Все остальные так стараются выглядеть сильными, проявить себя. Неужели он один видит, как легкомысленно они себя ведут? Сила ради силы? Что хорошего в силе, если ты ничего не делаешь?
Когда-то Алеткар был светом, подумал он. Так утверждает книга Гавилара, так показывают мне видения. Нохадон был королем Алеткара, много лет назад. До того, как Герольды ушли.
Далинар чувствовал, что почти понял ее. Тайну, которая так манила Гавилара последние несколько месяцев перед смертью. Если Далинар сможет проникнуть немного дальше, он ее откроет. И познает смысл жизни людей. И узнает, наконец, правду.
Но именно этим он и занимался последние шесть лет. Размышлял, напрягался, старался понять немного больше. И чем больше он старался, тем более недостижимым становился ответ.
* * *
Адолин вошел в галерею географических карт. Отец все еще был там, один. Два Кобальтовых гвардейца поглядывали за ним издали. Ройона не было видно.
Адолин медленно подошел. Далинар посмотрел на него отсутствующим взглядом, таким частым в последнее время. Даже без видения он не полностью находился здесь. Раньше такого не бывало.
— Отец, — сказал Адолин, подходя к нему.
— Здравствуй, Адолин.
— Как прошла встреча с Ройоном? — спросил Адолин как можно более веселым голосом.
— Бесплодно. Оказалось, что я намного худший дипломат, чем воин.
— Мир не приносит дохода.
— Так говорят все. Но когда-то у нас был мир, и, кажется, дела шли хорошо. Во всяком случае лучше, чем сейчас.
— С тех пор как пали Залы Спокойствия, мира не было, — сказал Адолин и процитировал «Споры». — На Рошаре жизнь человека — вечная борьба.
Озадаченный Далинар повернулся к Адолину.
— Ты? Ты процитировал мне священную книгу?
Адолин пожал плечами, чувствуя себя глупо.
— Ну, понимаешь, Малаша довольно религиозна, и сегодня с утра я слушал…
— Погоди, — сказал Далинар. — Малаша? Это еще кто?
— Дочь светлорда Сивекса.
— А та девушка, Джанала?
Адолин скривился, вспомнив ужасную прогулку несколько дней назад. Потребовалось несколько дорогих подарков, чтобы исправить дело. И все равно она, кажется, почти потеряла к нему интерес, и он решил поухаживать за кем-нибудь другим.
— Все изменилось. Малаша вроде обещает больше. — Он быстро сменил тему. — Держу пари, что Ройон не скоро будет атаковать плато вместе с нами.
Далинар кивнул.
— Он слишком боится, что я попытаюсь управлять им и захвачу его земли. Возможно, я ошибся, начав с самого слабого из кронпринцев. Он довольно ограниченный, пытается скорее сохранить от непогоды то, чем владеет, и не хочет рисковать ради чего-то большего.
Далинар уставился на карту, опять глядя в никуда.
— Гавилар мечтал об объединении Алеткара. Когда-то я считал, что он достиг цели, хотя он сам всегда утверждал обратное. Но чем больше я работаю с этими людьми, тем больше понимаю, что Гавилар был прав. Мы проиграли. Мы победили этих людей, но не сумели объединить их.
— Ты собираешься обратиться к другим?
— Конечно. Для начала мне нужно, чтобы хотя бы один сказал «да». Кого, по-твоему, выбрать следующим?
— Ума не приложу, — сказал Адолин. — Но сейчас я должен тебе кое-что сообщить. Садеас прислал гонца. Он просит разрешения войти в наш лагерь и поговорить с конюхами, которые готовили коня Его Величества к охоте.
— Новое положение дает ему на это право.
— Отец, — очень тихо произнес Адолин, подходя совсем близко к Далинару. — Я думаю, что он собирается выступить против нас.
Далинар посмотрел на него.
— Я знаю, ты доверяешь ему, — быстро сказал Адолин. — И теперь я знаю почему. Но выслушай меня. Этот шаг дал ему идеальную позицию, с которой он может подкапываться под нас. Паранойя короля выросла до такой степени, что он уже подозревает тебя и меня — ты сам видел это. Садеасу достаточно изобрести вымышленные «свидетельства», связывающие нас с попыткой убить короля, и он повернет Элокара против нас.
— Придется рискнуть.
Адолин нахмурился.
— Но…
— Я доверяю Садеасу, сын, — сказал Далинар. — Но даже если бы я не доверял, мы не можем запретить ему входить к нам или препятствовать его расследованию. Так мы не только станем виновны в глазах короля, но и не подчинимся его прямому приказу. — Он покачал головой. — Если я хочу, чтобы другие кронпринцы разрешили мне руководить войной, я должен разрешить Садеасу использовать его власть кронпринца информации. Я не могу полагаться на старые традиции и требовать себе власть, одновременно отказывая в этом праве Садеасу.
— Допустим, — согласился Адолин. — Но мы можем подготовиться. И не говори мне, что ни капельки не озабочен.
Далинар заколебался.
— Возможно. Садеас действует очень агрессивно. Но мне сказали: «Верь Садеасу. Будь сильным. Действуй с честью, и честь поможет тебе». Вот совет, который я получил.
Далинар посмотрел на него, и Адолин мгновенно все понял.
— То есть ты поставил все будущее нашего дома на эти видения, — невыразительно сказал Адолин.
— Я бы так не сказал, — ответил Далинар. — Если Садеас действительно выступит против нас, я не дам ему просто так опрокинуть меня. Но не собираюсь нападать на него первым.
— И только из-за того, что ты видел, — разочарованно продолжил Адолин. — Отец, ты обещал, что выслушаешь мое мнение об этих видениях. Пожалуйста, выслушай сейчас.
— Неподходящее место.
— У тебя всегда есть отговорки, — сказал Адолин. — Я пять раз пытался поговорить с тобой, и пять раз ты оказывался!
— Потому что я знаю твое мнение, — сказал Далинар. — И еще я знаю, что ничего хорошего из этого не выйдет.
— Или, возможно, потому, что ты не хочешь выслушать правду.
— Достаточно, Адолин.
— Нет, не достаточно! Над нами смеются на всех углах всех лагерей, наша власть и репутация уменьшаются каждый день, а ты предпочитаешь закрывать на это глаза!
— Адолин. Я не хочу слышать такие слова от моего сына.
— А от кого-нибудь другого? Почему, отец? Когда другие говорят о нас, ты разрешаешь им. Но когда Ринарин или я делаем хоть малейший шаг к тому, что тебе кажется неуместным, нас немедленно наказывают! Любой может лгать, но почему я не могу сказать правду? Неужели твои сыновья так мало значат для тебя?
Далинар застыл, выглядя так, как если бы ему дали пощечину.
— Отец, ты действительно не в себе, — продолжал Адолин. Часть его осознавала, что он зашел слишком далеко и говорит слишком громко, но внутри все накипело и рвалось наружу. — Мы должны перестать ходить вокруг да около! Ты должен перестать давать все более неразумные объяснения твоим странным поступкам. Я знаю, это тяжело признать, но иногда люди стареют. И голова перестает правильно работать.
