы я так или иначе не думал о вас. Всякий мужчина, доживший до моих лет и повидавший с мое, поймет, что все это значит. Коротко говоря, это значит, что сердцем мужчины завладела женщина. И эта женщина — вы, мисс Изабелла!
